бомбейских купцов этот пост считался весьма завидным, своего рода коронацией, ибо Совет, по сути, был неофициальным кабинетом министров иностранного анклава.
Всего через неделю после приезда в контору вошел Вико с письмом, проштемпелеванным личной печатью Хью Гамильтона Линдси, нынешнего председателя Торговой палаты и, стало быть, главы Совета. Хорошо подкованный в правилах и обычаях Города чужаков, управляющий догадывался о содержании письма.
— Гляньте-ка, патрон, что пришло! — ухмыляясь во весь рот, Вико вскинул конверт.
Не сказать, что письмо стало полной неожиданностью, но Бахрам, ломая сургуч, волновался и радовался, как маленький. Об этом он мечтал давно, с первой поездки в Китай — быть признанным вожаком кантонских ачха.
— Да, Вико… — Бахрам улыбнулся. — Меня зовут в Совет.
К письму прилагалось рукописное приглашение на ужин с участием других членов Совета.
Вико возликовал, словно это он наконец дождался триумфа:
— Понимаете, кто вы теперь, патрон? Вы первый среди первых! Весь мир у ваших ног!
Бахрам хотел отмахнуться от восхваления, однако его переполняла гордость; аккуратно свернув письмо, он спрятал в нагрудный карман ангаркхи, поближе к сердцу, доказательство того, что теперь его место в строю таких великих коммерсантов, как Дживан-джи Редимани и Джамсет-джи Джиджибой [37], что он, Бахрам-джи Навроз-джи Моди, чья мать зарабатывала на жизнь вышивкой шалей, возглавил список самых богатых людей мира.
На другой день в конторе появился Задиг.
— Здравствуй, Бахрам-бхай. — Он обнял друга. — Правда, что тебя позвали в Совет?
Бахрам ничуть не удивился, что приятель уже в курсе новостей.
— Да, Задиг-бей, правда.
— Поздравляю! Я очень рад!
— Пустяки, — поскромничал Бахрам. — Там одна говорильня. А решения те же люди принимают за кулисами.
— Не скажи! — Задиг энергично помотал головой. — Может, так было раньше, но очень скоро все изменится.
— В смысле?
— Ты еще не слышал? — Задиг улыбнулся. — Уильям Джардин [38] покидает Кантон. Возвращается в Англию.
Вот так новость! Последние десять лет, если не больше, Уильям Джардин был самым влиятельным человеком в Городе чужаков. Его фирма «Джардин, Мэтисон и компания», одна из крупнейших фигур в местной торговле, всеми силами старалась увеличить китайский опийный рынок. В Индии он имел обширные связи, многие перед ним преклонялись; в бомбейских деловых кругах Бахрам был из тех немногих, кого Джардин не сумел подмять под себя, однако доставил много неприятностей, сдружившись с конкурентами-парсами. И потому весть об отъезде Джардина была настолько желанной, что в нее просто не верилось.
— Верно ли, Задиг-бей? С какой стати ему отбывать в Англию? Он годами не ездил на родину.
— Отныне выбор не за ним. Китайские власти прознали, что его компания, пытаясь отыскать лазейки, направила корабли с опием в северные порты. Прошел слух, будто Джардина выдворят из страны. И он предпочел уехать по собственной воле.
— Без него Палата сильно изменится, — произнес Бахрам.
— Да уж. — Задиг улыбнулся. — Думаю, ты обзаведешься множеством новых друзей. Не удивлюсь, если сам мистер Дент захочет с тобой сблизиться.
— Дент? Ланселот Дент?
— А какой еще?
Речь шла о младшем брате Томаса Дента, основавшего в Кантоне самый крупный торговый дом «Дент и компания». Бахрам хорошо знал шотландца Тома, человека старой закваски — хозяйственного, благопристойного, неприхотливого; они прекрасно ладили и одно время были партнерами, успешно соперничая с мощным объединением Джардина-Мэтисона. Но лет девять-десять назад Тома стало подводить здоровье, и он вернулся в Британию, оставив дело в руках младшего брата, своей полной противоположности. Ланселот Дент, бойкий на язык и откровенно тщеславный, злобился на конкурентов и презирал тех, кого считал менее себя одаренными. У него было мало друзей и легион врагов, но даже злейшие из них не могли отрицать, что он — блестящий и дальновидный предприниматель. Все признавали, что под его руководством «Дент и компания» в доходах превзошла «Джардин-Мэтисон». Несмотря на коммерческий успех, он не пользовался авторитетом в Городе чужаков, ибо, в отличие от Джардина, честолюбивого, но обаятельного, Ланселот в отношениях с людьми был неуклюж и резок. Разумеется, он не прилагал усилий, чтоб подружиться с Бахрамом, а тот, в свою очередь, держался от него подальше, поскольку у него сложилось впечатление, что сей молодой человек считает его чудаковатым стариком с отжившими свой век понятиями.
— После отъезда его брата мы с Ланселотом не перебросились и парой слов, — сказал Бахрам.
— Но тогда ты еще не был членом Совета, верно? — рассмеялся Задиг. — Погоди, сам все увидишь. Скоро он начнет тебя обхаживать. И не он один.
— С чего ты взял?
— Англосаксы, под которыми я подразумеваю и американцев, сейчас не единодушны. Они сбиты с толку, не понимают, что происходит. Джардин и иже с ним подталкивали британское правительство к демонстрации силы. Но есть и другое мнение: мол, все это временно и скоро торговля опием вернется на круги своя.
— Что вполне вероятно, правда? И раньше китайцы грозились пресечь сию торговлю. Месяц-другой колготятся, а потом снова тишь да гладь.
Задиг покачал головой:
— Только не в этот раз, Бахрам-бхай. Нынче китайцы, по-моему, настроены серьезно.
— Почему ты так решил?
— А ты оглядись вокруг. По пути в Кантон ты видел хотя бы одного «резвого краба»? Их сожгли, но кое-кто подумал, что это просто жест устрашения и через пару месяцев лодки эти появятся вновь. Ан нет. Новые «крабы» опять сожгли. За последнее время арестованы сотни торговцев опием: одних бросили в тюрьму, других казнили. Теперь доставить опий на берег стало почти невозможно. Вон до чего дошло: купцы пытаются сами его переправить, спрятав в своих шлюпках и баркасах. А если кого поймают, вся вина на ласкарах.
— Но риск-то невелик, а? — сказал Бахрам. — Обычно китайцы не трогают шлюпки с иностранных кораблей.
— И это поменялось, Бахрам-бхай. Верно, китайцы всегда были чрезвычайно деликатны в отношениях с чужеземцами и, как никто другой, старались избежать конфликтов. Но вот в январе они задержали английскую шлюпку, в которой нашли опий — товар конфисковали, хозяина выслали из страны. И ты ведь знаешь, что вышло с визитом флотилии адмирала Мейтланда. В нарушение протокола, ни его, ни капитана Эллиотта, британского представителя, никто не встретил. Никакого угодничества и прочего. Флотилия отбыла, добившись одного — разозлила китайцев. Теперь обе стороны пребывают в растерянности и гневе. Китайцы решили поставить заслон торговле опием, но расходятся в способах, как это сделать. А британцы не знают, чем ответить. — Задиг улыбнулся. — Вот почему я тебе не завидую, Бахрам-бхай.
— То есть?
— Именно в Совете развернутся баталии. И ты окажешься в самой их гуще. Возможно, ты-то и склонишь чашу весов. Почти весь опий поступает из Индостана. Твое слово будет очень
