— Ничего себе? Когда это ты успел?
— А-а, — отмахнулся Войтик. — На балу. Не знаю, что меня дернуло с ним поссориться. Заиграли обертас [9], я хотел пригласить пани Янину, а Гонсерек… Ну, я и не сдержался.
— М-да, — хмыкнул хозяин. — Говоришь, утром на левом берегу? Пан Марцин хорошо владеет саблей, ты знаешь об этом?
— Знаю, — обреченно вздохнул Войтик. — Но я все равно убью его! Надеюсь, ты мне поможешь, покажешь прием…
— Конечно помогу, — заверил Казимир. — Сейчас тебе лучше всего отправиться спать, чтобы завтра быть свеженьким.
— А прием? — обиженно засопел гость.
— Коварство клинка — сложная штука. — Лекарь взял его под руку и повел к дверям. — У всех свои секреты, которые не перенять с наскока. Итальянцы славятся осторожностью и осмотрительностью, испанцы — ловкими, блестящими финтами, немцы — железной хваткой на рукояти и искусством контрударов. А тебе лучше всего применять вольты и прыжки. Постарайся сойтись с Марцином грудь в грудь. Ты мощнее и можешь сбить его с ног. Теперь иди спать. Все будет хорошо!
Посмотрев Войтику в глаза, он легонько подтолкнул его к выходу. Войтик бестолково потоптался, обнял на прощание хозяина и ушел.
Лекарь вернулся в комнату и удовлетворенно опустился в кресло. Кажется, день не пропал даром: утром пан Войтик и пан Гонсерек скрестят сабли у Старого моста. Каждый постарается убить другого, но этого как раз и не нужно! Войтик хороший малый, правда, недалекий и легко поддающийся внушению, но пусть останется в живых и ухаживает за своей Яниной. Что же касается пана Гонсерека…
Казимир встал, открыл большой шкаф, достал из него две пары длинноствольных пистолетов. Положив их на стол, снял со стены саблю и проверил остроту клинка. Потом занялся пистолетами: вычистил стволы, насыпал в них пороху, забил пыжи, круглые пули и снова пыжи из кусочков тонкой просаленной кожи. Сменил кремни в замках, чтобы не дали осечки. Закончив, вынул из шкафа высокие сапоги и темную одежду, аккуратно разложил ее около кровати. Вскоре часы на башне пробили полночь.
Лекарь разделся, лег в кровать и задул свечу. Улыбнувшись своим мыслям, он спокойно заснул…
Рассвет пан Казимир встретил под Старым мостом, — завернувшись в широкий темный плащ, он не спускал глаз с дороги, ведущей из города. За поясом у него торчали пистолеты, а на боку висела сабля. Над темной водой колыхался легкий туман. Потихоньку просыпались птицы, перекликались на разные голоса и славили новый день, возвестивший о своем наступлении первыми лучами солнца. Где-то неподалеку заржала лошадь, и лекарь насторожился.
По дороге катила повозка, в которой угадывались силуэты нескольких человек. Недоезжая до реки, повозка свернула и скрылась в зарослях. Вскоре оттуда вышел высокий мужчина и направился к мосту. Миновав его, он спустился к воде и присел на нос старой, полузатопленной лодки, положив на колени саблю. Вся его поза выражала спокойствие и терпеливое ожидание.
Пан Чарновский осторожно выбрался из-под моста я, стараясь не попасть на глаза сидевшему на лодке человеку, забрался в кусты у дороги — как раз напротив того места, где остановилась повозка. На траве еще лежала густая роса, и лекарь беззлобно выругал себя за то, что не смазал сапоги гусиным жиром. Не хватало еще подхватить в этой сырости насморк, помогая расхлебывать им же заваренную кашу. Но что поделаешь, придется терпеть.
Вскоре на дороге появился одинокий всадник. Как только он поравнялся с зарослями, в которых скрылась повозка, из них выскочили три человека с обнаженными саблями в руках. Всадник встрепенулся, но его лошадь уже успели схватить под уздцы.
— Слезай, приехал, — сиплым голосом сказал один из неизвестных.
Всадник поднял коня на дыбы, но двое нападавших повисли на поводьях, а третий замахнулся саблей. Не растерявшись, верховой, сильно пнув ногой в грудь, отбросил его в канаву и выхватил из ножен клинок. Но тут лошадь рванула, и он, потеряв стремя, рухнул наземь.
— Кажется, пора, — прошептал пан Казимир и вытащил из-за пояса пистолеты.
Предоставив коню полную свободу, нападавшие кинулись к упавшему, явно намереваясь зарубить его, пока он не успел встать на ноги. Лекарь тщательно прицелился и спустил курок. Бухнул выстрел, и первый из неизвестных схватился рукой за окровавленную грудь. Его лицо выразило крайнее изумление, быстро сменившееся гримасой жуткой боли. Даже не вскрикнув, он упал и затих.
Не теряя времени, пан Казимир поднял второй пистолет. Выстрел — и другой разбойник свалился рядом с первым.
На выстрелы от моста торопливо побежал сидевший на лодке мужчина, в котором лекарь узнал пана Гонсерека. В его руке сверкала обнаженная сабля.
Войтик — а это именно он приехал на лошади — уже вскочил на ноги и шустро кинулся к вылезавшему из канавы неизвестному. Не давая ему опомниться, он с такой яростью напал на него, что заставил отступить, и быстро нанес ему удар в грудь.
Не ожидавший такого развития событий, пан Гонсерек сначала замедлил шаги, потом остановился и, внезапно повернувшись, пустился наутек.
— Стой! — во все горло заорал Войтик и бросился за ним. — Стой, холера ясна!
Пан Марцин понял, что убежать не удастся. Он встал и приготовился достойно встретить противника.
— Ну вот, теперь начинается самое интересное, — усмехнулся лекарь. Войтик приближался шагом, стараясь выровнять дыхание и оглядываясь: он опасался появления новых врагов, возможно скрывающихся в кустах.
— Куда же пан так быстро побежал? — издевательски поинтересовался он у Гонсерека.
— Об этом вам расскажут на небесах, — ухмыльнулся тот. — Ждать осталось недолго, скоро все узнаете.
Войтик прыгнул вперед, и зазвенела сталь клинков. Не достигнув успеха в первом натиске, соперники, словно сговорившись, отскочили один от другого и на мгновение замерли. Потом выставили перед собой сабли, пригнулись и начали кружить, выжидая удобного момента, чтобы нанести удар противнику в спину или в бок.
— Лайдак [10], — зло шипел Марцин. — Я отрежу тебе уши!
— Побереги свои, — не оставался в долгу Войтик.
Он горел желанием отомстить коварному Гонсереку. Это же надо, опуститься до такой подлости: подкараулить противника в засаде, чтобы расправиться с ним до поединка! И еще призвал для этого на помощь каких-то оборванцев без роду и племени. Хотя разве благородный человек согласился бы на такое?
— Вам пора следом за подручными! — Войтик сделал выпад, но пан Марцин умело отбил его и вновь отскочил, сохраняя дистанцию.
— Я не имею к этим разбойникам никакого отношения, — заявил он, отступая на мост.
Гонсерек понимал: Войтик моложе, у него лучше дыхание и поэтому нужно постараться вымотать его, а еще лучше — заставить биться в невыгодном положении. Он решил увлечь за собой противника в конец моста, а там заманить к воде. Если не удастся покончить с Войтиком на откосе, то на топком берегу тот уже не сможет так прыгать и скакать. А потеряв подвижность, быстро станет жертвой Марцина, более технично владеющего клинком.
— Ты трус! — наступая, ревел ослепленный яростью Войтик.
Гонсерек только усмехался, парируя удары. Кажется, замысел вполне удается: до конца моста осталось всего несколько шагов, а это пустяк. Главное, он сумел выдержать первый, бешеный напор пана Войтика! Теперь надо заманить его на откос, и там задор молодости неизбежно уступит победу хладнокровному опыту.
«Что ты делаешь? — мысленно обратился к приятелю наблюдавший за ходом поединка лекарь. — Неужели не видишь, куда он тебя тянет? Болван, зачем поддаешься?»
Он схватился за рукоять пистолета, торчавшего за поясом, но передумал. Нельзя стрелять! Он и так помог Войтику, а сейчас вмешаться в поединок практически нет возможности. Слишком велико расстояние для прицельного выстрела: пуля могла поразить любого из дуэлянтов, постоянно менявшихся местами.
Увидев совсем рядом откос, полого уходивший к реке, пан Марцин повеселел. Делая один ложный выпад за другим, он закружил возле Войтика, старательно добиваясь, чтобы тот оказался спиной к откосу и начал отступать к воде. Наконец ему это удалось.
— Пан любит танцевать обертас? — зорко следя за каждым движением противника, процедил он. — Не хочет ли пан сейчас поплясать?
Но Войтик проявил упрямство, никак не желая делать то, что должен был делать, следуя правилам и общепринятым законам боя на саблях. Он как бы внезапно вспомнил наставления Казимира и неожиданно для пана Марцина прыгнул вперед, вместо того чтобы отступать. Прыгнул — и нанес мощный удар!
Гонсерек едва успел подставить клинок, прикрыть им голову и грудь, иначе острая сталь в руке Войтика раскроила бы его от плеча до пояса. Такой прыти он никак не ожидал и, даже немного растерявшись, упустил инициативу. А Войтик смело атаковал, наскакивал, как драчливый петух, и шаг за шагом теснил пана Гонсерека к середине моста. Сходясь с ним грудь в грудь, он отбрасывал его все дальше и дальше от откоса и грозил прижать к широким деревянным перилам, полностью лишив свободы маневра. Это уже сулило встречу с несговорчивой безносой дамой, закутавшей кости в белый саван.
