– Будем ждать, – ответил он на вопросительный взгляд Доры, – за нами приедут. Есть хочешь?
– Ещё бы! Завербовал девушку, соблазнил её, а теперь голодом моришь, шпион проклятый! – Дора обняла его двумя руками за шею, – иди, и найди что-нибудь поесть, а если сбежишь, найду и убью!
– Да, – рассмеялся Адам, от тебя сбежишь!
Он поцеловал Дору, освободился от её крепких объятий и ушёл добывать пропитание, поскольку и сам был голоден, как степной волк, случайно попавший в северную тундру. Неожиданно быстро он нашёл на станции бабулю, собственно, шёл он на невероятно вкусный запах, который источали газетные кулёчки, аккуратно разложенные на фанерном ящике у ног бабушки. Это были горячие пирожки с картошкой, грибами и ливером. У Адама невольно побежала слюна. «Как у собаки Павлова», – подумал он.
Дора развернула газету, в которую было завёрнуто это сокровище, вдохнула запах, исходящий оттуда и поцеловала Адама. «Ты настоящий охотник! Миллион лет назад ты ходил бы на мамонта!». И они стали наперегонки уплетать эти шедевры кулинарного искусства незнакомой благодетельницы. Через полчаса подъехала старая развалюха, бренча на всю улицу всеми частями своего умирающего железного тела, и посигналила. Пирожки они доедали уже в дороге.
Дора свернула пустую газету и вдруг увидела свою фотографию, растерянно развернула её снова, и рядом со своей обнаружила портрет Адама, правда пол-лица было оторвано. Прочитала замасленные пирожками строчки «Опасные государственные преступники, вооружены и очень опасны. Сообщать по телефону…».
– Адам, посмотри.
Адам взял газету в руки и тут неожиданно заговорил пожилой, молчавший до сих пор, водитель.
– С утра вашими милыми фотографиями оклеены все столбы в Одессе, они есть даже на Привозе и афишных тумбах оперы. Вы теперь, господа, очень популярны в нашем городе. Поэтому, из квартиры, куда я вас привезу, ни шагу, там всё есть, на сутки вам хватит. Они приехали к небольшому, двухэтажному обшарпанному дому уже под вечер. Дора обратила внимание на то, что ни в одном окне не горел свет.
– Дом за выселением, – сказал водитель, – кроме вас здесь никого не будет.
Они поднялись на второй этаж и водитель, повозившись с замком, открыл дверь. Квартира оказалась просторной. Дора обошла все три комнаты и точным женским взглядом определила – здесь давно никто не жил. Она открыла форточки, чтобы выветрился запах старого жилья, и ушла в дальнюю комнату, чтобы не мешать мужчинам. Разговор, судя по ситуации, им предстоял серьёзный. Это была уже не её территория, и она понимала это прекрасно – здесь командует Адам.
Дора присела на кровать, сняла пиджак и надоевшую заплечную кобуру с браунингом и подумала о душе. Потом вспомнила последние сутки и подумала о том, как разительно переменилась за это время её жизнь. В ней появился Адам, и в тайниках своей женской сути она уже знала, что это её избранник, её мужчина до конца дней. Голоса из кухни звучали на повышенных тонах. «Видно, серьёзные у нас дела», – подумала она и от нечего делать, с чисто женским любопытством, начала открывать и рыться в ящиках старинного комода и настенных полок. Здесь она с удивлением обнаружила мужские и женские парики, некоторые она тут же примерила на себя перед зеркалом, коробки с гримом и даже две вставные челюсти. В невзрачном старом, перекошенном на один бок шкафу, висели новые, модные мужские пиджаки и костюмы, женские платья и целая гора всевозможных женских шляпок. Внизу стояло штук двадцать коробок с новой обувью всех размеров. «Серьёзные товарищи у Адама», – подумала Дора и прислушалась – голосов на кухне слышно не было и тут же хлопнула входная дверь. «Ушёл», – поняла она и пошла на кухню к Адаму.
Тот сидел молча и, думая о чём-то своём, сосредоточено курил. Дора открыла холодильник «Зис Москва». «Такой и в Москве можно достать только по великому блату», – подумала она. Ни о чём не спрашивая Адама, пожарила яичницу с помидорами и вкусной одесской колбасой. Настрогала салат и поставила всё это перед Адамом.
– Жалко, «Любовного напитка» нет, – мрачно сказал он.
– Что случилось, Адам?
– Прежде, чем бросать в меня тарелки, выслушай, пожалуйста. Задание я выполнил – эта плёнка и ты, Дора, во что бы то не стало должны дойти до Хареля – это мой начальник и второй отец для меня, как для тебя Карлуша. Завтра будет так.
И он рассказал ей о плане, который был согласован им с местными агентами Ведомства. Ночь была тяжёлой и нервной с объяснениями, ссорами и слезами. Ещё до рассвета в дверь постучали, и вошёл вчерашний водитель с девушкой, которая очень напоминала Дору. Сама Дора уже была одета в какое-то неброское платье, старый, задрипанный пиджачок и платок, который она завязала почти у глаз. Водитель с Дорой ушли. По дороге он чётко и ясно объяснил ей план побега.
– Адам так решил, хоть этим и нарушает приказ руководства, но я с ним согласен. Если его прихватят в порту, Харель его всё равно вытащит отсюда, рычаги воздействия у него есть. А если возьмут вас обоих – задание будет провалено, у нас так быть не должно. Поэтому вы пойдёте по запасному каналу отхода, через плавни с контрабандистами, им заплачено сверх меры. На катере стоят два мощных американских фордовских мотора, ни один корабль береговой охраны вас не догонит. На всякий случай запомните этот телефон для связи со мной, – и он дал прочитать ей на клочке бумаги четыре цифры, потом порвал его на мелкие кусочки и выбросил.
Они подошли к незаметному в плавнях причалу, где стоял катер с задранными вверх моторами и двумя уголовного вида мужчинами. Водитель попрощался с ней, сказал несколько слов на непонятном языке контрабандистам и ушёл. Как его зовут, Дора так и не узнает никогда.
Было раннее утро. Трёхпалубное круизное судно «Лаура», которое было взято у немцев после войны в качестве репараций, уже стояло у причала в ожидании первых пассажиров. Поручни и все металлические, медные части судна горели огнём на солнце. Капитан и три его помощника в белых праздничных кителях стояли на борту у трапа, словно почётный караул. (Нужно сказать, что судно это надолго переживёт всех участников этой драмы и затонет у берегов Сомали только в 1994 году). Адам со спутницей подъехали в порт на такси. Его трудно было узнать – щегольские усики, новый шерстяной костюм и фетровая шляпа превратили Адама в настоящего денди явно иностранного происхождения. Собственно говоря, этот лайнер и был предназначен для туристов-иностранцев, поскольку советские люди не имели права даже мечтать о таких путешествиях.
Его спутница в шляпе с тёмной вуалью, была в длинном крепдешиновом шикарном платье и белых, по локоть, перчатках. В руках она держала кокетливый веер, который иногда открывала и лениво помахивала им. Всем окружающим должно было быть ясно – пара молодожёнов собирается провести медовый месяц в морском круизе. Два портовых грузчика тащили за ними огромные кожаные чемоданы, они загрузили их в специальный контейнер, который вместе с вещами других пассажиров под крики «майна» и «вира» курсировал на палубу и обратно.
У Адама был теперь новый британский паспорт и он говорил со своей спутницей на чистейшем английском языке. Их каюта «люкс» находилась на престижной верхней палубе, ближе к корме, между бассейном и теннисным кортом. Посадка закончилась быстро, поскольку пассажиров на этом рейсе было немного. Матросы втянули трап наверх, «Лаура» дала прощальный гудок и стала отшвартовываться от гостеприимного одесского причала. Адам стоял у борта, курил и смотрел на далёкие плавни, которые были на пару километров левее маршрута судна, но, разумеется, ничего там увидеть не мог.
В это время Дора с контрабандистами пробиралась сквозь эти плавни тихо и медленно, поскольку идти нужно было на вёслах до чистой воды. Два бородатых грека ловко и бесшумно орудовали вёслами, и когда кто-то из них поворачивался к Доре своим «пиратским» лицом, она думала: «За одно такое личико, без суда и следствия надо с ходу давать «десятку». Типичные «висельники». Было жутковато, но браунинг в заплечной кобуре немного согревал и успокаивал. Неожиданно они перестали грести, прислушались и жестами приказали Доре: «Ложись на дно».
Через несколько минут, совсем рядом с ними, по чистой воде прошёл сторожевой катер, за ним ещё два и уже следом – неповоротливый и громоздкий «Морской охотник». Греки удивлённо переглянулись и о чём-то быстро заговорили на своём гортанном языке. «Что-то пошло не так, – догадалась Дора, – и куда это направляется целая боевая эскадра? Немцев, как будто отсюда давно вышибли… Странно». Выждав, когда военные отойдут на приличное расстояние, греки снова взялись за вёсла, но гребли они теперь быстро и чётко, явно торопились и нервничали.
Дора видела вдали силуэт «Лауры», до чистой воды, когда можно будет включить двигатели, оставалось совсем немного. И тут Дору «осенило». Они шли за её Адамом. Она бесцеремонно сняла с шеи одного из «висельников» мощный, двадцатикратный цейссовский бинокль, и неотрывно следила за маленькой эскадрой. «Вот они делают крюк, – шептала она, – и идут прямо на «Лауру». Плавни закончились и греки опустили винты своих чудо-моторов в чистую воду. «Стоять, – резко приказала Дора, – назад, в плавни». Греки недовольно оттабанили катер ближе к плавням и явно враждебно и недовольно посматривали на свою странную пассажирку. Она видела в бинокль, как по трапу на корабль поднимаются военные и штатские люди.
