— Он — дьявол, — прорычал Сун. — Я не пущу его назад, он разорит Кантон.
Мартин не разделял всеобщую уверенность в том, что с присутствием варваров покончено раз и навсегда. Одно дело выслать английских купцов, этого само по себе было достаточно, тем более что Великобритания оказалась целиком захвачена собственными делами — юной королевой и «спальным кризисом». Но заключить британских граждан в тюрьму, держать их в таких ужасающих условиях… Он даже думать не смел о том, как прореагирует английский суд, такой гордый и такой могущественный, когда весть о происходящем достигнет Лондона.
На другой день он отплыл из Кантона и спустился вниз по реке до Макао, где стал на якорь в гуще многочисленных судов. Их экипажи были взбудоражены слухами и новостями, которые принесли спасшиеся бегством суда. «Я вздохнул свободно только тогда, когда мы миновали крепость», — говорил всем капитан Моррисон.
Сошедшего на берег Мартина засыпали вопросами. Никто не знал о его роли в этом деле, но ни для кого не было тайной, что уполномоченный Линь прибыл в Кантон на борту баррингтоновского корабля и что Дом Баррингтонов занимал в Китае привилегированное положение.
— Боюсь, джентльмены, — сказал он, — что дни неограниченного ввоза опиума в Китай сочтены.
— Ей-богу, сэр, вы говорите как настоящий китаец, — перебили его.
— Я честный человек, сэр. Что бы вы сказали, если бы китайцы ввозили опиум в Англию?
— Ну, сэр, это совершенно разные вещи. У этих бедолаг ничего в этой жизни не остается, кроме сладких снов.
— А что у них может остаться, если, очнувшись от сна, они видят, что их дома проданы, а их жен и детей выставили на уличные торги?
— Красивые слова, — усмехнулся Моррисон. — А кроется за ними одно: не допустить, чтобы кто-нибудь из англичан, кроме Баррингтонов, торговал с Китаем.
— Ну что ж, сэр, раз ваша торговля с Китаем столь безответственна, я и в самом деле склонен думать, что будет лучше для всех нас, если вы уведете свои суда и уберетесь отсюда сами — навсегда.
Слова Мартина вызвали такой шумный протест, что на всякий случай он покрепче стиснул набалдашник своей трости.
— Сэр, вы — сын пирата, — громко сказал Моррисон, — негодяя, изменника, предавшего нашу расу и цвет нашей кожи! — Он осекся, понимая, что зашел слишком далеко. Но окружающие держали его сторону, и он это чувствовал.
Мартин долгим вздохом втянул воздух. По-настоящему он не надеялся, что эти люди уйдут из китайской торговли, и, следовательно, ему предстояло иметь с ними дело всю оставшуюся жизнь; выходит, он должен отстоять свою позицию. Да и помимо всего прочего, он просто рассердился.
— Я вынужден просить вас извиниться, капитан Моррисон.
Моррисон огляделся — все подбадривающе кивали ему.
— Вы не дождетесь извинений, Баррингтон.
— В таком случае я должен просить у вас удовлетворения.
— У вас есть секундант? Английский секундант?
— Нет. Мой помощник…
— Это дело англичан, сэр. Что может знать о чести этот ваш желтокожий помощничек?
— Что ж, придется мне самому стать своим секундантом. Я вызвал вас, сэр. Назовите оружие и место.
Моррисон снова посмотрел по сторонам. Для всех Мартин Баррингтон был темной лошадкой. Кто его знает, на что он способен.
— Если позволите, джентльмены, — вмешался господин, выглядевший моложе других и не принимавший до этого участия в споре. — Мне кажется, что мы столкнулись с определенными трудностями по той причине, что капитан Баррингтон не сведущ в европейских обычаях. Я предложил бы следующее: лучше для вас обоих забыть ваши разногласия и по-мужски пожать друг другу руки… — Он выждал паузу, переводя взгляд с одного соперника на другого. Это был красивый юноша, его лицо показалось Мартину смутно знакомым, хотя раньше они наверняка не встречались.
— Я требую от капитана Моррисона только одного — извинения, — стоял на своем Мартин.
Моррисон облизал губы.
— Каков наглец, — послышался чей-то голос. — Нечего извиняться, Моррисон.
Моррисон отбросил последние сомнения.
— Я не буду извиняться, Баррингтон. Вино налито, надо пить.
Мартин взглянул на юношу — тот вздохнул.
— Ладно, джентльмены, будем надеяться, что здравый смысл все-таки возьмет верх. Вы позволите мне все для вас устроить, поскольку капитан Баррингтон не располагает секундантом? Как насчет завтрашнего утра, на рассвете? Самое время. Будете стреляться?
— На ваше усмотрение, мистер Барнс. — Моррисон повернулся и зашагал к ближайшей таверне.
— Благодарю вас, сэр, за ваши усилия, — сказал Мартин. — Если я правильно понял, вас зовут Барнс?
— Совершенно верно, сэр. Дональд Барнс.
— И ваш отец сейчас в Кантоне.
— Да, сэр. Я надеялся, что вы о нем хоть что-то знаете.
— Я говорил с ним не далее как на прошлой неделе. Он просил меня сообщить вашей матери, что с ним все благополучно.
— Вы непременно должны мне об этом рассказать, — попросил Дональд Барнс. — И моей матушке. Вы с нами отобедаете, сэр?
— Вы дрались когда-нибудь на дуэли? — спросил Барнс по дороге к его дому.
— В Китае это не заведено. Отношения здесь выясняют безо всяких формальностей.
— Как я уже сказал Моррисону, всегда есть шанс, что за двенадцать часов горячие головы остынут и здравый смысл все-таки восторжествует. И на сей раз мы должны на это надеяться.
Мартин начал было испытывать симпатию к молодому человеку и напомнил себе, что как помощник своего отца Дональд Барнс также замешан в получении барышей от ввоза в Китай опиума. Сдержанность его таяла с каждым шагом, приближавшим их к дому Барнса. Это оказался маленький дворец в типично колониальном стиле, все три этажа которого прикрывала идущая по фасаду галерея на высоких мраморных столбах.
— Мой отец торгует с Кантоном больше тридцати лет, объяснил Дональд. — И, кстати, он помнит, как его преследовал однажды корабль вашего батюшки.
— Уверяю вас, если бы ваш отец плыл под британским флагом, мой отец ни за что бы не напал на него. Но в отсутствие отца пираты, к сожалению, вели войну со всеми иностранными судами.
— Я упомянул об этом только для того, чтобы вы поняли: этот дом поднялся здесь не вчера вечером. А теперь познакомьтесь с моей матерью. — Навстречу Мартину вышла изящная дама лет пятидесяти, ее волевое лицо не портили даже частые морщинки — следы тревог и волнений. — И моя сестра — Кэтрин.
Лет двадцати с небольшим, Кэтрин очень походила на мать и отличалась строгой красотой — про такую не скажешь «смазливенькая»: высокая, со зрелыми формами, прекрасные темно-каштановые волосы длинной волной падали с плеч, ничем не сдерживаемые — сестра, очевидно, не ожидала, что брат приведет в дом гостя.
— Капитан Баррингтон! — воскликнула Элис Барнс. — Мы так много о вас слышали. — Она в замешательстве взглянула на сына, не зная, что еще сказать.
— У капитана Баррингтона новости об отце, — сказал Дональд. — Я пригласил его на обед.
— Я велю Вэну заменить скатерть, — вызвалась Кэтрин и убежала в дом. Тем временем Мартин рассказал Элис Барнс и ее сыну о том, что случилось в Кантоне.
— Вы говорите, муж чувствует себя хорошо? — спросила Элис Барнс.
— Насколько это возможно в тюрьме, условия там суровые. Но я намерен писать вице-императору и просить, чтобы арестованным создали лучшие условия и вообще освободили. К сожалению, все это требует времени, и я прошу вас набраться терпения.
— Вы говорите, все англичане в Кантоне арестованы, капитан Баррингтон, — вмешалась в разговор Кэтрин Барнс.
— Боюсь, что так, мисс Барнс. — Но вас не арестовали?
Ее брат смущенно кашлянул.
— Я гражданин Китая, мисс Барнс, — ровным тоном ответил Мартин.
Обед протекал в напряженной атмосфере, Элис Барнс и Дональд пытались поддерживать светскую беседу, но Мартин все острее ощущал враждебность Кэтрин.
— А теперь прошу меня простить, — сказал он миссис Барнс, выждав наконец подходящий момент. — Я должен лечь сегодня пораньше, чтобы завтра голова была свежей.
— Вы выходите в море?
Мартин посмотрел на Дональда.
— У капитана Баррингтона дуэль, — объяснил Дональд.
— Ой! — Элис Барнс была ошеломлена.
— Не сомневаюсь, что у вас все выйдет как нельзя лучше, — сказала Кэтрин.
— Отплываем, Баррингтон? — спросил Канцзюй.
— С завтрашним приливом, — ответил Мартин. — Я должен убить человека, — добавил он, видя, что Канцзюй ждет продолжения.
— А нельзя сделать это сейчас? — недоуменно спросил тот.
— Это нужно сделать завтра.
— Давайте я за вас управлюсь.
— Нет, я Должен сам.
В пять утра, когда начала рассеиваться ночная тьма, Мартин сошел на берег вместе с Канцзюем. Тот настоял на том, чтобы сопровождать Мартина, он хотел обезопасить друга и хозяина от нападения исподтишка и на всякий случай прихватил свой мушкет.
