– Я люблю тебя, Дуниша, больше жизни люблю!…
Наши губы вновь нашли друг друга в ночной тиши… И только полная луна услышала наши стихи, и только полная луна услышала наши признания…
Глава восемнадцатая. Выбор
Бурно вспыхнувшие чувства заслонили войну. Казалось, что её больше нет или она есть где-то в другой стране, другом мире. Что же, мой мир действительно стал на некоторое время иным, но война никуда не делась и продолжала собирать свою кровавую дань.
С момента моего попадания в госпиталь прошло уже больше месяца. И всё это время упорнейшие бои в стране Басков продолжались. После неудачного для меня штурма Бермео части франкистов, усиленные итальянцами, начали наступление на Бильбао, столицу Бискайи. Республиканское командование оттянуло войска к «Центуриону» (системе комбинированных долгосрочных и земляных укреплений, воздвигнутых вокруг столицы). Создавали его французские инженеры, строившие линию Мажино. Собственно говоря, по планам правительства, «железный пояс» (второе название «Центуриона») должен был стать основным рубежом обороны, на котором будут дано решающее сражение за страну Басков. Что же, они не ошиблись на счёт «решающего». Только не угадали «финалиста».
«Центурион» не стал рубежом, через который франкисты не смогли переступить. Во-первых, его так и не достроили, причём именно с восточной стороны, – где наступали враги. Во-вторых, благодаря измене, подробные планы «железного пояса» оказались в руках генерала Молы ещё до начала боёв.
А армия басков, которая так неистово сражалась за каждый метр своей земли, начала выдыхаться. Безусловно, сказалось то, что с превосходящими силами противника северяне сражались в одиночку. Да и скоординировать свои действия Сантандер, Астурия и Бискайя не смогли, хотя бригады астурийцев бились за Бильбао. Непоколебимое господство «Кондора» в воздухе, массированные артиллерийские удары, наконец, безостановочное отступление по своей земле – все эти факторы морально надломили горцев.
Но и это не единственные причины поражения северян. Несмотря на то, что все баски сражались за свою землю, их батальоны сформировали по признаку политической принадлежности. При этом батальоны анархистов проявили самые низкие боевые качества: они могли оставить участок фронта, поднять мятеж или не выполнить прямой приказ. В решающие моменты битвы такой поступок, по сути, являющийся изменой, приводил к однозначному поражению басков.
Правительство Испанской республики также не спешило оказывать военную помощь северянам. Решающий успех франкистов был обусловлен абсолютным господством в воздухе немецких легионеров. Об этом было сказано уже не раз. Естественно, переброска крупного авиационного отряда с центрального фронта могла переломить ход битвы. Тем более, главный враг «красных» лётчиков – легион «Кондор» – воевал здесь в полном составе. Однако помощь пришла слишком поздно: всего около десяти самолётов перед штурмом Бильбао. Капля в море… Были также предприняты второстепенные наступательные операции – на Суговию и Уэска, которые закончились провалом. Они даже не смогли отвлечь на себя хоть сколько-нибудь значительные силы националистов. И сами попытки помочь баскам предпринял уже новый глава республиканского правительства Негрин; Кабальеро же не считал спасение Северного фронта приоритетной задачей.
В конечном итоге, тяжёлые потери, неудержимое отступление и отсутствие надежды на реальную помощь, сломало командование и руководство басконцев. Солдаты ещё дрались, ещё предпринимались попытки нанести сильные, хоть и несогласованные контрудары, – но уже выпускались из тюрем политические заключённые, уже отказывались взрывать мосты и заводы…
За Бильбао можно было долго сражаться, можно было в упорных уличных боях вымотать наступающих франкистов. Столица басков могла повторить судьбу Мадрида, а начатое масштабное наступление «красных» на центральном фронте как минимум подарило бы отсрочку. Но сломленные баски оставили город…
Боевые действия несколько затмили одно очень важное событие: 3 июня в «авиакатастрофе» погиб генерал Мола, – командующий «северной» армией националистов. Он был ярым монархистом и пользовался огромным авторитетом среди тех же наваррцев. Кроме того, до возвышения Франко именно Мола был военным лидером восстания. Может быть, я бы и поверил в то, что произошёл несчастный случай, однако месяцем ранее Франко обеспокоился вопросом централизации власти в своих руках. В разгар боёв19 апреля был обнародовал «Декрет об унификации» – создавалась единственная партия: «Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления». С недовольными каудильо легко расправился, посадив в тюрьму и выписав смертный приговор даже Мануэлю Эдилья – бывшему лидеру испанской фаланги. Но легко ли было заключить под стражу генерала действующей армии, чрезвычайно популярному в войсках? Пускай он и не проявил явных признаков неудовольствия, но какая-то информация могла «просочиться».
И всё встаёт на свои места. Как Франко стал лидером реакционных сил? Сумел договориться с итальянцами и немцами о помощи, а те очистили Гибралтарский пролив от кораблей Республики. Переправился на континент во главе собственной гвардии – регуларес. Чтобы о них не говорили, но боевые качества марокканцев всегда оставались очень высокими. Совершил стремительный марш по южной Испании, и везде, где появлялись регуларес, была обеспечена победа фалангистов. И вот он, секрет успеха – два мощных столпа: регуларес и военная помощь. Это они вывели Франко в лидеры.
Однако Мадрид франкисты (уже франкисты) взять не смогли. Затем последовали тяжелейшие бои на Хараме, в ходе которых регуларес понесли огромные потери. А военная помощь со стороны Италии и Германии оборачивалась политической зависимостью: воины «дуче» даже не пытались скрывать свои захватческие намерения. То-то испанцы обоих лагерей радовались, когда итальянцев разбили на Гвадалахаре! …под Франко зашатались оба столпа.
А Мола наоборот, начал их обретать. Одним из них могли стать рекете, которые, безусловно, пошли бы против зависимости от итальянцев или немцев. Другим столпом было уважение, помноженное на предстоящую победу на Севере. Громкую победу, которая стала бы неизбежной после падения Бильбао!…Гибель Молы была для Франко очень своевременной.
И тут возникает ещё один вопрос: а кто всё-таки отдал приказ о бомбардировке Герники? Я прочитал все газеты, которые оказались в моём распоряжении, а солдатские слухи отлично дополняли картину. Ситуация получалась следующая: Франко отрицал любую причастность своих ВВС к уничтожению города, немцы и итальянцы также отказывались брать на себя ответственность. Официальной была признана версия, что баски сами сожгли (священный для них!) город. Конечно, это была ложь, шитая белыми нитками.
Результат от разрушения Герники также был неоднозначен. Анархисты стали разбегаться, бросили фронт, что обеспечило наш рывок к Бермео. Однако их части итак были самыми нестойкими. Остальных же басков гибель священного города сплотила и дала новый толчок к яростному (пусть и недолгому) сопротивлению. Гибель Герники вызвала также глубочайший международный резонанс, результатом которого стала открытая Францией граница и увеличившийся приток добровольцев в интербригады.
И кто отдал приказ? Франко? Ему-то это зачем? Во время наступления на Мадрид, «союзная» авиация не предпринимала попыток уничтожения города. Зато в день начала боевых действий на Севере сильнейшей бомбардировке подвергли Дуранго. И этому преступлению не предали такой же известности лишь потому, что в Дуранго не случился столь страшный пожар, который нанёс основные разрушения Гернике. А кто отдал приказ? Командующий фронтом генерал Мола. Ещё один повод считать его смерть неслучайной: возможно Франко как-то хотел отмежеваться от действий жестокого генерала.
Впрочем, Испания всегда была страной, где процветали политические интриги и борьба за власть. Очень скоро моё внимание отвлекло другое событие и связанная с ним ситуация.
