На всех стройках царила радость, не только потому, что условия работы были очень хорошими, но и потому, что щедрые премии регулярно выдавались рабочим, и это поддерживало в них силы. Некоторые из рабочих уже собрали кругленькую сумму и после окончания работ смогли бы обосноваться либо в новой столице, либо в любом другом городе, где можно будет купить землю. Кроме того, врачебная служба работала очень хорошо, оказывая больным бесплатную помощь; в отличие от других строек, строительство Пи-Рамзеса не знало проблем с симулянтами, которые пытались получить выходной под предлогом болезни.
Фараон очень беспокоился о безопасности рабочих, и несколько мастеров постоянно следили за этим. Поэтому пострадавших было совсем мало, лишь несколько раненых при строительстве храма Амона. Благодаря специальному графику работ, рабочие не трудились до изнеможения, после шести дней работы им давалось два дня выходных, во время которых они могли отдохнуть и набраться сил.
И только у Моисея не было выходных. Ему приходилось все проверять, решать проблемы, принимать срочные решения, доставать недостающие стройматериалы, писать отчеты, спать один час после обеда и три часа ночью. Строителям нравилась активность их руководителя, и они беспрекословно подчинялись ему. У них еще никогда не было начальника, который бы защищал их интересы.
Абнер рассказал бы Моисею об оскорблении, которое нанес ему Сари, но он боялся последствий: у египтянина были надёжные связи среди стражников. Если Абнеру не удастся доказать свою невиновность, он будет сослан и уже никогда не увидит ни жены, ни детей. Как только Абнер заплатил, Сари больше не мучил его и обращался с ним почти доброжелательно. Так как самое тяжелое было уже позади, Абнер молча продолжал работать с прежним рвением так же, как и его товарищи.
В то утро Рамзес приехал на стройку. Как только стало известно о визите Фараона, все рабочие тщательно вымылись, подстригли свои бородки и усы, надели свои праздничные парики и белые ленты.
Из первой колесницы, которая остановилась перед мастерской, вылез огромный вооруженный человек, грозный вид которого пугал всех вокруг. Может быть, кто-то из строителей подлежал дисциплинарному наказанию? Появление двадцати лучников только усилило тревогу.
Как всегда молчаливый, Серраманна обошел ряды застывших и испуганных строителей.
Когда сард закончил свой осмотр, он сделал знак одному из своих воинов, и тот пропустил колесницу Фараона.
Все строители поклонились Рамзесу, который поприветствовал каждого из них, назвав по имени. Новость о раздаче новых париков и белого вина привела в восторг всех рабочих. Рамзес взял в руки несколько кирпичей и осмотрел их.
— Великолепно, — сказал он. — Двойная оплата в течение недели и дополнительный выходной.
— Где ваш старший?
Сари вышел в первый ряд.
Бывший наставник Рамзеса был единственным, кто не радовался приезду Фараона. Он, совсем недавно великолепный педагог, высокопоставленный чиновник, теперь боялся смотреть в глаза Фараону, которого ненавидел.
— Ты доволен своим новым назначением, Сари?
— Я благодарен Вашему Величеству за оказанное мне доверие.
— Если бы не милосердие моей матери и Нефертари, твое наказание было бы гораздо строже.
— Я очень благодарен, Ваше Величество, и стараюсь своим рвением искупить свою вину.
— Твоя вина непростительна, Сари.
— Угрызения совести, которые я испытываю, это самое худшее из наказаний.
— Должно быть, тебе тяжело хранить в памяти свое преступление.
— Могу ли я надеяться на прощение, Ваше Величество?
— Я не верю твоему раскаянию, Сари. Ты осквернил Закон Маат, и душа твоя осквернена навсегда. Смотри, если кто-то пожалуется на тебя, тебе уже никогда не представится случай вредить людям.
— Я клянусь, Ваше Величество, что…
— Ни слова, Сари. И радуйся, что тебе посчастливилось работать на строительстве Пи-Рамзеса.
Когда Фараон поднялся на свою колесницу, рабочие приветствовали его радостными возгласами.
Как и ожидалось, строительство храмов велось гораздо медленнее, чем возведение светских зданий. И все же поставка кирпичей осуществлялась без всяких задержек, и новые партии постоянно доставлялись на все стройки.
Благодаря усердию каменщиков, царский дворец, строительство которого было доверено лучшим мастерам, был уже наполовину построен в самом центре столицы. Первые транспортные корабли уже причаливали к портам, открывались мастерские, ремесленники делали превосходную мебель, началось производство черепицы. Стены домов, казалось, вырастали из земли, образуя кварталы и улицы, казармы уже встречали своих первых воинов.
— Озеро возле дворца будет восхитительным, — сказал Моисей, — я думаю, что к концу следующего месяца работы будут закончены. Твоя столица будет очень красива, потому что ее строят с большой любовью.
— Это твоя заслуга, Моисей.
— Только на первый взгляд. План начертил ты, я только исполнитель.
Фараон почувствовал некий упрек в голосе друга. В тот момент, когда он собирался спросить у Моисея об этом, он увидел, как к нему во весь опор мчится гонец из Мемфиса. Серраманна остановил его метрах в десяти от Рамзеса.
Запыхавшись, гонец спешился.
— Ваше Величество, срочно возвращайтесь в Мемфис! Нефертари больна!
У двери спальни Рамзес столкнулся с Париамаком, главным лекарем царского дворца, пятидесятилетним властным мужчиной с длинными и худыми руками. Он был замечательным практиком, опытным хирургом, но довольно суровым со своими пациентами.
— Я хочу видеть жену, — потребовал Рамзес.
— Нефертари спит, Ваше Величество. Сиделки растерли ее тело снотворной мазью.
— Что с ней произошло?
— Я полагаю, преждевременные роды.
— Это не опасно?
— На самом деле риск велик.
— Я приказываю вам спасти Нефертари.
— Я предполагаю, что все пройдет без осложнений.
— Откуда вы это знаете?
— Мои помощники провели обычное исследование. Они поместили зерна ячменя и пшеницы в два сосуда и в течение нескольких дней орошали их уриной царицы. И ячмень, и пшеница проросли, значит, Нефертари родит. Однако первой проросла пшеница, значит, родится девочка.
— А я слышал, что наоборот.
Лекарь ответил Рамзесу холодным голосом:
— Ваше Величество путает это с другим опытом, когда используют озимую пшеницу и ячмень. Будем надеяться, что у ребенка будут крепкие кости и позвоночник. Хорошая сперма станет основой отличного спинного и костного мозга. Нужно ли напоминать, что ребенок берет от отца кости и сухожилия, а от матери — тело и кровь.
Лекарю было приятно преподать урок медицины такому видному ученику.
— Вы сомневаетесь в знаниях физиологии бывшего ученика Капа?
— Конечно, нет, Ваше Величество!
— Вы предвидели этот несчастный случай?
— Мои знания, Ваше Величество, имеют границы и…
— А моя власть их не имеет, и я хочу, чтобы роды прошли благополучно.
— Ваше Величество…
— Да?
— Меня беспокоит и ваше здоровье. Я еще не имел чести осмотреть вас, а ведь это мой долг.
— Не думайте об этом, я не верю в болезни. Предупредите меня, как только Нефертари проснется.
Солнце клонилось к закату, когда Серраманна позволил Париамаку войти в кабинет Рамзеса.
Лекарь очень плохо выглядел.
— Нефертари проснулась, Ваше Величество.
Рамзес вскочил.
— Но…
— Что случилось!
Париамак, который хвастался перед своими коллегами тем, что смог усмирить своего высочайшего клиента, пожалел о том, что когда-то считал Сети слишком строгим. Рамзес был настоящей бурей, гнев которой лучше было бы избежать.
— Нефертари только что перевезена в комнату для родов.
— Я же говорил, что хочу ее увидеть!
— Повитухи не хотели терять ни минуты.
Рамзес сломал палочку, которой писал. Если Нефертари умрет, как он будет жить и править?
Шесть повитух из Храма Жизни с длинными и широкими ожерельями из бирюзы помогли Нефертари дойти до родовой комнаты, просторного помещения, украшенного цветами. Как и все египетские женщины, Нефертари рожала обнаженной, сидя на камнях, покрытых тростником. Камни символизировали судьбу каждого новорожденного, жизнь которого предопределена Тотом.
Первая повитуха держала Нефертари под руки, вторая принимала участие в каждом этапе родов, третья должна была принять младенца, четвертая — принять на себя первую заботу о нем, пятая была кормилицей, а шестая должна была преподнести Нефертари ключи жизни до того, как ребенок издаст первый крик. Осознавая, что ребенку и матери грозит опасность, повитухи тем не менее вели себя совершенно спокойно.
После продолжительного массажа главная повитуха сделала припарку на низ живота Нефертари и туго прижала ее. Понимая необходимость ускорить роды, которые обещали быть довольно сложными, она ввела внутрь тела роженицы специальную пасту, изготовленную из скипидарной смолы, лука, молока, укропа и соли. Для обезболивания она использовала лечебную грязь, растертую с теплым маслом.
