лучше, либо полностью выкинуть, оставив судьбу Гви… фабриканта неизвестной, либо полностью переписать.
Диамантино откинулся на спинку кресла и задумался. Он, похоже, не заметил эмоциональности Кастеллаци. Наконец, Бруно решил:
– Да, выкиньте ее. Пусть судьба фабриканта останется неизвестной. Вообще, поменьше внимания его персоне…
Обсудив еще некоторые детали, Диамантино достал из ящика стола толстый конверт и положил его перед Кастеллаци.
– Вторая часть. Третья после внесения исправлений. Все как обычно.
Сальваторе кивнул и убрал конверт в карман пиджака. Он уже совсем успокоился и теперь ожидал момента, когда Диамантино перейдет из категории «Работа» в категорию «Проститутки».
Пышка
Ничто снаружи большого старинного особняка, расположенного на одной из тихих улочек, не указывало на то, что в этом здании ведет работу один из лучших публичных домов Рима, но, разумеется, это обстоятельство не мешало известности сего заведения. Сказав сухонькому старику, который вовсе не тянул на амбала-охранника, секретное слово, Диамантино, а вслед за ним и Кастеллаци вошли в мир позолоты и бархата, а также странного трудноопределимого аромата, который всегда присутствует в публичных домах и на светских приемах.
Кастеллаци никогда не менял деньги на любовь – ему виделось в этом что-то унизительное. С возрастом, к тому же, он понял, насколько смешно выглядит молодящийся старикан рядом с, пусть размалеванной и давно утратившей невинность, но все же девой. Когда Диамантино впервые предложил ему посетить это место, Сальваторе был изрядно удивлен. Комбинация с лже-Куадри тогда только началась, и Кастеллаци даже поначалу решил, что Бруно пошутил, когда предложил отметить их негласный договор в компании проституток.
Согласиться на это предложение Сальваторе заставил соблазн увидеть, как забавно Диамантино будет выглядеть в окружении молодых женщин. Что сподвигло самого Бруно сделать такое странное предложение человеку, с которым он до этого не общался больше десяти лет, так и осталось для Кастеллаци загадкой.
Мадам этого заведения все звали просто Клареттой, хотя настоящим ее именем было Анна, и нынешнему ее статусу предшествовала долгая и интересная жизнь, которая забавно, причудливо и одновременно весьма страшно переплеталась с судьбой Италии нынешнего века. Об этом Кларетта рассказала Сальваторе в приватном разговоре в одно из посещений. Она уже давно сама не работала, и Кастеллаци хорошо запомнил удивление на лице Диамантино, когда Кларетта сама предложила свои услуги, да еще и по стандартной цене. Сальваторе здесь любили.
– С возвращением в «Волчицу», синьоры.
Аккуратно одетый мужчина лет тридцати пяти стоял за небольшой кафедрой красного дерева, на лицевой стороне которой было написано с немалым изяществом известное изображение Капитолийской волчицы, к сосцам которой в образе Ромула и Рема припали двое мужчин в одежде современного фасона.
– Добрый вечер, Джулио. Мари сегодня свободна?
Если была возможность, Диамантино всегда выбирал одну и ту же девушку. Сальваторе поймал себя на мысли, что никогда не видел ее. И тут же на еще одной: что хочет ее увидеть.
– Да, синьор Росси. Поднимайтесь…
Джулио отвлекся на книгу, лежавшую перед ним.
– …в четырнадцатый номер, скоро Мари к вам присоединится.
Диамантино кивнул Джулио, попрощался с Кастеллаци и направился в указанный номер. Когда он отошел достаточно далеко, Сальваторе обратился к мужчине:
– Как твои дела, Джулио?
– Обыкновенно, синьор Кастеллаци. Одна из девушек перебралась в Милан, сказала, что получила приглашение играть в театре. Ничему некоторых людей жизнь не учит – поманили пальчиком, и тут же побежала к замаячившей на горизонте звездочке…
– А кто именно?
– Фран… Фульвия. Вы бывали с ней, синьор Кастеллаци?
– Нет, Джулио, я не любитель женщин, которые втыкают мне в язык булавки.
Джулио посмотрел немонимающе.
– Не бери в голову… Твоя мать здесь?
– Да, в столовой. Но если вы хотите с ней поговорить, учтите, настроение у нее сегодня не ахти.
– Спасибо за предупреждение, Джулио. Удачного вечера.
– Так мне подготовить кого-нибудь для вас, синьор Кастеллаци?
За разговором с Джулио, Сальваторе немного позабыл о цели своего визита.
– Да, пожалуйста.
– Кого?
«Кого бы ты хотел сегодня?..» – Кастеллаци немного подумал, а потом решил довериться судьбе в лице Джулио:
– На ваш выбор.
Джулио улыбнулся:
– Хорошо, тогда просто кивните мне, когда поговорите с мамой. Двенадцатый номер будет вас ждать.
– Спасибо.
Сальваторе прошел к тяжелой занавеске, за которой скрывалась дверь в жилые помещения, аккуратно отодвинул ее и постучал.
– Войдите!
Кларетта в одиночестве сидела за длинным обеденным столом и пила кофе. Помимо кофейной чашки, перед ней стояла большая турка, из которой Кларетта, очевидно, себе подливала, и тяжелая бронзовая пепельница, в которой скопилось не меньше десяти окурков. Лицо женщины было отрешенным, а взгляд был уставлен в одну точку. Она не посмотрела на вошедшего Кастеллаци.
– Добрый вечер, Кларетта.
Она медленно повернула голову и рассеянно посмотрела на Сальваторе, который, глядя на ее лицо, в очередной раз подумал: «лет бы на двадцать пораньше…» – двадцать лет назад и Кастеллаци, и Кларетта все еще верили в любовь, чего никак нельзя было сказать о нынешних временах.
– Привет, Тото. Опять явился сеять в моих девушках сомнения?
– Ну да, и в тебе тоже.
– Со мной можешь не стараться – я сама уже постаралась… Ну ты бы еще в другой комнате уселся! Иди сюда, хочу тебя поцеловать.
Сальваторе подошел поближе и смог рассмотреть нынешний наряд Кларетты получше. Наряд был диковинный – на красное платье, облегавшее трепетно-оберегаемую фигуру, был повязан простенький фартук с цветочным рисунком, который предохранял вечернее платье от неприятностей подобных хлопьям пепла или каплям кофе. Как мадам «Волчицы» Кларетта должна была быть готова в любой момент появиться в заведении во всем своем блеске, но, как уставшая почти пятидесятилетняя женщина, она не могла себе отказать в крепком кофе и крепких сигаретах. Легкие поцелуи в щеку завершили нехитрый приветственный ритуал. Сальваторе устроился на стуле по правую руку от Кларетты.
– Хочешь кофе?
– Нет, спасибо. Скажи лучше, с чего это ты так меланхолична сегодня?
– Женщины склонны к перепадам настроения, старики склонны погружаться в воспоминания – сложи это и получится меланхоличная старуха.
– Ты вовсе не старуха, Кларетта.
– Спасибо за вежливость, Тото…
– Это не просто вежливость. Разве я, по-твоему, старик?! Я бодр, полон сил, у меня даже геморроя нет, а спина болит только, когда я бодрствую. А ты намного младше меня!
Кларетта грустно улыбнулась:
– Всего на десять лет.
– На целых десять лет, дорогая! На самом деле даже больше, чем на десять.
Сальваторе не знал, подействовали ли его слова, или Кларетта просто собралась в кучу, решив загнать неуверенную в себе невротичку поглубже, но, так или иначе, мадам пришла в
