— Будет диван! Великий диван под стенами Тулы!
Саттар и вой отъехали, образовав широкий круг. Князья и служители Аллаха остались на конях, разгневанный хан не пригласил их спешиться. Имам прочел краткую молитву.
— Хвала Аллаху, что мы все живы, — мрачно начал Девлет-Гирей. — Но мы положили три тысячи и не взяли Тулу. Сейчас перед нами малая часть русских. Но скоро придет Иван. Так вот, цвет и надежда Крыма, мы спрашиваем вас: будем тут встречать Ивана или уйдем? — Тяжелое молчание было ему ответом. — Думайте, думайте... Царевич Магмет, что скажешь?
— Повелитель! Русских много, и они умеют драться. Я готов выполнить все, что скажешь!
— Князь Рамазан?
— У меня готовы к бою восемь тысяч! Приказывай!
— Князь Муса? Как получилось, что к тебе в тыл зашли гяуры?
— Великий хан! Это шайтаны в образе людей!
— Кто еще хочет сказать? Князь Камбирдей, скажи ты.
— Я скажу: крымские воины разучились воевать. Великий хан, где остальные тысячи?
— Потерявшие стыд потеряют головы, — ответил Девлет-Гирей. — Слушайте нас! Пять дней назад вы кричали, что Иван далеко. Вы принудили нас идти на Тулу. Мы под стенами Тулы, Иван рядом. Теперь вы ждете моего слова...
И тут произошло неслыханное — мирза Саттар прервал диван! Он тихо что-то сказал хану. Девлет зло усмехнулся:
— По нашему повелению пытали русских пленников. Кое-что выжали из них. Так вот, цвет и надежда Крыма, вас только что гонял передовой отряд русских. Одного тумена достаточно, чтобы уничтожить его. Но тут говорили мне, что в русских вселились демоны. Так этих демонов скоро будет тьма тем: большие Ивановы полки подойдут к полудню. У нас есть еще время, чтобы бежать! Пусть русские догоняют нас. Мы остановимся и будем их бить на Шат-реке, на Шивороне-реке. Думаю, там подойдут наши отставшие тумены. Уходить будем через Щегловские ворота. Обозы пусть начинают двигаться уже сейчас. Князь Рамазан, собери свои тысячи и обеспечь свободный проход по Криволученскому броду, оберегай Щегловский проход. Князь Муса, ты пропустил гяуров. Не будь ты князем, мы повелели бы привязать тебя к хвосту поганой кобылы и прогнали б ее на ту сторону реки, к гяурам. Но ты — князь. Своими людьми прикроешь наш отход. Уйдешь последним, и горе тебе, если войска Ивана придут раньше, чем мы укроемся по ту сторону засеки. А вы, другие темники и полутемники! Где были ваши тысячи? Почему не пришли на помощь князю Мусе?! А теперь многие вои стали пешими, воруют коней у других, поднимают мечи на братьев!.. Когда собаки грызутся, виноват хозяин! Идите, наведите порядок. Примерно накажите виновных! Да простит вас Аллах!.. Князь Камбирдей! Посылай за своими янычарами, пойдешь с нами.
— Прости, великий хан. Я поведу своих людей сам. Нагоню у переправы.
— Хорошо. Идите все. Да благословит вас Аллах.
Диван закончился краткой молитвой.
15
Девлет-Гирей пригласил царевича Магмета в шатер, позвал и Саттара. Хан и царевич сели на ковер. Гирей оказал огромную честь мирзе, разрешив сесть рядом.
— То, что скажу сейчас, — тихо начал Девлет, — будем знать только мы втроем. — Саттар, прижав руки к груди, поклонился. — Наше дело с русскими может обернуться плохо. Ожидая легкой победы, мои нукеры расслабились. Для того чтобы собраться с силами для большой битвы, нужно время, а его нам не дадут. Поэтому надо готовиться к худшему. Ты, мой верный Саттар, возьми надежных людей, скачи к ближайшей засеке на. Осиную гору. Там спешитесь, пройдете засеку и кратчайшей дорогой идите к стану. Вот тебе мой перстень. Увидев его, каждый князь или другой мой приближенный обязан выполнить твое распоряжение как мое. От моего имени прикажи тысячнику Тимербулату оборонять Щегловские ворота и засеку до последнего воя. Если мы к нему не придем, отступать разрешаю ночью. В стане скажешь всем — уходить по Муравскому тракту до реки Шивороны. Там ждать нас. Насым-баши пусть уходит тоже, у него возьми ларец слоновой кости и будешь хранить его надежнее своей жизни. Саттар! Потеряешь людей— иди один. Потеряешь ноги — ползи, но ларец должен доставить нам на Шиворону-реку. Вместо тебя охранять нас будет Камал-бек. Пришли его сюда. А ты не задерживайся, уходи. Да хранит тебя Аллах!
Саттар пал ниц перед ханом и со слезами в голосе произнес:
— Благодарю тебя за доверие, великий хан! Прекрасную Хабибу мне взять с собой?
Хан вздрогнул от его слов. Он забыл про наложницу. Этому вою он только что доверил сокровища, но доверить Хабибу было выше его сил. За одно мгновение судьба ее была решена:
— Скажи евнуху, если он сохранит ее для меня, получит еще один драгоценный перстень. Если настигнет беда — пусть она станет ждать меня в садах Аллаха! Спеши.
Девлет-Гирей молитвенно сложил руки и провел ими сверху вниз перед лицом со словами краткой молитвы. Саттар на коленях отполз к выходу.
Теперь хан обратился к царевичу:
— Магмет, бери своих воев, иди по Одоевской дороге и сделай большой проход в засеке, но так, чтобы потом можно было его завалить и оборонить. Я не верю, чтоб хвальбишка Рамазан прогнал русских, поэтому ты подготовишь дорогу для отступления. Если же русские пропустят нас через брод, я пришлю тебе гонца. Ты завалишь проход, оставишь для его охраны тысячу, остальных веди к нам на Шиворону. Пусть Аллах оберегает тебя!
После малого отдыха хан Девлет-Гирей, перегоняя отступающие обозы и войска, выехал на берег Упы у Криволучинского брода. Полуденное солнце, пылая жаром, висело в небе. Девлет, загородившись ладонью от его лучей, долго смотрел перед собой. То, что он увидел, испугало его. Обоз в несколько сот арб без лошадей перегородил брод. Хан представил себе, как перед появившимся русским воинством арбакеши поворачивают, а потом под стрелами врагов рубят постромки и, бросив арбы, скачут на этот берег.
Но и теперь здесь, на берегу, арбы сбились так, что повернуть их не было возможности, и бесконечным потоком подъезжали все новые и новые. По сторонам затора в болотистом кустарнике стояла сотня сотен всадников — тьма Рамазана.
На противоположном, возвышенном берегу показались ряды русской конницы, стрельцы с самопалами, лучники. Над обрывистыми местами они устанавливали небольшие, перевозимые во вьюках пушки. Перед ними на скатах берега виднелись трупы лошадей и людей; ниже по течению реки трупы плыли темной массой — значит, первая стычка уже произошла... Но не это испугало хана. Он заметил облако пыли, которое катилось от Московской дороги по Муравскому шляху — то шли полки Ивана! Всмотревшись, увидел: за конницей русских по всему полю до засеки строились в правильные четырехугольники пешие полки, ощетинившиеся длинными пиками. Он знал, что за первыми рядами воинов стоят меткие лучники и пищальники...
Завидев хана, татарские военачальники со всех сторон стали пробиваться к нему. Девлет-Гирей издали заметил князя Рамазана и, когда тот подъехал, обратился к нему:
— Почему князь Рамазан не на той стороне? Почему не очистил нам дорогу?
— Великий хан, первая тысяча ударила по неверным. Но... у гяур выгодная позиция. Ни один из моих воинов не вышел на тот берег и мало вернулось назад.
— А почему в бой пошла только одна тысяча, а не десять?
— Тьма только собралась и то стоит в болоте, и развернуться негде — топь и обоз... Приказывай, великий хан. Мы готовы идти на смерть.
Хан молча дождался, пока его окружили темники и сотники.
— Надежда Крыма! Аллах гневается на нас! Перед нами стоит передовой отряд московитов. Нехитрое дело смять его. Но за конницей стоят пешие полки. У нас силы много, мы пробьемся и через них. К засеке выйдем, потеряв несколько тысяч. И обязательно лишимся обоза — под ударами русских мы не вытащим его. Но это только начало войны. Завтра придут новые полки русских, и нам потребуется отбиваться и от них, а свежей силы мы сюда не ждем. И мало кто вернется в Крым. Поэтому повелеваю: бой не принимать. Уходить по Одоевской дороге, проходы там уже приготовлены. Ты, князь Рамазан, отходишь предпоследним; полезут русские — отбивайся. Спасай обоз и наряд, пусть идут впереди твоей тьмы. Пошли мое слово князю Мусе — он уходит последним. Общий сбор на реке Шивороне, там встретим гяуров. Пусть Аллах побережет каждого из нас. Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк Его!
Хан развернул коня, но по дороге невозможно было ехать. От Тулы еще продолжали идти обозы, навстречу им начинали двигаться повернувшие от реки арбы. Кричали арбакеши, кричали гонцы, скакавшие по обочинам дороги, ржали лошади и замученно вопили ишаки.
Девлет-Гирей свернул с дороги и поехал прямиком по лугу, за ним охрана; десяток вырвался вперед разведывать путь, чтобы хан не оказался в гибельной топи.
На Одоевскую дорогу выехали недалеко от Малиновской засеки. Здесь суматохи не было, войска шли сотнями, за каждым полутуменом — легкий обоз. Воины еще издали замечали хана, останавливались и уступали дорогу. Тут появился гонец от князя Мусы, передал донесение князя: у янычар, когда они уходили из Дубового острога, что-то произошло. Князь Муса лукавил. Он знал, что случилось, но решил — пусть хан узнает от других.
