– Но мой брат погиб во время заговора принца Ибн Мутазза, - заметил Фурат.
– Увы, это так, - сказал Варда, - но погиб он, защищая, низложенного ал-Муктадира. К тому же сам Муктадир своим восшествием на престол обязан также твоему брату, и халиф, видимо, помнит об этом. Между этими двумя назначениями есть связь в лице твоего покойного брата. Во всяком случае, снисходительность халифа можно объяснить именно этим.
– Ты забыл еще упомянуть, что и я своим назначением обязан брату, раздраженно сказал Фурат.
– Я не упомянул об этом, потому что ты не обязан брату своей должностью. Род Бану-л-Фурат десятилетиями наследует вазират.
– Хорошо, - согласился Фурат, - продолжай дальше.
– Я, собственно, все уже сказал.
Варда улыбнулся и взял в руки чашу, наполненную виночерпием.
– Я чувствую в твоих словах какую-то незаконченность, - настаивал Фурат.
– Изволь... халиф не видит в Абу-л-Хасане врага. Может быть, и тебе следует привлечь его на свою сторону, к тому же Ал-Аббас был неглупым человеком, наверное знал, что делает.
– Ты, Варда умен, надо отдать тебе должное.
Варда поклонился.
– Впрочем, как и все здесь присутствующие. Дураков не держим.
Все поклонились.
– Но сейчас, Варда, ты не прав и я тебе объясню почему. Во-первых, халиф -ребенок, он еще не разбирается в людях; во-вторых, мой брат ал-Аббас был недалеким человеком; в-третьих, он рекомендовал ал-Муктадира, по-моему совету. Если он был таким умным, как ты говоришь, тогда почему же он погиб? И, в-четвертых, - диван тайной службы и соответственно Абу-л-Хасан подчиняется Али ибн Иса; и в- пятых - он мне просто не нравится. Но я вижу, что в этом вопросе у меня нет единомышленников, так что меняем тему. Мунис.
Сидящие за столом вопросительно посмотрели на хозяина.
– Я недаром заговорил о том, что Абу-л-Хасан всюду успевает раньше меня. Сегодня он сказал мне, что халиф собирается назначить Муниса главнокомандующим. Я же об этом ничего не знаю, хотя утром имел аудиенцию у ал-Муктадира. Мне еще самому неясна моя позиция в отношении этого, буду ли возражать или одобрю, но в любом случае меня это настораживает.
Варда сказал:
– Может быть, эта мысль пришла ему после аудиенции.
– А когда об этом узнал Абу-л-Хасан? И сразу возникает вопрос, - кому в голову пришла эта мысль: халифу или Абу-л-Хасану?
Фурат запнулся, пытаясь ухватить нечто проглянувшее сквозь эти слова, но заговорил Хамдан, и догадка ускользнула от него. Хамдан сказал:
– Нет ли вероятности в том, что подобное решение исходит от Ша'аб, матери халифа?
– Вероятность этого есть, - задумчиво сказал Фурат, - и вероятность очень большая. Кстати говоря, это очень осложняет дело, но в то же время у Муниса нет денег, а значит, Госпожа лишится мзды, за эту должность - нет у нее к этому интереса. Что-то не сходится. Ну что, господа, час поздний не смею вас задерживать, слуги проводят вас всех по домам.
Благодаря, за гостеприимство, гости стали подниматься из-за стола.
Халиф ал-Муктадир лежал в своей спальне на некотором возвышении, закутанный в тонкое шерстяное одеяло. У ног его сидел Мунис. Тут же стояла небольшая жаровня. Евнух погрел над ней руки, затем достал из складок своей одежды флакон, вылил его содержимое на ладонь, растер в руках. После этого он обнажил ноги халифа, положил их себе на колени и принялся втирать масло в высочайшие ступни. Муктадир сначала от неожиданности взвизгнул и дернулся, но потом успокоился и вскоре блаженно застонал. Мунис укрыл одну ногу, вторую положил себе на колени, вновь погрел руки над жаровней и принялся медленными круговыми движениями массировать подошву. Халиф блаженно застонал. Через несколько минут он расслабленно произнес:
– Мунис, когда ты это делаешь, мне хочется бежать в гарем и хватать первую попавшуюся рабыню.
Мунис засмеялся.
– Повелитель, - сказал он, - скоро ты не будешь нуждаться даже в этом.
– Ты, Мунис, просто волшебник. Не знаю, что бы я без тебя делал. Где ты всему этому выучился?
– В монастыре, повелитель.
– А что это за мазь?
– Змеиный яд...
– О Аллах, - взмолился халиф.
– Не бойся, повелитель, здесь его ничтожная толика, а кроме того выпаренное вино, порошок из львиных когтей, а также некоторые травы.
– То-то прошлой ночью рабыня мне сказала, что я истинный лев, засмеялся халиф.
Мунис весело сказал:
– Ты, повелитель, - лев и без этой мази. Этот заговор всему виной, когда человека за ноги стаскивают с женщины и сажают за решетку, любой испугается. Ты еще очень силен, у другого бы, и ноги отнялись и язык.
Мунис, перестав массировать, закутал ногу в одеяло, выпростал другую и положил себе на колени. Ал-Муктадир вновь застонал. После недолгого молчания халиф сказал:
– Мунис, ты был сегодня великолепен на ристалище, я любовался тобой.
– Благодарю тебя, повелитель.
– Ты рожден быть воином, Мунис.
– Я мечтаю об этом, - признался Мунис и затаил дыхание. Если Абу-л-Хасан сказал правду, то халиф должен был сейчас повторить ее. Но халиф сказал:
– Как ты думаешь, Мунис, взять ли мне сегодня женщину на ложе?
– Как будет угодно повелителю, - разочарованно сказал Мунис.
– Ну, а ты что посоветуешь?
– Я думаю, что лучше тебе поспать.
– Почему?
– Сегодня был тяжелый день, надо отдохнуть.
– Глупости, я полежу немного, а ты иди, распорядись, чтобы подали вина и привели танцовщицу, будем веселиться.
– Слушаюсь, повелитель.
Мунис нехотя поднялся и отправился выполнять приказ.
Азиз сидел в самом углу за столом, под полуподвальным окошком. Рядом с ним было двое человек, но поодаль сидела шумная компания и, по-видимому, имела к предводителю айаров непосредственное отношение. Во всяком случае, так решил Ахмад Башир, обозрев всех присутствующих. Он решил не терять понапрасну времени, сразу же подсел к Азизу и уже оттуда крикнул подавальщику, чтобы тот принес вина и чего-нибудь закусить.
Азиз оказался человеком плотного телосложения, с тяжелым взглядом. Он с удивлением разглядывал Ахмад Башира, который, устроившись поудобней, слегка потеснил своих соседей, те в свою очередь с любопытством смотрели на вожака, ожидая вспышки гнева. Но едва тот открыл рот, как Ахмад Башир сказал:
– У меня к тебе дело, Азиз.
Услышав свое имя, Азиз закрыл рот. Гнев сменился любопытством. Удивительное дело, как влияют на человека звуки его имени, произнесенные вслух. Имя человека, на самом деле, есть ключ к его сердцу.
Подавальщик принес вино, хлебные лепешки и баранью ногу. Ахмад Башир вцепился зубами в ногу и оторвал изрядный кусок. Окружающие сделали глотательное движение.
– Удивительный воздух у вас в Багдаде, - прожевав кусок, сказал Ахмад Башир, - вроде недавно я плотно поужинал с моим другом Абу-л-Хасаном, вы верно его знаете, начальник тайной службы, а уже голодный.
При словосочетании "тайная служба", сидящие невольно оглянулись по сторонам.
– У меня к тебе вот какое дело - приятель мой повздорил с твоими людьми, девицу не поделили, сам знаешь, дело молодое. Так они его забрали и куда-то отвезли. А приятель мой, малость не в себе, да еще нездоров, беспокоюсь я за него. Сказать по правде еще он мне денег должен, не хочу, чтобы они пропали.
– А-а, - наконец протянул Азиз, - вот оно что. И чего же ты хочешь?
– Отпусти его, о цене договоримся.
– А ты знаешь, что он моих людей порезал? - гневно произнес Азиз.
– Иди ты, - притворно удивился Ахмад Башир, - ведь он мухи не обидит. Это как же надо было его разозлить? Ну, ничего, я им виру заплачу. А кстати, где он сейчас.
– Плати, - сказал Азиз, - тысячу динаров.
– Ну что ты, - укоризненно сказал Ахмад Башир, - мы же говорим не о белой рабыне, а об обыкновенном арабе, свободном человеке. И, между нами говоря, красная цена ему десять динаров.
– Тысяча динаров, - повторил Азиз.
– Послушай, приятель, - увещевал Ахмад Башир, - это несуразная цифра, да у меня и нет таких денег.
– А сколько у тебя есть? - с интересом спросил Азиз.
Ахмад Башир назидательно поднял палец.
– Воспитанный араб таких вопросов не задает.
Один из подручных Азиза вмешался в разговор, он сказал:
– Может быть, тебе по рогам дать, как следует, чтобы не дерзил? - и поднес к носу Ахмад Башира свой здоровенный кулак. Ахмад Башир немедленно схватил его за запястье и сжал с такой силой, что задира изменился в лице и разжал пальцы.
– Рога у Иблиса, - сказал Ахмад Башир, - и, у твоего отца, ублюдок.
Взгляды всех присутствующих обратились к Азизу. Самое время было дать выход гневу. Но тут к Азизу подошел человек, и что-то прошептал на ухо.
– Вот как, - сказал Азиз, и обращаясь к Ахмад Баширу. - Ты, собственно говоря, кто такой?
