-Я склоняюсь перед твоей волей, о великий. – Камбис испугался, он в первый раз видел отца в таком состоянии.
Царь успокоился быстро. Он поднял руку, увенчанную перстнями, и Камбис прикоснулся к ней лбом. На сына Кир уже не глядел.
-Помни, что я тебе сказал. Теперь прощай. Иди, и пусть ко мне призовут Креза. Я хочу говорить с ним.
Вскоре на зов Кира, явился Крез. Царь царей передал ему свою волю и спросил: Берётся ли он оберегать его сына и наследника, как своего собственного? На что Крез, проведший не один год рядом с Киром в походах, ответил:
-С того момента, как я попал в твои руки, я обещал перед богами, что буду охранять и оберегать твоё царство. И ни разу за те десять лет, что мы вместе, не отступился от своего слова. И сейчас не отступлю.
-Я знал, что ты мне так ответишь, и вверяю тебе судьбу своего сына. Оберегай его от необдуманных поступков и помогай советом, когда он будет кидаться из стороны в стороны как слепой тигрёнок в поисках сосцов матери. Ты должен стать для него матерью. Если будет так - боги возблагодарят тебя.
Крез, хотя его Кир и лишил всего, что он имел в прошлой жизни – не кривил душой, а говорил правду. Он знал, что с богами шутить нельзя. Они не любят этого, и один раз его уже наказали, заставив поверить в то, чего на самом деле произойти не могло.
Двадцать лет назад, когда Крез задумал войну против Персии, он решил узнать волю богов. Царь Лидии прислал к Дельфийскому оракулу богатые подарки и задал один вопрос: «Что будет, если он нападет на Персию?» Жрецы ответили ему так: «Крез, перейдя через реку Галис, разрушит великое царство». Обрадованный добрым предзнаменованием Крез снарядил поход и... был наголову разбит Киром, а сам попал в плен.
Персидский царь Кир хотел убить неудачливого завоевателя, но, узнав историю с оракулом, пожалел его и отпустил. Крез же отправил послов в Дельфы, те бросили на алтарь оковы, которыми были скованы в персидском плену и спросили: «Всегда ли бог Аполлон обманывает тех, кто приходит к ним за советом?». На это оракул ответил: «Знай, Крез, что Аполлон не обманул тебя ни единым словом. Перейдя через Галис, ты разрушил великое царство – только не персидское, а свое собственное».
Вот так Крез был наказан за то, что неправильно истолковал волю богов.
Ближе к вечеру Камбис вместе с Крезом отбыли в далёкий Вавилон.
Царевич оказался прав. За один день войско не успело полностью переправиться на тот берег. И ночь застигла его разделённым на две части могучей рекой.
Последнюю ночь перед переправой царь царей решил провести на левом берегу, как будто хотел оттянуть тот момент, когда его нога вступит на противоположный берег.
Ночь выдалась душной. Кир долго не мог уснуть. И чтобы не мучить себя, вышел проверить посты. Нельзя быть спокойным, когда враг рядом. Враги, как змеи, могли заползти и сюда, а поэтому надо быть начеку. Этому Кир приучил себя ещё с детства и всегда следовал незыблемому правилу.
Вокруг стояла тишина. Только храпели стреноженные кони, шелестела трава от лёгкого ветерка, да потрескивали в кострах ветки сухого саксаула. Крупные звезды, спустившись до самого горизонта, мерцали, словно покачиваясь на своих тонких серебряных лучах. Киру казалось, что он слышит их призрачный серебряный звон, и это пугало его, как предвестие беды. От всего этого опять стало тревожно на душе.
Царь вернулся в шатёр и забылся тревожным, беспокойным сном. И приснился ему чудный сон. Увидел он Дария, старшего сына своего военачальника и ближнего человека, Гистаспа. Виделся ему Дарий с крыльями за спиной. Одним крылом он накрывал Азию, а другим Европу.
Кир проснулся в поту и понял, что сон виденный им – пророческий. Он заметался по шатру, рассуждая над виденным во сне.
Дарий тоже происходил из рода Ахеменидов, а значит, имел такие же права на трон, как и он, Кир. Сам Дарий, которому едва минуло пятнадцать лет, был оставлен в Персии, как непригодный к воинской службе по молодости лет. Его отец, Гистасп постоянно находился при Кире и входил в ближний круг. Теперь, после этого сна, Кир понял, что змея измены и раздора свила своё гнездо у самого его сердца.
Кир крикнул стражу и велел привести к нему Гистаспа. Но только одного, а более никого не звать. Кир решил выяснить – что скажет ему старый военачальник, когда он уличит его в измене. Его и его сына. Немного поразмыслив, царь велел усилить стражу, опасаясь заговорщиков. Они могут прознать о его планах и опередить. Неизвестно как далеко проникли нити заговора и скольких людей они оплели.
Гистасп пришёл, ничего не подозревая, спросонья протирая глаза. Кир вперив в него тяжёлый взгляд, сказал:
-Гистасп! Сын твой уличен в кознях против меня и моей державы, - от этих слов седой военачальник побледнел, и ноги его подкосились. Кир продолжал говорить, уличая изменника: - Мне это известно совершенно точно, и я скажу тебе откуда. Боги пекутся обо мне и заранее открывают мне грозящую беду. Этой ночью я видел во сне старшего из твоих сыновей, Дария. С крыльями на плечах, причем одним крылом он осенял Азию, а другим Европу. Из моего сновидения совершенно ясно, что твой сын посягает на мою жизнь. Он хочет завладеть моей державой, а меня убить.
Кир продолжал мерить шагами шатёр, в тоже время пристально наблюдая за Гистаспом.
-Что ты можешь мне ответить на это? – грозно вопросил царь, остановившись. – Говори!
Военачальник понял, что его жизнь висит на волоске. С болью в голосе, он промолвил:
-Царь! Лучше бы не родиться тому персу, который посягнет на твою жизнь! А если есть такой, то пускай он погибнет и как можно быстрее! Ведь это ты превратил персов из рабов в свободный народ и из данников другим народам сделал владыками всех. Если сновидение возвестило тебе, что сын мой замышляет мятеж, то я отдаю его в твои руки: поступай с ним как тебе угодно!
-Я не верю тебе и не хочу верить. Поэтому вот тебе моё царское решение. Пошли, как можно скорее, в Персию воинов и пусть они позаботятся, чтобы твой сын оставался на месте. После того как я покорю эту страну и возвращусь домой, я призову твоего сына к ответу. А теперь пошёл вон с глаз моих!
Гистасп, так и не вставая с колен, выполз из шатра. Оставшись один, Кир задумался.
-«Что с того, что Гистасп пообещал схватить своего собственного сына и держать до моего прихода? – думал царь, меряя шагами шатер. – С такой же лёгкостью он может предупредить Дария, и тот исчезнет и будет всю жизнь грозить мне и моим наследникам. Не будет тогда покоя в империи Ахеменидов. Можно, конечно, отдать Гистаспа в руки палача. Но тогда сын, узнав, что отец казнён, вообще может поднять восстание прямо в сердце моей империи. Ведь он такой же Ахеменид, как и я...»
Долго ещё ходил царь по шатру, пытаясь найти выход. Раздражение его росло. Он благодарил богов, что они открыли ему глаза на заговор. Наконец, когда от постоянных дум разболелась голова, решение пришло. Успокоившись, Кир хлопнул в ладоши и велел позвать Гарпага.
Старый советник явился сразу, как будто стоял за пологом шатра. Кир всегда поражался этой его способности. Создавалось впечатление, что Гарпаг мог читать его мысли царя и знал, когда тот призовёт его к себе. Гарпаг был единственным человеком во всём мире, с кем Кир мог говорить открыто, не лукавя. Даже с сыном, со своим наследником, временами приходилось что-то не договаривать, что-то утаивать. Чтобы не нанести вред ему, и, прежде всего, себе. С Гарпагом всё было по-другому. Это повелось ещё с тех пор, когда они боролись с дедом Кира, Астиагом. В те, далёкие теперь времена, Гарпаг примкнул к Киру и был жестоко наказан за это. Царь знал это и ценил преданность старого военачальника. Знал, что тот в трудную минуту не придаст.
Кир рассказал своему советнику о пророческом сне и о предупреждении, данном ему богами. Выслушав царя, Гарпаг ничего не сказал, но поразился услышанному. Боги давали Киру знак. Но смысл их предупреждения был в другом. Божество этим сновидением желало лишь открыть, что царь примет смерть здесь, в стране массагетов, а его царство перейдет к Дарию. Вот что хотели сказать боги, и так Гарпаг истолковал сон Кира. Он ничего не стал говорить Киру, зная, что тот всё равно не отступится от задуманного. Гарпаг всмотрелся в лицо того, кого знал ещё совсем ребёнком. И понял, что на Кире уже лежит печать смерти. Это читалось в его глазах, где на самой глубине двух бездонных тёмных озёр искорка жизни мерцала всё слабее и слабее.
-Что же ты молчишь, мой верный соратник? – наконец спросил царь. – Как посоветуешь мне поступить дальше?
-Не следует противиться воле богов. Иначе их можно прогневить. Я знаю, что ты давно уже всё решил и готов принять твою волю, - Гарпаг наклонил голову, чтобы скрыть огонёк грусти в своих глазах.
-Ты уходишь от ответа, Гарпаг. Говори, что бы ты сделал, окажись на моём месте?
И Гарпаг сказал то, что хотел услышать Кир.
