Когда Фест вышел из палатки, Цезарь повернулся к Марку. Он немного помолчал, прежде чем заговорить:
– Наверное, тебе интересно будет узнать, что это не первая встреча бывших товарищей. Похоже, Луп выжил под лавиной. Его откопали мятежники.
– Луп жив? – Марк невольно заулыбался от радости. – Где он?
– С остальными пленными. Его поймали во время нашей схватки с мятежниками. – Цезарь печально покачал головой. – Я ошибался в нем. Он не был преданным рабом, каким казался. Конечно, он будет наказан, а потом я пошлю его работать в цепях. Тяжелый труд на ферме или на руднике покажет ему цену предательства.
Марк не сразу нашелся что сказать. Ему с трудом верилось, что Луп добровольно присоединился к восстанию. А впрочем, почему бы и нет? Несмотря на все удобства, которыми он пользовался как писарь Цезаря, он все равно оставался не более чем его собственностью. Может быть, Луп понял это и решил попробовать вкус свободы, которую его хозяин считал чем-то само собой разумеющимся. Марк решил спасти товарища.
– Господин, у Лупа не было выбора. Он должен был присоединиться к мятежникам, иначе ему грозила смерть.
– Он должен был отказаться. Не жалей его, Марк, – продолжил Цезарь, заметив, какое у Марка выражение лица. – Луп заслужил свою судьбу. Ты отказался присоединиться к Бриксу и сумел убежать. То же самое должен был сделать Луп.
– Он не так тренирован, как я, господин.
– Это его не оправдывает, – пренебрежительно сказал Цезарь. – И вообще, довольно о Лупе. Я намерен забыть о нем. А вот твоя история меня очень интересует. Итак, ты выжил в схватке во время атаки на обоз. Поскольку твое тело не было найдено, я понадеялся, что тебя взяли живым. Небольшое утешение, притом что палатки и запасы продовольствия оказались потеряны. Единственное, что осталось, – эта палатка, видимо слишком громоздкая и тяжелая, так просто не утащишь. Моим людям пришлось спать на открытом воздухе, и если мы не покончим с противником в несколько ближайших дней, я буду вынужден вернуться в Мутину, чтобы возобновить запасы и снова начать кампанию… Конечно, если твоя информация не изменит положение. Ну, Марк, что ты хочешь мне сказать?
Глядя на пламя, Марк боролся с усталостью, которая затуманивала его разум. Если он откроет тайну лагеря Брикса, Цезарь безжалостно разобьет мятежников. Брикс и его последователи будут биться до конца, и многие тысячи погибнут. Мысль о подобном кровопролитии пугала мальчика, и он решил, что должен сделать все возможное, чтобы предотвратить это, даже если придется рассориться с бывшим хозяином. Он откашлялся, выпрямился и повернулся к Цезарю:
– Я знаю, где находится лагерь мятежников. Это там, где они взяли пленных после засады.
– Ты знаешь, где они? – Цезарь удивленно поднял брови и холодно улыбнулся. – Отлично… Значит, они в наших руках. И с мятежом будет покончено. – Он помолчал и чуть прищурил глаза. – Но ведь ты был не единственным пленником.
– Были и другие, в том числе трибун Квинт, господин.
– Квинт жив? Я надеялся, что он поступит благородно и скорее умрет, чем позволит взять себя в плен. Он опозорил себя и Порцию, а тем самым и мою семью. Если он останется жив, после того как все кончится, ему придется попрощаться со своим честолюбивым желанием сделать политическую карьеру. Во всяком случае… Если вместе с тобой были взяты в плен и другие, как же получилось, что тебе одному удалось бежать? Тебе лучше объясниться.
Марк молниеносно придумал, что сказать:
– Я был вместе с другими пленными, когда Брикс и его люди вернулись в лагерь. Он узнал меня и приказал своим людям развязать меня.
– Ты знаешь Брикса? Ты знаешь Брикса и не удосужился сообщить мне об этом?
– Я думал, что ты знаешь, господин, – с невинным видом ответил Марк. – Брикс был в той же школе, что и я, пока не убежал.
– Великие боги! – Цезарь на миг прикрыл глаза, словно сердясь на себя за то, что не понял этого. Он глубоко вздохнул и сказал почти спокойно: – Хорошо, значит, вы знали друг друга. Что было после того, как тебе развязали руки?
– Он привел меня в свою палатку, и мы разговаривали.
– О чем?
– Он пытался убедить меня присоединиться к восстанию. Сказал, что на этот раз добьется успеха там, где Спартак потерпел поражение. И еще он спрашивал о тебе.
– Обо мне?
Марк кивнул:
– Брикс знал, что ты купил меня у Порцинона и привез в Рим, чтобы я продолжал тренироваться. Он хотел, чтобы я рассказал ему о твоем характере, о твоих планах в этой кампании.
– Понимаю. И что ты ему сказал?
– Я ответил, что ничего не знаю о твоих планах. Еще я сказал, что ты намерен как можно быстрее подавить мятеж, во что бы то ни стало. Я сказал, что ты не тот человек, который позволит какому-либо препятствию встать на твоем пути.
Цезарь перегнулся через стол:
– И как же он отреагировал? Это его встревожило?
Немного помолчав, Марк ответил:
– Думаю, что да.
– Хорошо. Значит, мы заставили его потерять равновесие. Озабоченные люди более склонны принимать поспешные решения. И это тревожит тех, кто следует за ними. Что было дальше? Как ты убежал?
– Брикс закончил разговор и ушел, оставив меня спать. Я подождал, пока мятежники успокоятся на ночь, и тайком выбрался из лагеря. Мне это почти удалось, но меня заметили часовые. Они бежали за мной, пока я не натолкнулся на твой патруль. Остальное ты знаешь.
Цезарь внимательно выслушал мальчика. На его лице появилась улыбка.
– Похоже на сказку, Марк. Ты не только сообразительный и смелый, но еще и невероятно везучий. Впрочем, ничего другого я от тебя и не ожидал. К этому времени Брикс, наверное, уже знает о твоем побеге. Он примет решение покинуть лагерь и убежать. Это самый подходящий момент для нанесения удара. С рассветом мы нападем на них и быстро покончим со всем этим делом. Скажи мне, Марк, где они?
Этого вопроса мальчик боялся до ужаса. У него задрожали руки и ноги, но он заставил себя заговорить:
– Что ты собираешься делать, господин?
– Что? Поймать этот сброд, пока не разбежался. Те, кто останется в живых, послужат отличным примером. Никогда больше рабы не будут сомневаться в том, что их ждет, если они восстанут против своих хозяев.
Марк кивнул:
– Этого я и боялся.
Торжествующий блеск в глазах Цезаря погас. Проконсул пристально посмотрел на Марка:
– О чем ты думаешь, мой мальчик? Мы говорим о рабах. Что еще хуже, они мятежники. Они уничтожили сотни ферм и прекрасных вилл, убили тысячи римлян. И ты сомневаешься в моем праве уничтожить их?
У Марка уже был готов ответ:
– Несколько месяцев назад я был рабом. Одним из сброда, как ты их назвал.
– А теперь ты свободен.
– Не так-то просто забыть то, что пришлось пережить рабу, господин.
– Марк, не ты выбираешь, на какой стороне тебе быть. Судьба делает это за тебя. Год назад ты мог присоединиться к Бриксу. Но теперь ты на моей стороне. На стороне Рима.
– Возможно, сейчас я свободен. Но я жил как раб и на себе испытал всю жестокость, с какой хозяева обращаются с рабами. Я могу понять, почему Брикс и другие восстали. У них не было выбора.
– Выбора? – удивился Цезарь. – При чем тут выбор? Рабы не имеют права выбирать. Они должны просто подчиняться, иначе им не поздоровится. И я покажу им и всем другим рабам в Италии, какова цена забвения того, что значит быть рабом.
Марк стряхнул плащ Цезаря с плеч, и плащ упал на землю за его спиной.
– Тогда я не могу сказать тебе, где лагерь.
– Не можешь или не хочешь? – спросил Цезарь ледяным тоном. – Ты осмеливаешься бросить мне вызов?
Марк кивнул:
– Если это спасет жизни римлян и рабов. Господин, я преданно служил тебе. И благодарен за то, что ты дал мне свободу. Я не противился бы твоей воле, если бы мог избежать этого. – Он прижал к груди кулак. – Я не хочу иметь на моей совести столько смертей.
Прежде чем их спор зашел слишком далеко, вернулся Фест с графином и большой миской. В нос Марку ударил запах тушеного мяса. Фест на секунду остановился, почувствовав, как накалилась атмосфера в помещении, потом подошел к столу, поставил графин и миску, положил ложку. Все молчали. Наконец Цезарь ткнул пальцем в миску и приказал:
– Ешь.
Несмотря на голод, Марк почувствовал, что у него пропал аппетит, а желудок скрутило от волнения. Он заставил себя взять ложку; он готов был сделать что угодно, лишь бы это помогло вернуться к нормальному состоянию.
Фест нахмурился:
– Господин, что происходит?
– Марк отказывается сказать, где находится лагерь мятежников.
Фест повернулся к Марку с недоуменным видом:
