Ярослав Васильев - Дорога без возврата

Сами испытания Джебэ не запомнил. В памяти осталась лишь какая-то мешанина из борьбы на поясах, стрельбы из лука и бешеной скачки, когда он в самое последнее мгновение опередил своего главного соперника на целый лошадиный корпус… И восхищённый взгляд Навчин, которая стояла вместе с остальными возле стойбища, где завершалась скачка. «Пришёл в себя» парень, лишь когда судивший экзамен гонец выкрикнул его имя в числе тех, кто отправится вместе с ним в столицу аймака. Если, конечно, захочет да будет на то воля отца семейства и главы рода… Впрочем, последнее было лишь данью традициям. Глупцов, готовых отказаться от чести и выгоды послать хотя бы одного сородовича в нукеры, не было. И теперь от воинской славы парня отделяло только короткое: «Да!» – которое он произнесёт завтра в ответ вопрос, хочет ли служить хану.

Весь вечер Джебэ не мог уснуть. Всего один день остался… Наконец, ворочаться в своей постели надоело. Парень натянул халат и вышел на улицу. Может, свежий воздух нагонит сон? Солнце уже спряталось за горизонт, но последними лучами ещё цеплялось за край неба. Золотисто-зелёная днём, теперь степь стала темно-зелёной. Уже понеслись первые трели ночной музыки: пересвисты сусликов, трещание кузнечиков, крики проснувшихся с закатом ночных птиц. Парень лёг на землю, закрыл глаза, зарылся лицом в траву и словно начал растворяться в окружающем безбрежном безграничье.

Джебэ заметил, что кто-то подошёл, только когда человек лёг рядом. Вдруг парень почувствовал, как его обнимают тонкие девичьи руки, переворачивают, а губы обжигает раскалённый холод поцелуя. Джебэ вздрогнул, судорожно вздохнул… Кто это? Что случилось?! Руки узнали раньше хозяина. Навчин! Как? Почему? Но руки и губы опять решили за него: за первым поцелуем последовал второй, потом третий. Вдруг на губах стало солоно. Джебэ провёл рукой по лицу девушки, стирая непонятно отчего полившиеся слёзы. И спросил:

– Ты… ты чего?

– Не надо! Не уезжай!

Жаркий шёпот красавицы раздался в ушах грохотом.

– Прошу. Останься. Останься со мной!

Джебэ ответил не сразу. Он не знал, сколько они лежали вот так обнявшись, ощущая, что кроме них во Вселенной больше никого не существует. И лишь когда девушка открыла рот, чтобы спросить ещё раз, Джебэ произнёс:

– Ты просишь меня остаться здесь. С тобой?

– Да! Потому что… я прошу… со мной…

И пусть «люблю» так и не прозвучало – обоим всё было понятно и без слов.

– Я… я…

Парень запнулся, не зная, что сказать.

– Нет-нет, не говори ничего сейчас. Ты лучше скажи завтра. Скажешь? Скажешь правильно?

Джебэ кивнул. Девушка в ответ улыбнулась. Сначала несмело, потом счастливо. И радостная вскочила и убежала прочь, пока дома не хватились, куда это она делась. А парень так и остался лежать на траве, бездумно глядя в набухающее чернотой небо. И думая… завтрашний день, такой ясный – вдруг заволокло туманом. Он скажет «да». Вот только как именно оно должно прозвучать?..

Через неделю, когда молодёжь должна была уезжать, проводить будущего воина пришло всё родное стойбище. Джебэ купался в непривычной славе, во внимании старейшин… Ведь нынче парень – не просто один из недорослей, который ещё не обзавёлся семьёй. В аймаке по нему, нукеру самого хана, будут судить о всём роде. Поэтому про ночной разговор Джебэ постарался забыть… Хотя заноза в душе всё равно осталась. Но он ведь честно пытался объяснить Навчин, почему должен ехать. Девушка отказалась перемолвиться с ним хоть словом. Да и бабушка последние дни бросала на парня укоризненные взгляды. Зато дед решение поддержал. И на следующее же утро позвал внука в свою юрту и сказал:

– Молодец. Не слушай ты этих женщин. А теперь на, держи, – старик полез за пазуху халата, достал оттуда стальное колечко с простенькой чеканкой и надел Джебэ на палец. – Давным-давно этот талисман подарил мне один старый нукер и сказал: когда-то его носил великий воин, и с тех пор кольцо приносит удачу тем, кто ищет славы не в золоте, а в булате. Мне завещали передать его следующему воину. Я долго искал и ждал, – в глазах старика вдруг выступили слёзы, и он крепко обнял внука. – Хвала Отцу Степи – дождался. Пусть кольцо принесёт тебе удачу, как когда-то мне.

Раздалась громкая команда. Ханские нукеры и молодёжь лихо вспрыгнули на коней, выстроились в походный порядок. Джебэ последний раз оглядел своё стойбище – и вместе с остальными всадниками растворился в лихой скачке, словно ветер полетел над метёлками ковыля навстречу великой судьбе. Парень не заметил, что провожать его так и не пришла стройная черноволосая красавица, которая всего через три недели должна была отпраздновать пятнадцатое лето и подарить пояс невесты тому, о ком мечтала…

В предрассветном июньском сумраке нехотя вставало солнце. Словно раздумывая: стоит ли уже проснуться, выглянуть из-за горизонта и начать свою работу – или ещё можно подремать? Вот только розовая полоска зари упрямо тянула за собой ленивое светило. Миг назад было серое утро, и вдруг по небу побежали всполохи света, съедая остатки ночи, восток вспыхнул сочными красками, а пастельные цвета нежно раскрасили степь, словно прилёгшая радуга. Заверещали кузнечики, раздался радостный птичий вскрик, ликующе запиликали цикады. А неслухи-звёздочки рассыпали на прощание слезинки росы и важно истаяли в пунцовом небе… Джебэ особенно нравились минуты, когда сияние солнца набегало на город, неторопливо разгоняя тени от городской стены. Почти два года назад его, вместе с десятком юношей, неожиданно выбрали и отправили учиться в столицу Великого хана. Тогда их отряд подъехал к Хэнтей-Батору рано утром, и Джебэ с первого взгляда влюбился в белокаменное кружево ожившей сказки степи… Поэтому, если выпадало свободное начало дня, он встречал утро именно на этом холме. Вот только в этот раз что-то слишком уже задержался, поэтому обратно пришлось возвращаться бегом. Хорошо хоть сегодня не холодно, и тёплое, но тяжёлое дели31 осталось в комнате.

«Кажется, смотреть восход до конца не стоило», – подумал Джебэ, на бегу считая оставшиеся кварталы и время до утренней проверки. Хорошо хоть Хэнтей-Батор строили приглашённые ханьские архитекторы и за основу брали столицу Поднебесной. Поэтому в отличие от других городов, Хэнтей-Батор был строго распланирован. Нужен тебе ханский дворец или административные здания – спеши на юг, Школа Знаний, главный храм Отца Степи или остальные храмы – на север, казармы гарнизона или воинская Академия – иди в западную часть исполинского прямоугольника. Не заплутаешь: ведь большие широкие центральные улицы и небольшие узкие дороги остальных улиц делят город на правильные островки-квадраты районов, каждый из которых имеет своё имя. Не то что клубок кривых и путаных улочек, где можно потеряться, отойдя от знакомых мест всего на пару шагов, как в столице родного аймака.

Когда закончились расположенные вдоль восточной стены бесконечные ряды амбаров, Джебэ на несколько секунд встал, высматривая на белёной стене ближайшего забора имя района и орнаменты владеющего им клана. И пытаясь сообразить, куда он вышел, и какой дорогой быстрее добраться до Академии. Первый возможный путь лежал через жилые кварталы вдоль стены, но парень решил, что через Рыночную площадь будет всё же быстрее. Пусть изрядный крюк, зато на широких центральных улицах и дальше можно бежать, а не медленно идти, пропуская идущих к колодцам женщин и спешащих в лавки и мастерские отцов семейств. Джебэ тут же бегом свернул за угол… И чуть не столкнулся с пожилым аратом, шедшим навстречу. Извинившись в полупоклоне и пропустив старшего, юноша несколько минут шёл шагом, чтобы отдышаться. Потом снова побежал. А чтобы отвлечься от подсчёта оставшегося времени, начал угадывать во встречных прохожих, кто идёт перед ним и откуда. Вот, например, этот мужчина, с кинжалом рифейского булата на поясе, в дели, расшитым дорогой каймой на рукавах, и шапке с широкими полосами меха медведя – богач с севера Степи. Можно даже не выискивать на одежде символы клана или аймака. Но и воин явно из хороших: чтобы так украсить шапку, он должен убить зверя в одиночку или получить мех из рук старейшин своего рода. А вон тот – явно купец откуда-то из княжеств Корё или Поднебесной Хань… Торговца выдают золотые браслеты на руках и перстни с массивными камнями – степняк, если захочет похвастаться богатством, нацепит булатный кинжал или подвесит поверх халата дорогую саблю.

Выбравшись наконец-то на проспект, ведущий прямо к рынку и дальше в сторону западных ворот, юноша на несколько секунд вынужден был остановиться, ослеплённый солнечными лучами, радостно прыгавшими по стёклам – в Степи наконец-то научились изготавливать большие куски сами, а не покупать втридорога у ханьцев. И столичные богачи наперебой принялись хвастаться, вставляя в окна вместо плетёных из прутьев решёток или бычьих пузырей крупные, всего из трёх-четырёх кусков стекла оконные витражи. Добавить стены домов из белого камня, белёные известью заборы – и кажется, что в такие дни, как сегодня, город буквально купается и состоит из света. И пусть разум принимал объяснение, что для столичных построек в каменоломнях самым дешёвым оказался белый камень, душа до сих пор замирала перед великолепием города.