— Проблемы начнутся, когда мы пройдем мимо баррикады, — предупредил Траслоу. — Том? Микки? Оставайтесь со мной. Капитан Хинтон! Пусть машинисты поднимутся в паровоз.
Хинтон втащил двух машинстов обратно в кабину паровоза, а потом последовал за остальными с револьвером наготове. Секундой позже огромная машина выпустила гигантскую струю шипящего пара и громко лязгнула, и внезапно весь поезд дернулся вперед.
В пассажирском вагоне вскрикнула женщина. Теперь товарный вагон вовсю пылал, испуская черный дым под струями дождя.
— Пошли! — поторопил Траслоу капитана Хинтона.
Паровоз с лязгом двинулся вперед, над его трубой заклубился серо-белый дым. На щеку Старбака приземлился кусочек черной сажи.
Хинтон ухмылялся и кричал на машиниста, который, по-видимому, внезапно открыл заслонку, потому что поезд рванулся вперед, туда, где рельсы заканчивались, и глубоко зарылся носом в насыпь. Камни и дерево разлетелись по сторонам.
Четыре ведущих колеса, каждое почти шесть футов в диаметре, начали с визгом вращаться, почти потеряв контакт с рельсами, и в агонии, дюйм за дюймом, чудовищная машина с дрожанием продвигалась вперед, пока ее маленькие передние колеса разрывали сломанные крепления. Защитная решетка со скрежетом превратилась в груду искореженного металла.
Хинтон взмахнул револьвером, машинист открыл заслонку на полную, и тридцатитонный паровоз, пошатываясь, как огромное раненое животное, дернулся вперед и накренился на бок.
Старбак испугался, что он вот-вот свалится на берег реки, утащив за собой все вагоны, но потом, к счастью, огромная машина заглохла. Пар начал выходить с противоположной стороны.
Одно из маленьких передних колес свободно вращалось над истоптанной поверхностью, а ведущие колеса с задней стороны паровоза вырыли в железнодорожном полотне колею глубиной в фут, до того, как машинист сумел отсоединить поршни, выпустив новые клубы пара в дождливый воздух.
— Подожгите тендер! — крикнул Траслоу, и Хинтон приказал одному из машинистов набрать полную лопату горящей древесины из топки и бросить ее на дрова в тендере.
— Еще! — поторопил Траслоу, — еще! — Траслоу нашел вентиль от бака с водой, находящегося в тендере, и открыл его. Вода хлынула с задней стороны тендера, а оставшаяся часть уже горела столь же яростно, как и товарный вагон.
— Пошли! — прокричал Траслоу. — Пошли!
Налетчики быстро миновали баррикаду и побежали к мосту. Траслоу с двумя людьми остался на страже, чтобы никто за ними не погнался, пока капитан Хинтон вел остальных по узким доскам, уложенным рядом с рельсами на мосту.
Полковник Фалконер ждал на противоположном берегу, крича, чтобы люди Хинтона поторапливались.
— Поджигайте костры! Медликотт! — выкрикнул Фалконер вниз, в сторону ущелья. — Быстрее! — обратился он к Хинтону. — Бога ради! Что вас задержало?
— Нужно было убедиться, что поезд не уедет обратно за помощью, — объяснил капитан Хинтон.
— Никто здесь не подчиняется приказам! — полковник скомандовал отступить по меньшей мере четверть часа назад, и каждая секунда промедления наносила оскорбление его и без того хрупкой власти. — Старбак! — заорал он. — Разве я не велел тебе привести людей назад?
— Да, сэр.
— Так почему же ты этого не сделал?
— Это моя вина, Фалконер, — вмешался Хинтон.
— Я отдал тебе приказ, Нат! — крикнул полковник. Остальные его люди уже сидели в седле, все, кроме Медликотта, который поджигал сложенную у опоры моста кучу дров. — А теперь запал! — скомандовал полковник.
— Траслоу! — прорычал капитан Хинтон тем трем, что остались на противоположной стороне ущелья.
Траслоу с кожаной сумкой в руках покинул баррикаду последним. Переходя через мост, он отбрасывал доски в сторону, чтобы затруднить путь для преследователей.
С далекой баррикады прозвучал выстрел, и дымок от него немедленно унесло ветром. Пуля попала в рельсы на мосту и срикошетила в реку. Два густых облака дыма от горящего товарного вагона и тендера стелились низко у земли, улетая в сторону северной ветки железной дороги.
— Запал подожжен! — крикнул Медликотт и начал карабкаться вверх по склону. Позади него плевался закручивающимися струйками дыма горящий запал, змеившийся вниз по склону, в сторону огромной кучи древесины, уложенной вокруг порохового заряда.
— Быстрее! — рявкнул полковник. Заржала и встала на дыбы лошадь. Из-за баррикады снова раздались выстрелы, но Траслоу уже перешел через мост и находился вне зоны поражения.
— Ну же, давай! — закричал полковник. Траслоу по-прежнему нес кожаную сумку, и у всех людей Хинтона имелись похожие. Благодаря этим тяжелым сумкам Фалконер наверняка понял, почему его приказ отступать был проигнорирован, но предпочел промолчать.
Мокрый и грязный сержант Медликотт выбрался из ущелья и поставил ногу в стремя, когда дымок на запале достиг кучи хвороста. Сержант Траслоу забрался в седло, и Фалконер развернулся.
— Поехали!
И он повел своих людей прочь от железнодорожной насыпи.
Огонь в ущелье, должно быть, уже разгорелся, потому что густой дым покрывал решетку моста, хотя пороховой заряд еще не взорвался.
— Поехали! — торопил их Фалконер, а позади него лошади поскальзывались, с трудом пробираясь по глинистому склону, пока, наконец, поезд не скрыла листва, и когда сквозь листья и ветки просвистело несколько случайных пуль, они не задели ни одного солдата Легиона.
Фалконер остановился на перекрестке и обернулся, чтобы посмотреть на атакованный поезд. Огонь распространился из товарного вагона и тендера на остальные вагоны, и бывшие пассажиры поезда, мокрые и несчастные, теперь карабкались по влажному склону, чтобы избежать опасности.
Длинные пассажирские вагоны выполняли роль дымовой трубы, по которой яростно гудело пламя, пока с треском не лопнули оконные стекла, и через них в дождь вырвался огненный поток.
Поезд представлял собой горящие обломки — паровоз сошел с рельсов, а вагоны разрушились, но мост, который был целью налета, по-прежнему стоял.
Пороховой заряд не сдетонировал от запала, возможно, потому, что порох намок, а пламя, которое, как предполагалось, высушит порох и взорвет его, если не сработает запал, теперь, похоже, потухло из-за намокших дров и под принесенным ветром дождем.
— Если бы ты выполнил мои приказы, — резко выбранил Старбака полковник, — осталось бы время, чтобы установить заряды заново.
— Я, сэр? — Старбак был поражен несправедливостью этих обвинений.
Капитан Хинтон был в той же степени удивлен словами полковника.
— Я же сказал вам, Фалконер, это моя вина.
— Я отдал приказ не вам, Хинтон. Я отдал его Старбаку, и он не был выполнен, — Фалконер говорил резко и с холодной яростью, потом развернул коня и вонзил в него шпоры. Лошадь заржала и резко скакнула вперед.
— Проклятый янки, — тихо произнес сержант Медликотт и последовал за Фалконером.
— Забудь их, Нат, — сказал Хинтон. — Это была не твоя вина. Я замолвлю о тебе словечко полковнику.
Старбак до сих пор не мог поверить, что его обвинили в неудаче атаки. Он просто онемел, потрясенный несправедливостью полковника.
Внизу, на путях, не сознавая, что группа налетчиков до сих пор находится где-то над ними, некоторые из пассажиров поезда стояли на краю неповрежденного моста, а другие начали растаскивать баррикаду с искореженных рельсов. Огонь в ущелье, похоже, полностью погас.
— Он привык, что все ему подчиняются, — Траслоу подвел лошадь к Старбаку. — Думает, что может купить всё, что пожелает, и самое лучшее, прямо сразу.
— Но я ничего плохого не сделал!
— Тебе и не нужно было. Он хочет кого-нибудь обвинить. И посчитал, что если свалит всё на тебя, то ты ничего ему не сделаешь. Вот почему он выбрал тебя. Он ведь не мог свалить всё на меня, правда?
Траслоу пришпорил коня.
Старбак обернулся и посмотрел на ущелье. Мост не был поврежден, и кавалерийский налет, который должен был стать славной победой, которая положит начало триумфальному крестовому походу Легиона, превратился в мутный и вымокший под дождем фарс. И обвинили в этом Старбака.
— Черт побери, — выругался он вслух, бросая вызов своему Богу, а потом развернулся и последовал за Траслоу на юг.
— Тут действительно об этом? — Бельведер Дилейни держал в руках выпуск «Вестника Уилинга» четырехдневной давности, привезенный в Ричмонд из Харперс-Ферри. Хотя «Вестник» и был виргинской газетой, он поддерживал северян.
— Что? — Итан Ридли был расстроен и мало интересовался тем, что могли написать газеты.
— В прошлую среду грабители остановили пассажирский поезд, направляющийся на восток, один человек ранен, паровоз сошел с рельсов, — Дилейни кратко пересказывал заметку по мере того, как бегло ее просматривал.
