— Ну уж не в кальсонах по Питеру скакать… Это вульгарно, — так глянул на сестру Глеб, что она яростно сжала под столом кулачки. — Всего–навсего, в первую ночь после вручения шпор, дабы на всю жизнь сохранить в памяти сие важнейшее событие, — заулыбался корнет, — следует лечь спать с тяжёлыми восьмидюймовыми шпорами на голых пятках.
Лиза, разжав кулачки, вновь покраснела.
— И как вы в них спали? — поинтересовалась она.
— Прекрасно. Но только до того момента, пока проснувшийся благородный корнет не заорёт диким голосом: «Не слышу звона шпор!».
За столом все замерли, вперив взгляды в счастливчика.
— И что вы делали? — промокнула губы салфеткой Любовь Владимировна.
— Что и положено в данном случае — трепыхал ногами, чтобы шпоры издали звон…
Ирина Аркадьевна схватилась за сердце, а её супруг громогласно захохотал:
— Ну, даю–ют корнеты… «Не слышу звона шпор», — веселился генерал. — У нас такого не было, не додумались, — разочарованно вытер слезящиеся глаза.
— Ужас! Как можно спать в шпорах, — передёрнула плечами Лиза. — И что за сны будут сниться?
— Кстати, о дамах и снах, — спохватившись, выпил налитое Аполлоном вино Аким. — Из правил хорошего тона, — пояснил он: «Перед сном следует полистать французский роман… «Но не газету с политической статьёй», — сурово воззрился на сестру. — Засыпая, ни о чём грустном не думать… «коли на пятках нет шпор», — хмыкнул Аким. — В особенности не думать о нищих, мышах, — стал загибать пальцы, — о пауках, — радостно заметил, как брезгливо сморщилась сестра, — сиротах, которые кричат: «мама, мама-а»», — развеселил мужскую часть компании, — и привидениях…».
— Особенно о стороже Пахомыче и дворнике Власыче, — вставил Максим Акимович, развеселив женскую аудиторию.
«…А видеть непристойные сны — верх неприличия для молодой дамы», — подытожил подпоручик.
— А если снятся? — дрожащим голосом произнесла мадам Камилла.
Все без исключения дамы замерли, ожидая ответа.
— В подобном случае следует, пишут составители книги, отнюдь не увлекаясь любопытством посмотреть, что будет дальше, немедленно проснуться…
— Поцеловать мужа, — успел вставить Максим Акимович.
— … и повернуться на другой бок, — под смех общества закончил разговор о правилах хорошего тона Аким.
— Про шпоры слышали, дети, — отвлёк сыновей от разговора о сновидениях, Георгий Акимович.
И на их утвердительные кивки задал вопрос:
— А теперь пойдёте в военные?
— Так точно! — чуть не хором воскликнули сыновья.
— Романтика! — добавил Арсений.
Покачав головой, профессор ухмыльнулся и произнёс:
— Спать со шпорами на пятках, несомненно, романтично и весьма полезно для изучения юнкером наук. Господин корнет, — с плохо скрытой иронией произнёс Георгий Акимович. — И как вы сдали экзамены?
— У меня 12 баллов по гиппологии.
— Чему? — поразилась Лиза.
— Гиппологии. Это наука о лошадях. А что ж, по–вашему, в кавалерийском училище я должен изучать процесс создания промышленного сыроварения в Смоленской губернии? — привёл в восторг отца и брата. — На выпускном экзамене по этому предмету, в числе прочего, я успешно подковал одно переднее и одно заднее копыто лошади…
— Это ж надо, какой молодец, — язвительно засмеялась сестра. — Летом, в Рубановке, сможете помогать кузнецу.
— К тому же я могу пятьсот раз присесть или отжаться от пола, — похвалился Глеб, не обратив внимания на язвительность сестры. — Все студенты вашего факультета, дядечка, ссумировав свои усилия, на пятьсот приседаний не потянут.
— Даже если профессоров приплюсовать, — поддержал сына Рубанов–старший.
— Я не этому студентов учу, — обиделся младший.
— Камнями в генералов кидать ты их учишь, — осудил систему университетского образования Максим Акимович.
— …Кроме того, прекрасно изучил азбуку Морзе, — весьма зря зачислил это в свою заслугу Глеб, ибо дядя просто вцепился в подброшенную информацию.
— Ну тогда другое дело, юноша…Хоть азбуку в высшем военном училище изучили, — с язвительным выражением лица воззрился на старшего своего брата.
— А главное, у меня есть друзья! Чего не может быть у профессоров, — тоже съязвил Глеб, чем вызвал восхищение своего папа, и поднял вверх палец с золотым кольцом в виде подковы с гвардейской звездой в центре. — Все корнеты заказали по такому кольцу с выгравированной надписью: «Солдат, корнет и генерал друзья навек».
— Ну вот, видишь, Георгий, а у тебя нет даже медного кольца с надписью: «Лаборант, студент и профессор друзья навек».
— Мне оно и не нужно. Меня и так студенты любят…
— И после того, как наш император 6 августа негромко произнёс: «Поздравляю вас с первым офицерским чином», — я стал корнетом 3‑го драгунского Его королевского высочества наследного принца Датского полка. Что намного выше профессорского звания, — гордо выпрямился за столом кавалерийский офицер.
— Полка принца Гамлета? — хихикнула сестра.
— Это что же, станете служить в Москве? — удивился Георгий Акимович, с любовью поглядев на дочь.
— Служить под моим крылышком не пожелал, — с гордостью поглядел на сына Максим Акимович.
В 12 ночи, когда Арсений с младшим братом, наигравшись винтовкой денщика Антипа и шашкой Глеба, ушли спать, Георгий Акимович вспомнил, что он не только профессор, но и медиум.
Максим, давай не будем спорить о судьбе России, а вызовем дух любезного тебе Александра Третьего и спросим его…
— Согласны, согласны, — захлопали в ладоши дамы, хотя их мнения никто и не спрашивал.
— Весь высший свет духов вызывает, а мы чем хуже? — глянула на супруга Ирина Аркадьевна.
— Мы с Георгием часто практикуем спиритические сеансы. Особенно, когда навещают его коллеги, — стала создавать антураж Любовь Владимировна.
Максиму Акимовичу ничего не оставалось, как согласиться.
— Во–первых, сеанс следует проводить в помещении, где нет икон. А нет их только в бильярдной, — распоряжалась Любовь Владимировна. — Аполлон с Прокопычем пусть отнесут туда стол. А ты, Георгий, приготовь спиритическую доску. Ирочка, нужен лист бумаги, примерно такой же, как картина «Властелин мира и его окрестностей», — улыбнулась, заметив, как нахмурился младший племянник. — Карандаш, дабы по окружности написать алфавит. И фарфоровое блюдце, которое дух Александра станет вертеть.
Максим Акимович со вздохом покосился на братца, но ничего не сказал.
— Следует открыть форточку или оставить приоткрытой дверь, чтоб дух проник в комнату, — принялся чертить алфавит Георгий. — На блюдце сейчас нанесу стрелку. На какую букву она укажет, ту и запомним. И ещё два маленьких кружочка со словами «да» и «нет».
— На теле не должно быть металлических предметов, — вспомнила Любовь Владимировна.
— Шашку я снял, — развёл в стороны руки Максим Акимович. — Иринушка, вынь из–за пазухи наган, — развеселил общество.
— Следует быть серьёзным и ответственно отнестись к сеансу, — отсмеявшись, оглядел творчество своих рук Георгий. — Сейчас погасим электричество и зажжём свечи. Одну свечу ставим на стол, и желательно рядом с ней фото вызываемого…
Аким нашёл и принёс фотографию императора, пока Камилла зажгла свечу.
— Георгий, ты не забыл, что следует зажечь ещё три свечи, расставленные треугольником, дабы алтарь, — указала на стол Любовь Владимировна, находился в его центре.
Когда мадам Камилла трясущимися руками расставила и зажгла ещё три свечи, её выдворили из комнаты и погасили электричество.
— Рассаживаемся-я, — сменил профессорский голос на загробный Георгий Акимович, — и кладём руки на стол, соприкасаясь мизинцами…
— Мизинцами рук или ног, — попытался пошутить Максим Акимович, но на него зашикали со всех сторон.
— Впадаю-ю в тра–а–нс, — растягивая слова, потусторонним голосом сообщил медиум.
Рядом с Максимом Акимовичем сидела Любовь Владимировна, и он не сдержался, чтоб не прижать её мизинец к столу.
— О-ой! — пискнула она.
— Тише-е, — зашипел её супруг. — Таинствами темноты! Молчанием ночи-и! Светлым образом Гекаты, мы призываем дух Александра Третьего… Явись и ответь на наши вопросы, — шептал Георгий Акимович.
Слабыми огоньками светились свечи. Все замерли. Даже Рубанов–старший стал к чему–то прислушиваться, глядя на чадившую на столе свечу.
И вдруг явственно услышал щелчок в углу, за бильярдным столом, почувствовав при этом, как напряглась его соседка.
«Видно, тоже услышала, — подумал он, ощутив пряный аромат духов. — Даже голова закружилась», — неожиданно уловил ещё один щелчок неподалёку от стола–алтаря.
Лиза тихонько вскрикнула и наступила томительная тишина.
— Дух Александра, ты здесь? — вопросил Георгий.
И вдруг блюдце дёрнулось и расположилось стрелкой к нарисованному кружку со словом «да».
— Хочешь ли ты с нами разговаривать? — то ли прошептал, то ли прохрипел медиум.
