Самую сильную трепку Старбак всегда получал в качестве наказания за воровство. Когда ему было четыре, он набрал миндаля из банки на кухне, а двумя годами спустя взял игрушечный деревянный кораблик из сундука с игрушками старшего брата, и оба раза преподобный Элиял высек его до крови в качестве возмездия.
С того дня и до того, как Доминик убедила его украсть деньги майора Трейбелла, воровство вызывало ужас у Старбака, и последствия его помощи Доминик лишь подкрепили выученный в детстве урок, что воровство — это чудовищное преступление, за которое Господь наверняка покарает.
— Вы не должны воровать, — сказал он Траслоу. — Не должны.
— Ты что, ожидаешь, что я куплю у них их пожитки? — насмешливо поинтересовался Траслоу. — А теперь пошли, не отставай.
— Я не буду помогать в воровстве! — настаивал Старбак. Он и так слишком часто грешил в последние недели. Впал в грех похоти, пил спиртное, заключал пари, не чтил отца и мать и не соблюдал день отдыха Господа, но вором он не станет.
Он помог Доминик в краже лишь потому, что она убедила его, что эти деньги принадлежат ей, но не станет помогать Траслоу грабить невинных пассажиров. Многие грехи выглядели неявными и их трудно было избежать, но воровство было абсолютным грехом, который невозможно было отрицать, и Старбак не будет рисковать ступить на скользкую дорожку в ад, добавив этот проступок к своему и без того прискорбно длинному списку неправедных деяний.
Траслоу внезапно рассмеялся.
— Всё время забываю, что ты священник. Или наполовину свящкнник, — он бросил Старбаку связку ключей. — Один из них от товарного вагона. Залезь внутрь и обыщи его. Тебе не придется ничего красть, — произнес он с сарказмом, — но можешь поискать военное снаряжение, и если заметишь что-нибудь, что стоит украсть, можешь сообщить об этом мне. И возьми вот это, — Траслоу вытащил свой огромный обоюдоострый нож из ножен и бросил его Старбаку.
Старбак не смог его поймать, но вытащил неуклюжий клинок из железнодорожного полотна.
— Зачем это?
— Чтобы перерезать глотки, парень, но ты можешь открывать им ящики. Или ты планируешь воспользоваться для этого зубами?
Тяжелый медный висячий замок на двери товарного вагона висел на добрых десять футов выше путей, но ржавая ступенька показывала, каким образом Старбак мог до него добраться. Он подтянулся и неловко вцепился в замок, подбирая ключи. В конце концов он нашел нужный, отпер вагон и сдвинул тяжелую дверь, а потом забрался внутрь.
Вагон был наполнен коробками и мешками. Мешки было проще открыть, в них находилось зерно, хотя Старбак понятия не имел, какое именно.
Он пропустил горсть сквозь пальцы, а потом прыгнул к уложенным штабелями ящикам, недоумевая, каким образом сможет обыскать их все.
Проще всего было бы сбросить их на землю, но ящики наверняка были частной собственностью, а он не хотел что-нибудь разбить.
На большей части ящиков стояли отметки, что они направляются в Балтимор или Вашингтон, доказательство того, что оккупация Харперс-Ферри не полностью прервала сообщение через горы.
На одном из ящиков, окрашенном в темный цвет и помеченном для Вашингтона, была надпись с орфографическими ошибками:
«1000 потронов для винтовки мушкета 69IN».
Это уж точно военное снаряжение, а значит, законный трофей. Он использовал неуклюжий нож, чтобы разрезать веревки, удерживавшие штабель ящиков, и стал передвигать мешающие ему коробки на мешки с зерном.
Ему понадобилось минут пять, чтобы добраться до темного ящика, и еще больше времени, чтобы снять с него крепко приколоченную крышку, обнаружив, что под ней и правда находятся упакованные в бумагу патроны, каждый состоял из пули и меры пороха.
Старбак постарался приладить крышку обратно, а потом стащил ящик на землю. По-прежнему шел дождь, и он стукнул по крышке каблуком правой ноги, пытаясь покрепче ее прижать и предохранить содержимое от дождя.
Во втором штабеле находился еще один темный ящик, так что он забрался обратно в товарный вагон и передвинул несколько коробок, пока не добрался до второго ящика, на котором также красовалась надпись, объявляющая о том, что его содержимым являлись патроны. Он добавил этот ящик к первому, взобрался обратно в вагон, чтобы продолжить тщательный обыск.
— Чёрт возьми, что ты делаешь, парень? — у двери вагона появился Траслоу. В правой руке он держал тяжелую кожаную сумку, а в левой — пистолет охранника.
— Это патроны, — Старбак махнул рукой в сторону двух ящиков позади Траслоу, — и думаю, что там могут быть и другие.
Траслоу пнул по крышке ближайшего ящика, опустил глаза, а потом сплюнул на патроны струю табака.
— Не больше проку, чем от сисек быка.
— Что?
— Шестьдесят девятый Калибр, у меня был такой в Мексике. А у тех винтовок, что полковник купил в Ричмонде — пятьдесят восьмой.
— Ох, — Старбак почувствовал, как заливается краской от смущения.
— Например, ты мог бы разжечь ими костер? — предложил Траслоу.
— Так от них нет проку?
— Только не для нас, парень, — Траслоу засунул револьвер за пояс, взял один из патронов и вытащил пулю. — Вот же большая сучка, правда? — он показал ее Старбаку. — Есть еще что-нибудь ценное?
— Я пока нашел лишь пули.
— Охренеть, парень, — Траслоу бросил тяжелую сумку, зловеще звякнувшую при падении, взобрался в вагон и выхватил нож из рук Старбака.
— Я забрал наших ребят из вагонов, пока пассажирам не пришло в голову что-нибудь эдакое. Забрал столько оружия, сколько смог, но некоторые из этих сучьих детей хорошо его прячут. Всегда находится какой-нибудь ублюдок, желающий стать героем. Помню одного юнца на железной дороге Ориндж-Александрия пару лет назад. Думал, что сможет меня схватить, — он сплюнул, усмехаясь.
— И что произошло?
— Он закончил свое путешествие в служебном вагоне, парень. Лежа на спине под брезентом, — говоря это, Траслоу сдирал крышки с ящиков, бегло осматривал их содержимое и выбрасывал под дождь.
Коробка с фарфоровыми тарелками с изображением лилий разбилась о пути. За ней последовала куча одежды, ящик с соусниками и партия хрупких газовых светильников. Дождь усилился, его капли громко стучали по деревянной крыше товарного вагона.
— Может, нам лучше уйти? — нервно спросил Старбак.
— С чего бы это?
— Я сказал вам. Полковник Фалконер готов взорвать мост.
— Кому какое дело до моста? Сколько времени, по-твоему, понадобится, чтобы его восстановить?
— Полковник говорит, что несколько месяцев.
— Несколько месяцев! — Траслоу рылся в ящике с одеждой в поисках того, что может ему приглянуться. Не найдя ничего стоящего, он бросил ящик под дождь.
— Я бы смог восстановить этот мост за неделю. Дай мне десять человек, и он заработает через пару дней. Фалконер не отличит гусиного дерьма от золотых самородков, парень.
Он выкинул бочку с содой и еще одну, с крахмалом для стирки.
— Тут ничего нет, — фыркнул он и снова спрыгнул на землю. Он взглянул на запад, но местность была пустынна. — Отправляйся к служебному вагону, парень, — приказал он Старбаку, — и принеси горячих углей.
— Что вы собираетесь сделать?
— Поразмыслить о том, не пристрелить ли тебя, если ты задашь еще один чертов вопрос. А теперь иди и принеси мне чертова угля.
Траслоу опрокинул оба ящика с патронами калибра.69 на пол, пока Старбак забирался в служебный вагон, где еще горела небольшая пузатая печка. Рядом с ней стояло цинковое ведро с углем. Он высыпал оттуда уголь, открыл кочергой дверцу печки и сгреб в пустое ведро кучку тлеющих головешек.
— Молодец, — сказал Траслоу, когда Старбак вернулся. — Теперь брось уголь на патроны.
— Вы собираетесь поджечь вагон?
Дождь шипел, падая в ведро.
— Да Бога ради! — Траслоу схватил ведро и швырнул уголь на рассыпанные патроны. Секунду уголь просто мерцал между бумажными обертками, а потом с тихим хлопком взорвался первый патрон, и внезапно вся куча аммуниции запылала, взрываясь и изрыгая огонь.
Траслоу подобрал кожаную сумку, лежащую у его ног и сделал Старбаку знак уходить.
— Пошли! — крикнул Траслоу двум своим людям, оставшимся в последнем пассажирском вагоне.
Когда охранники покидали вагоны, они предупредили пассажиров, что всякий, кто последует за налетчиками, будет застрелен. Большинство участников налета несли тяжелые сумки или тюки и все выглядели довольными проделанной работой. Некоторые шли назад с пистолетами в руках, чтобы быть уверенными в том, что никто из пассажиров не попытается стать героем.
— Проблемы начнутся, когда мы пройдем мимо баррикады, — предупредил Траслоу. — Том? Микки? Оставайтесь со мной. Капитан Хинтон! Пусть машинисты поднимутся в паровоз.
