— Он говорил и моему отцу, что тот его любимый брат, —желчно проговорил Святополк, бросил на Микулу взгляд, полный сомнения, и спросил: — А ты будешь рядом со мной?
— Да, князь, отныне я твой верный слуга, — сказал Микула с твердостью в голосе.
Разумеется, Микула уже догадался, что приезд великого киевского князя сулит большие неприятности Святополку. Но он также был уверен, что Владимир не будет убивать его. Если он это и сделает, то в другое время и другим образом. Его несколько беспокоило другое, — служба опальному Святополку, несомненно, вызовет неприязнь к нему со стороны прихлебателей Владимира, и таким образом он попадет в самую сердцевину интриг. Участие в княжеских междоусобицах не прельщала Микулу, однако только служба Святополку поможет ему в его поисках любимой женщины.
— Прибавь шагу, — порекомендовал Варяж Святополку. —-Великого киевского князя следует встретить со всеми полагающимися почестями, чтобы он был уверен в твоей любви и преданности.
Святополк тут же последовал его совету и ускорил шаг. Отроки, увидев, что князь оправился, перешли на бег рысцой, стараясь успеть за ним.
Таким образом у ворот княжеского двора Святополк оказался раньше, чем Владимир со своим отрядом.
Святополк быстро отдал необходимые распоряжения, и, когда Владимир подъехал к воротам княжеского двора, его уже встречала толпа нарядно одетых бояр, городских старшин и дворовых слуг.
Впереди разодетой толпы, блистающей золотом, серебром и драгоценными камнями, стоял Святополк. Рядом с ним его мать и жена. Юлия в черных монашеских одеяниях. В руках золотое блюдо с кубком, наполненным самым лучшим вином, которое только имелось в Турове.
Жена, польская принцесса Марина, с высокомерным красивым лицом, в дорогих шелковых одеждах, украшенных белой оторочкой из ценного меха. У жены в руках золотое блюдо с хлебом и солью.
Великого князя в Турове встречали с радушием, на какое только были способны.
Но Владимир гостеприимства не заметил или не захотел заметить. Он конем едва не наехал на встречающих. Остановив коня, когда тот уже дышал широко открытыми ноздрями в лицо Святополку, Владимир ловко, как молодой, соскочил с коня и небрежно уронил поводья.
Местные дворовые конюхи бросились подхватить поводья, но один из киевских дружинников оттолкнул ногой слуг и, взяв поводья княжеского коня, отвел его в сторону.
Святополк, бледный от волнения и страха, низко поклонился. Когда поднял голову, то увидел, что Владимир смотрит в его лицо в упор. Лицо Владимира почернело от гнева, как сама ночь, а из глаз сыпались бешеные искры.
Женщины сунулись к нему со своими подношениями, но Владимир резко отмахнулся от них, и золотые подносы, и хлеб, и соль, и вино упали на землю.
Над праздничной толпой повисла тишина — просыпать соль к беде! После этого всем стало ясно, что Владимир приехал в Туров отнюдь не с хорошими намерениями.
Святополк продолжал молчать. К нему снова вернулся безумный страх, от которого отнялся язык и ослабели ноги.
Разъяренный Владимир хотел бросить гневное слово, но, видя перед собой испуганного пасынка, испуганных горожан и насторожившихся дружинников Святополка, мгновенно оценил ситуацию. Обвинить пасынка в предательстве он пока не мог, а беспричинно ругать его при дружинниках, которым обещал считать их князя своим старшим сыном, дело опасное, не стерпев оскорбления, дружинники легко могли схватиться за оружие. И если прольется хоть одна капля крови, последствия могут быть самые непредсказуемые. По крайней мере в драке никто не будет разбираться, кто оказался под твоим мечом, в горячке и князя зарубят без сожаления, как это было уже не раз.
Поэтому Владимир неожиданно переменился лицом, чернота спала и голос потек приторным медом.
— Пошли в терем, — проговорил он ласково. Однако глаза остались ледяными.
Владимир шагнул во двор, и Святополк поторопился за ним. Он шел рядом, почтительно отставая на полшага, объясняя Владимиру дорогу.
Впрочем, Владимир в свое время, когда был помоложе, часто бывал в Турове. У него до сих пор тут, при княжеском дворе, жила сотня наложниц, о которых он то ли забыл, то ли пока не хотел распоряжаться их судьбой. Поэтому объяснения Святополка для него были лишними.
За спиной Святополка шли двое киевских бояр: Улеб и Блуд. Они держали руки на рукоятках мечей, всем видом подчеркивая, что в любой момент готовы их использовать.
За боярами широко шагал воевода Свенельд, на его каменном лице отпечаталась презрительная маска, он никого не боялся. Рядом с ним шел верный Варяж. И так как Микула обещал Святополку защиту, то пошел за ними.
Все трое также крепко держались за рукоятки мечей, готовые при первом же сигнале со стороны Святополка применить их.
Когда они зашли в горницу, Владимир, перекрестившись на образа в углу, по-хозяйски сел в княжеское кресло. За его спиной каменными столбами выросли Улеб и Блуд, все также продолжая держать руки на рукоятках мечей.
Святополк, его жена и мать встали перед Владимиром. Их спины как бы невзначай прикрыли Свенельд и Варяж. Микула встал чуть в стороне. Остальные, туровские бояре и дружинники обеих дружин, начали было пристраиваться у стен, но Владимир зыркнул на них строгим взглядом и приказал:
— У нас дело родственное. Оставьте нас.
Бояре и дружинники Святополка заволновались, им не понравилось распоряжение Владимира. Но Святополк, который уже снова вполне овладел собой, понимая, что от малейшего неосторожного поступка может произойти кровавая стычка, громко проговорил:
— Друзья, оставьте нас! Отец не может сделать сыну чего-либо плохого!
Ледяные глаза Владимира несколько потеплели.
Бояре и дружинники вышли из горницы. Вышли и дружинники Владимира, но Блуд и Улеб тут же подперли массивными плечами дверь в горницу, не давая никому войти в палату.
В горнице остались только Владимир и Святополк.
В помещении некоторое время висела тишина, во время которой Владимир лишь пристально разглядывал пасынка сердитым взглядом.
Наконец, Святополк подал робкий голос:
— Отец, ты сердит, не связано ли это со мной?
Владимир почувствовал, что у него опять тоскливо заныло под лопаткой. Однако он не подал виду, что ему не здоровится. Он кашлянул и грозно проговорил:
— Так, расскажи, Святополк, что замыслил против меня?
Святополк побелел от бесконечного страха. Его ноги дрогнули, от страха перехватило дыхание. Но он пока не понимал, о чем идет речь. Немного придя в себя, он поспешно выдавил, срывающимся, охрипшим голосом:
— Отец, я не имею никаких замыслов против тебя.
Владимир встал, подошел к Святополку и пристально взглянул в его глаза. Так змея гипнотизирует свою жертву. Он видел, что Святополк глядел испуганно, его глаза от страха остекленели, он был так скован, что трудно было понять, говорит ли он искренне или лжет. Владимир готов был поверить в невиновность пасынка, но этот сильный испуг настораживал его — чего боится Святополк, если скрывать ему нечего?
Не выдержав пристального взгляда, Святополк отвел глаза и проговорил:
— Если на меня возвели лжу, то я хочу знать, кто и в чем меня обвиняет?
Владимир сделал шаг назад. Святополк имел право знать, в чем его винят. Владимир немного подумал и сказал правду:
— Донесли мне, что ты ведешь разговоры против меня с тестем твоим Болеславом. Склоняет он тебя перейти под папскую руку, чтобы объявить тебя королем русским и согнать меня из Киева. И в этом деле помогает тебе твоя жена с епископом Реннбергом.
Святополк неожиданно осмелел, его скулы порозовели, и он заговорил с достойным спокойствием:
— Отец, все это неправда. Болеслав часто приходит с малой дружиной, чтобы навестить дочь. Это правда. Но не было у меня с ним никаких разговоров о переходе под папскую руку. Это могут подтвердить мои бояре.
Ответ был настолько тверд, что только утвердил Владимира во мнении, что Ярослав оболгал старшего брата.
Владимир направился к креслу и неторопливо уселся в него. Пока садился, думал. Думал о том, что он уже стар, и это видят сыновья, которые уже начали борьбу за власть над Русью. Совершенно недопустимо, чтобы пасынок встал во главе Руси. Да, Владимир обещал дружинникам, что признает Святополка своим сыном, но он не обещал, что тот станет Великим князем.
Кроме того, Владимир очень хорошо знал новгородских воевод. Новгородские бояре хитры, своевольны, и они не угомонятся, пока не стравят между собой князей и пока в Киев не посадят своего князя. На князей они смотрят, как на варягов, которых в любой момент можно прогнать. Поэтому новгородцам выгодно иметь у себя зависимого от них князя. Владимир сам прошел этот путь. И его самого новгородские бояре стравили с братьями.
Владимир прикинул расклад: Святополк соперник Борису никакой, робок, да и дружина мала. Свою дружину Владимир поручает Борису. Владимир волен сажать своих сыновей туда, куда желает. Но все изменится после его смерти. Святополк старший в роду, и никто не имеет права претендовать на Киев помимо него. После устранения Святополка нарушится порядок. Так и сам Владимир пошел на Ярополка только после того, как тот убил Олега. Ярополк погиб потому, что первый нарушил порядок. Поэтому нарушение порядка со Святополком позволит братьям Бориса предъявить претензии на Киев независимо от старшинства в роду.
