Меньше чем через час Девлет-Гирей знал все от начальника янычар. Оказалось, что после совета — дивана князь Камбирдей поехал к своим тысячам, которые стояли у Никитских ворот вдоль реки Хомутовки. Три сотни находились в остроге, по другую сторону дубовой стены. Камбирдей и старший тысячник поехали в острог. Тут князю стало известно, что его пушкари испугались русской картечи, бросили пушки, а сами прячутся в кустах на кладбище. Камбирдей помчался наводить порядок. Но ударили все пушки с Ивановской стены, отворились крепостные ворота, которые казались заваленными, высыпали русские, конные и пешие, впереди — князь Темкин. Верховые рубили татар, хватали бочки с зельем и легкие пушки. Бабы и ребятишки в сече не уступали конникам. Отступая, бабы волокли пленных; погнавшихся за ними янычар кремлевские пушки отрезали дробом. Однако янычары еще дважды пробивались к кладбищу, но среди убитых князя Камбирдея не отыскали...
За подобные вести полагалось рубить голову. Но то был турок-тысячник, с ним лучше не связываться! Девлет-Гирей прочитал молитву и отъехал.
16
Саттар — первый воин Девлет-Гирея, начальник охраны хана. Многие вельможи почли бы за честь быть в такой близости к повелителю, а тут простой мирза! Девлет-Гирей не раз убеждался в безграничной преданности Саттара и расторопности его — никто не мог так точно и быстро выполнить любое приказание. Вот сейчас сказал: «Иди, Саттар, за ларцом», и минуты не прошло, как напрямик к Осиной горе помчались нукеры, впереди Саттар. Мирза раньше никогда не был в этих местах, но чутье не обмануло его — мчался кратчайшим путем. Лошади еще не успели взмылиться, как лесными тропами добрались они до засеки. Деревья-великаны повалены вдоль и поперек. Повалены так, что не тронут подлесок: елочки и березки тянутся к солнцу, переплетаются, перепутываются ветвями — ни проехать, ни пройти.
Не стал Саттар искать прохода для лошадей, увидел туго заплетенные звериные следы рядом с комлем дуба, соскочил на землю, с ним еще двое. Сняли все лишнее. На себе оставили порты кожаные, ичитоги — кожаные чулки, да тюбетейки. Опоясались малыми ятаганами, на перевязи колчан с десятком стрел, сверху накинули халаты, в руках — луки со спущенными тетивами. Саттар приказал десятнику:
— Ищи проход, не найдешь, уходи на Одоевскую дорогу и присоединяйся к царевичу Магмету.
Сказал и нырнул под ветви, низко прижавшиеся к земле. Где ползком, где бегом по полянам, где прорубаясь через кусты, звериными тропами вел своих товарищей Саттар пять - шесть верст. Не встретили ни одного человека, зато видели медведя, который выгребал и с удовольствием поедал муравьиные яйца.
Из леса вышли прямо на крутой берег Упы. Сбросили халаты и скользнули с берега в воду. Помогая друг другу, боролись с течением. Выйдя на противоположный берег, припустились бегом. Бежали до тех пор, пока не увидели дымок костра и лошадей неподалеку. Лошади им нужны, до стана оставалось еще не менее десяти верст. Поползли. На опушке костер, около него четверо татар-воев, четыре лошади пасутся. Один из нукеров шепнул Саттару:
— Я дойду, именем хана потребую лошадей.
— Посмотри на себя, — ответил Саттар. — Примут за бродягу, убьют.
— Тогда покажи перстень хана.
— Дурак, эти воины о ханском перстне ничего не знают. Увидят золото и камень, отнимут. Пусть Аллах возьмет их с миром.
Подползли ближе. Свистнули три стрелы. Упали трое. Четвертый хотел убежать, но стрела нагнала и его — чтоб не поднял ненужной тревоги. С убитых ничего брать не стали, поймали лошадей и поскакали. Неподалеку от стана их остановила охрана. Саттар потребовал проводить его к тысячнику. Старший разъезд поднял его на смех — чего захотели голодранцы. Саттар замахнулся на него камчой:
— Именам хана, повелителя правоверных, приказываю: веди меня к Тимербулату, иначе ждет тебя позорная смерть!
Старший разъезда испугался и повиновался. Дорогой спросил:
— Кто ты такой? За имя хана знаешь, что с тобой будет?!
— Знаю. Быстрей!
Вскоре увидели: под вековыми дубами несколько верховых окружили Тимербулата, которого Саттар сразу узнал по высокому золоченому шлему. Тысячник увидел приближающихся, лицо его исказилось злобой. Тронув коня, он оказался перед старшим разъезда:
— Как осмелился ты, сын ишака, беспокоить нас?!
Старший залепетал испуганно:
— Вот он... именем...
Саттар выехал вперед:
— Прекрати, Тимербулат! Разве ты не узнал меня?
У того даже губа отвисла:
— Саттар-джан! Ты ли это? И в таком виде!
— Как видишь. Прикажи нам дать три халата и трех коней, своих мы загнали. — После того как Тимербулат распорядился, Саттар тихо сказал: — Аллах сердит на нас, Тимербулат. Тулу мы не взяли, ее охраняют демоны. Подошла русская рать, идет сюда, к засеке.
— Ой, Алла! — заволновался тысячник. — Мне сообщили, а я не поверил. Послал гонцов, они не вернулись.
— И не вернутся, русские рядом. Иди и защищай Щегловские ворота. Хан приказал завалить их и держаться до вечера. Повелитель пойдёт тем берегом, будет собирать войско на Шивороне. Я подымаю стан.
— Саттар-мирза! Ты говоришь страшные слова! Кто разбил войско повелителя?
— Слава Аллаху! Войско не разбито, боя не было, но мы уходим.
— Саттар, я знаю — ты приближенный повелителя. Но не могу поверить тебе. Прости!
— Верь и повинуйся! Смотри.
— Перстень повелителя?! — Молитвенно сложил руки и поклонился.
— Да, Тимербулат. Иди и держи Щегловские ворота до вечера.
Скоро Саттар с товарищами подъехал к ханскому лагерю, здесь царили спокойствие и тишина. Мирза сразу поехал к шатру. Нукеры рванулись преградить ему дорогу. Но, узнав Саттара, остановились в недоумении — порядок нарушил приближенный хана!
Евнух Насим-баши сидел на солнышке у входа, рядом с ним старухи доили кобылиц-кумысниц. Саттар спешился около евнуха:
— Приветствую тебя, Насым-баши. Пошли в шатер.
— Приветствую и тебя, Саттар-мирза. Говори здесь.
Но мирза уже поднял полог, пришлось старику подниматься и следовать за ним.
— Ну, чего тебе, Саттар?
— Смотри.
Евнух рассмотрел перстень и низко поклонился:
— Приказывай.
— Хан повелел отдать мне ларец. А тебе уходить. Если нагонят русские, сделай так, чтобы Хабиба ждала хана в садах Аллаха.
— Саттар-мирза! Хан очень любит Хабибу, а мне она как дочь. Так он не мог сказать!
— Сказал. Да продлит Аллах его годы!
— Мирза, если ты ошибся — рискуешь головой!
— А ты, осмелившись сомневаться, уже навлек гнев хана! — Саттар поднял над ним ятаган.
— Я повинуюсь, мирза.
— Теперь я не верю тебе, старик. Придется мне самому покончить с ней!
— Верь мне, Саттар. Клянусь Аллахом! Дай нам возможность уйти от гяуров.
— Поверю, но смотри... Теперь идем, давай ларец.
— Сюда нельзя тебе! Это — женская половина! Смерть покарает всякого...
Перед Саттаром, преградив путь, вырос негр-великан. Саттар молча рубанул его ятаганом наискось. Негр, захрипев, осел. Мирза шагнул через него со словами:
— Сейчас мне все можно, старик. У меня нет времени. Идем.
Женская половина была освещена плошками. Хабиба подняла голову от шитья, вскочила:
— Как смеешь смотреть, презренный пес! Насым, убей его!
Саттар, впервые увидев красавицу без паранджи, невольно остановился. Никогда еще не приходилось ему видеть такой тонкий стан, такие острые маленькие груди, прикрытые прозрачным шелком, по-детски округленное лицо с огромными, полными огня глазами. Невольно пришло сравнение — усладительница-гурия райских садов Аллаха!
На восклицание Хабибы он невольно ответил поклоном:
— Прости меня, прекрасная Хабиба-джан. Я выполняю волю хана. Насым, давай ларец.
Евнух, бормоча молитву, подошел, раскидал укладку ковров и одеял, достал ларец с вырезанным тонким узором и протянул его Саттару. Хабиба бросилась к ним:
— Что ты делаешь, старый ишак! Хан посадит тебя на кол!
Насым отстранил ее:
— Так нужно, девочка. Аллах разгневался на нас. У мирзы перстень хана!
Хабиба, не слушая его, пыталась вырвать ларец. Саттар подошел и взял ларец у евнуха. В тот же момент увидел маленький нож около лица. Удар пришелся по ларцу, которым он успел защититься. В следующий момент, схватив своей клешней нежную руку девушки, усмехнулся:
— Твоя ручка должна ласкать, а не убивать. Ты, прекрасная Хабиба, смотри. Узнаешь перстень повелителя?
— О Алла! Ты убил его?!
— Нет, Хабиба. Он отдал его, чтобы все повиновались мне как самому хану. Насым, скажи, что это так.
— Это так, девочка.
Хабиба вырвала руку и, отбежав, с диким воплем повалилась на одеяла. Саттар, продолжая любоваться наложницей, попросил Насыма:
— Дай мне тряпицу накрыть ларец... Не эту, слишком хороша, попроще. Вот так. Прощай, Хабиба-джан. А ты, старик, помни приказание хана...
