В столице гуннов много лет жил король амелунгов, знаменитый богатырь Дитрих Бернский. Когда-то он правил своею державой, были у него могучие вассалы, дворцы, замки. Дитрих с детства привык к военным походам, его воспитал другой славный витязь — Хильдебрандт. Он и посеял в сердце юного короля не только страсть к воинским подвигам, но и другое — стремление к благородству, верность слову.
Однажды, когда молодой Дитрих был в дальнем походе, страной его завладел коварный Эрменрих, ведь для него верность слову была лишь ловушкой, куда угодил доверчивый Дитрих. С тех пор у молодого Дитриха не осталось ничего, кроме храброй дружины, Хильдебрандта и короны.
Дитриха принял к себе на службу Этцель. Этцелю нужны были воины-богатыри. Дитрих мечтал: однажды, собрав могучее войско, он вернет свое королевство. На чужой земле, на службе у чужого народа было когда-то их четверо юных могучих воинов: он сам — Дитрих Бернский, Рюдегер Бехларенский, Вальтер Аквитанский и Хаген из Тронье.
Прошли годы, и Рюдегеру была подарена Бехларенская земля, Вальтер сбежал, Хаген вернулся к родным в Бургундию, лишь Дитрих имел по-прежнему только свою дружину, старого воина Хильдебрандта да мечту о собственном королевстве.
— Дитрих, мой государь, слышали новость? — вошел с этими словами в дом к нему Хильдебрандт. — Скоро мы повидаемся с Хагеном. Говорят, они уже ставят шатры близ города.
— Решились приехать сюда? — удивился Дитрих. — Новость не из веселых. Хагена я рад буду видеть и вместе с ним родню его, нибелунгских королей. Вели же подать коней: если не предупредим их мы, кто же другой посмеет сделать это?
* * *
Вормсцы ставили лагерь, разбивали шатры — не хотели они являться в столицу в дорожной одежде. Короли отдыхали. Но неожиданно в их шатер вошел Хаген.
— Прошу вас, короли, выйти. Вам надо с честью встретить благороднейшего из мужей, Дитриха Бернского.
Могучий Дитрих был нерадостен. Соскочив с коня, поприветствовав гостей, обняв Хагена, он отошел в сторону с королями и первый сообщил им о том, что их ждало в столице. А ждала их в столице сестра, Кримхильда, он же вызнал о ней, что тайно, с каждой зарей, она молит Бога лишь об одном: чтобы помог он ей отомстить убийцам Зигфрида.
Потому и приехал Дитрих, что не по душе было ему такое коварство, и просил он королей быть настороже.
Благодарили они Дитриха как друга и не знали о том, что еще немного — и, защищаясь из последних сил, перебьют всю до единого воина дружину его.
— Очень жаль, что вы позволили завлечь себя сюда, — сказал на прощание Дитрих.
— Доспехи снимать не будем нигде, ночью выставим караульных, может, и обойдется, — сказал Хаген.
* * *
По улицам гуннской столицы мчался огромный отряд, и жители разбегались, давали ему дорогу, смотрели на воинов издалека. Знали гунны: эти богатырского роста гости, на мощных конях, в крепких доспехах, — родня их красавицы королевы.
— Нибелунги! Нибелунги приехали! — разнеслась по столице весть.
И многие из тех, кто был свободен от дел, сбежались поглядеть на приезжих богатырей, пытались угадать, кто из воинов братья-короли, а где Хаген — тот, что сразил знаменитого на весь мир Зигфрида Нидерландского.
Для почетных гостей Этцель уже приготовил просторный зал. Но Кримхильда распорядилась иначе. Она приказала, чтобы слуг и простых бойцов поместили отдельно, в другом здании.
— Так будет гостям свободнее, — объяснила она Этцелю. И тот, не догадываясь о коварном умысле жены, восхитился ее заботливостью.
Над слугами, молодыми бойцами, Гунтер поставил начальником Данкварта.
— Присмотри, чтобы им не чинили обид и было все нужное.
* * *
Слуги почтительно провели знатных гостей в их покои.
— Но где же Кримхильда? — удивлялись короли, ставя щиты к стене, рядом со щитами вассалов. — Почему сестра не встречает нас?
Не знали они, что сестра наблюдала за ними в окно из своего дворца, пока гости теснились во дворе.
Лишь когда все разошлись и остались Гизельхер да Хаген, спустилась она ненадолго, чтобы обнять младшего брата. С Хагеном же вовсе не стала здороваться.
— Неучтиво вы нас встречаете! — проговорил он, подвязывая потуже шлем. — Могли бы поздороваться и со мной.
— С вами? — недобро рассмеялась королева. — С чем же приехали вы, Хаген, из Вормса, чтобы я вам обрадовалась?
— Когда бы я знал, королева, что в обмен за гостеприимство вы требуете подарки со своей родни, чего-нибудь бы да наскреб, — усмехнулся Хаген.
— Мне не подарок нужен от вас. А нужно лишь то, что передал мне мой супруг, Зигфрид. Куда вы упрятали золото нибелунгов? Сам Бог велел вам привезти его сюда. Тогда, быть может, я встречала бы вас учтивее.
— То золото по воле государей, ваших братьев, я опустил на дно Рейна, или вы забыли?
— Я об этом ничего не знал, — попробовал вмешаться Гизельхер, но Хаген перебил его:
— А клады вам пусть возят другие, мне же довольно возить собственные доспехи. Но вам их дарить я не собираюсь.
— Доспехи свои сдайте немедленно мне на хранение, Хаген. Таков наш обычай. И велите другим бойцам, пусть тоже сдадут.
— Ну уж нет! — воскликнул Хаген. — Или я не сказал вам? Мы не так воспитаны, чтобы прекрасные дамы, надрываясь, носили наши мечи и щиты. Пока живы, свое оружие будем таскать сами!
В этот момент к Хагену приблизился могучий Дитрих Бернский, тоже при доспехах, а уж с ним-то Кримхильда спорить не решилась и вернулась в свои покои.
* * *
Смотрел в окно на гостей и король Этцель. Один из них показался ему знакомым, и он спросил приближенных:
— Что за витязь беседует так дружески с Дитрихом? Не король ли бургундов Гунтер, мой деверь? Судя по виду он и доблестен, и умен.
Ему ответил слуга Кримхильды:
— Нет, мой король, это не Гунтер. Имя его — Хаген, и вы его знали когда-то. Сын Альдриана, владельца Тронье, он состоял у вас на службе в молодые годы.
— Помню! — обрадовался Этцель. — Тот самый Хаген, которого старый Альдриан прислал вместо себя. И он неплохо служил мне, я даже посвятил его в рыцари, хотел наградить замком, но он запросился на родину. Я отпустил его, а вместе с ним убежал в Испанию Вальтер. Как удивительно быстро промчались годы! Я знал его мальчиком, а теперь у него седые виски!
— Нибелунги всегда отличались воинственностью, мой король, — ответил слуга Кримхильды. — Хаген же — самый суровый из нибелунгов. Несчастье тому, кто заденет его честь или честь его королей.
— Ну уж здесь их честь не заденет никто. При нашем дворе нет и не будет более почетных гостей, чем родичи моей жены! — торжественно проговорил король.
* * *
Гостей привели в большой зал. Там переговаривались они, в ожидании, пока их не примет сам Этцель.
— Фолькер, друг мой, не слишком ли тесно здесь? — спросил Хаген богатыря-шпильмана. — Не выйти ли нам во двор?
Оба они по широкой деревянной лестнице снова спустились вниз, прошли вдоль дворца и уселись на скамью, прямо под окнами Кримхильды, о том не догадываясь.
Королева выглянула в окно и вновь помрачнела.
— Взгляните, — обратилась она к своей охране. — Тот человек, которому я мечтала давно отомстить, от которого все страдания в моей жизни, расселся у меня под окном, словно хозяин дворца, — проговорила она и вновь посмотрела на вассалов. — Если найдется храбрец, если он отомстит за меня, я, королева гуннов, дам ему все: и почет, и богатство.
— Наша госпожа! Одно ваше слово — и мы лишим жизни этого Хагена, а заодно и его дружка, того, кто сидит с ним рядом. Ведите нас, мы готовы! — воскликнули воины.
Нестройной толпой, лязгая щитами, с мечами на изготовку, они повалили вслед за Кримхильдой по внешней деревянной лестнице со второго этажа во двор.
— Взгляни-ка, Хаген, уж не за твоей ли жизнью торопится это войско! — И Фолькер рассмеялся, указав на лестницу.
— Ты прав, друг мой Фолькер, они идут, чтобы убить меня. Скажи, могу ли я тебя просить помочь мне?
— О чем речь, Хаген! Или мы не дрались прежде спина к спине? Да если Этцель пошлет все свои отряды, я буду с тобой, пока не рухну. И все же давай поднимемся перед королевой, а заодно и приготовимся к бою.
— Нет, Фолькер, я буду сидеть. И почтения никакого Кримхильде я оказывать не собираюсь. Если мы вскочим, ее бойцы решат, что мы боимся ссоры, и это придаст им уверенности.
Он высокомерно глянул на приближавшихся воинов Кримхильды, вытянул длинные свои ноги и положил на них меч — тот самый, огромный, с рукоятью, отделанной золотом, и с яблоком из зеленой яшмы, имя которому было Бальмунг.
Кто лучше Кримхильды здесь, в стране гуннов, знал еще этот меч!
Приблизилась королева к двум чужеземным воинам, а они, проявив неучтивость, не поднялись перед нею, не поклонились.
