— Что это такое? — воскликнул старый шуан. — Откуда этот солдат?
Он уже выхватил пару пистолетов, которые всегда имел наготове в карманах платья.
— Этот шуан прогуливается в своем белом мундире в парке маркизы, шпионит и наверняка подглядывает! — ответил один из схвативших принца людей.
— Подведите его ближе к свету да снимите повязку у него со рта: надо допросить его, — распорядился Бруслар.
Повязку сорвали с лица пленника.
— Господин Гранлис! — воскликнул Бруслар.
— Это вы, господин Гранлис? — присоединилась к нему маркиза Диана.
— Шпион!
— Сыщик!
— Рекрут Наполеона!
— Ренегат! — наперебой раздались гневные восклицания.
Бруслар подошел к отдувавшемуся принцу и продолжал:
— Вы осмелились явиться сюда? Однако вы неосторожны!
— Уф! Дайте отдышаться! — вздохнул принц, а потом, несмотря на то что его руки и ноги были связаны, любезно раскланялся с Дианой и сказал: — Я в вашем доме, маркиза? Очень рад! Не будете ли вы так любезны вступиться за меня и предоставить мне снова свободу движений, как уже предоставили свободу слова?
Удивленная Диана не знала, что отвечать.
— Вы неудачно выбрали время для шуток, — вмешался Бруслар, — может быть, это ваш последний час…
— Ну, это неизвестно! — беззаботно заметил принц. — А вы не знаете, что говорите, мой милый друг!
Он сопровождал свои слова самой милой улыбкой.
— «Милый друг»! — гневно разразился Бруслар. — Да какое же наказание, какую казнь…
— Замолчите, Бруслар! — резко произнес принц. — Недоразумение длится слишком долго!
Наступило внезапное молчание, и принц продолжал:
— Я связан… Удалите лишних людей, я хочу говорить только с вами, присутствие маркизы нелишне, потому что и ей я должен сделать некоторый упрек! Ну, скорее!
— Выйдите, господа, и сторожите снаружи все окна и двери! — сказал Бруслар своим людям и, когда те вышли, обратился к принцу: — Теперь я жду объяснения этой переходящей границы шутки. Кто же вы, наконец, такой?
— Это надо было спросить прежде всего и вам и маркизе, прежде чем оскорблять меня при встречах, — надменно сказал принц. — Но я прощаю вас: избыток усердия доказывает преданность.
Бруслар и маркиза переглянулись, очевидно думая, что имеют дело с сумасшедшим. Это было единственным объяснением.
— Шевалье Бруслар! Слушайте внимательно слова генерала Фротте! «Человек волнуется!»
— «Его направит Господь!» — сейчас же дрожащим голосом ответил шуан.
— «Куда ты идешь?»
— «К Кресту».
— «Откуда ты идешь?»
— «С моря!»
— «Зачем?»
— «За лилиями!»
— Меня зовут Гранлис! — странным тоном продолжал молодой человек. — Бруслар! Развяжите меня!
Бруслар без возражений вытащил из-за пояса нож и перерезал веревки. Диана, сложив руки на коленях, слушала, ничего не понимая.
Гранлис отряхнулся, выпрямился и сказал:
— Ну что же, Бруслар?
— Я вижу, что ошибся, — ответил тот, — что вы из наших… Но меня удивляет, что вы, такой молодой, знаете все четыре пароля, завещанные нам генералом Фротте.
— Он сам научил меня им, Бруслар. Вы плохо соображаете, и память у вас не очень хороша. Маркиза, если вам не надоело, послушайте еще немного… Бруслар, у часовщика Борана нужно было дважды постучать в стекло, а входя в лавку, произнести: «Сильный ветер!» На это отвечали: «Он дует с запада». Там, у Борана, жил белокурый бледный ребенок, которого вы знали лет десяти-одиннадцати. Вам, конечно, сказали, что он умер.
— Господи боже! — воскликнул шуан, а затем схватил молодого человека, как ребенка, своими сильными руками, привлек поближе к свету лампы и стал пристально всматриваться в его лицо своими блестящими глазами. Они мало-помалу теряли свое свирепое выражение и наполнились слезами. Если бы он не знал, что за ними наблюдают из окон, он опустился бы на колени. Взволнованный, смеясь и плача в одно и то же время, он бессвязно повторял: — Да, да! Это он! Истинно он, наш ребенок, наш маленький государь!
— Но кто же вы, наконец? — вступилась Диана, подходя к принцу.
— Ваш король! — гордо подняв голову, надменно произнес Гранлис.
— Государь! Я у ваших ног! — низко склонилась пред ним маркиза.
Бруслар, овладев собой, пустился в расспросы. Почему его не предупредили? Он ничего не стал бы спрашивать и сумел бы хранить тайну. Как могло случиться, что весть о смерти королевского сына, маленького дофина, трижды была объявлена среди шуанских отрядов? Какая измена! Какое преступление! В последний раз ее сообщили с такими подробностями, что сомневаться было невозможно!
— Знаю, знаю! — сказал принц, опустившись в кресло. — И у подножия трона совершаются иногда величайшие подлости. Мы еще поговорим об этом. Вы принудили меня сбросить маску, но я желаю по отношению к вам оставаться свободным, как раньше. Довольно с меня Иммармонов и Прюнже, от которых я наконец избавился.
— Государь, — смиренно спросила маркиза, — не могу ли я спросить вас о моих родственниках?
— Конечно, маркиза, говорите!.. Вы так красноречиво можете говорить; я хорошо помню ваши речи тогда, в замке Депли… Вы были очень и очень красноречивы тогда.
— Вы жестоки, государь! — краснея, сказала Диана. — Разве я могла тогда знать, подозревать что-нибудь?..
— Довольно, это не важно, — перебил ее Гранлис, — к тому же вы были так хороши в своем гневе! Что вы хотели спросить?
— Государь, чем прогневали вас мои кузены? — застенчиво спросила молодая женщина. — Я признаюсь, что была не права относительно их: я считала их изменниками и готова была просить у них в этом прощения. Но, если они не исполнили своего долга, я подожду извиняться…
— Никакого преступления они не совершили, — ответил принц, — но позволили себе невероятную дерзость, заслуживающую мою немилость; вот и все. Ваша кузина Изабелла…
— О, эту я ненавижу!
— Вот это откровенно! Соперничество хорошеньких женщин — это так понятно! Изабелла сумела под благовидным предлогом привлечь меня в свой замок…
— Дерзкая! — сорвалось у Дианы.
— А когда ее брат и жених застали меня там, они вообразили, что я явился туда сам с очень понятной целью. Произошел скандал. Они обошлись со мной как с равным, осмелились осуждать меня, упрекать в вероломстве и сделали все это в такой форме, что мне оставалось только обнажить шпагу. Повторяю — вот и все.
— Государь, — глухо сказал Бруслар, все пристальнее всматриваясь в лицо принца и все более признавая его, — если где-нибудь кто-либо стесняет вас, вам стоит только сказать… Вы знаете, это так нетрудно!..
— Нет, Бруслар, не надо насилия: Иммармон и Прюнже так же преданы мне, как и вы. Теперь они, конечно, глубоко сожалеют о случившемся. Я рад, что избавился от их заботливости, которой они злоупотребляли; они сделали из меня почти своего пленника, а я видел на своем веку довольно тюремщиков и не желаю иметь их еще. В моей жизни есть одна тайна, которую должны уважать те, кто любит меня, а не стараться проникнуть в нее; это было бы против моего желания. Я поступил в императорскую армию: во-первых, ради своей безопасности, а затем ради другой, еще более важной цели. Нося свою теперешнюю форму, я вынужден не знать ваших действий; я не могу любить Наполеона, но не могу и не хочу быть замешанным в войне, которую вы против него ведете. На время я дал свое честное слово в этом.
Бруслар молча слушал неясное, сбивчивое объяснение принца. Маркиза с любопытством старалась угадать, какие высшие интересы могли руководить ее королем.
— Государь, — заговорил Бруслар, — если дело обстоит так и я не могу предложить вам сегодня же встать во главе нашего предприятия, то вам нельзя оставаться здесь. Мы ждем много народа, очень много… Ах, если бы все они знали! Как жаль, что первая обязанность подданного повиноваться воле своего государя, не смея возражать ей, исполняя ее, как бы жестока она ни была! Да, я преклоняюсь перед ней… Вы — мой повелитель, вас направляет и руководит вами Сам Бог!
Принц несколько смутился и опустил голову: им руководил не Бог, но богиня в образе Полины Боргезе.
— Маркиза, — продолжал Бруслар, — поручаю вам его величество. Проводите его в отдаленную комнату. Он не хочет ничего знать — пусть так! Но лучше, если и наши друзья не будут знать о его присутствии. Ступайте, государь! Пора, я слышу шум на дворе… Это — ваши приверженцы, которые готовы служить вам, хотя вы отказываетесь от их услуг… Ну, не о чем говорить теперь… Вино откупорено — надо пить его, и надеюсь, что вы не откажетесь, государь, от протянутого вам стакана…
— Тише, Бруслар! Я не хочу быть вашим сообщником, — прервал старого шуана Гранлис и, подавая руку Диане, сказал ей: — Пойдемте, маркиза! Верно, мне суждено скрываться весь свой век!
