Эти размышления в голове юноши пронеслись в секунды. И вот он снова вежливо поклонился и ответил любезным, но тоном, полным чувства достоинства:
— Меня зовут Рахдай. Я родился и вырос в Персии. Но моя мать славянка. А сюда пришел с обозом аравитянских купцов. Купцы ушли дальше, к полякам, а мне понравились здешние места, и я решил задержаться здесь.
Князь спросил по-гречески
— А в каком городе ты жил?
Микула, также по-гречески, любезно ответил:
— Я жил в самом древнем Багдаде. Мой отец также купец, у него корабль и торгует он с Индией. А я пришел сюда, чтобы узнать новые места.
Князь Святополк покачал головой и заметил уже на местном наречии:
— Далеко же ты добрался. Не будешь ли любезен рассказать мне о тех местах, что ты видел.
— С превеликим удовольствием, — ответил сначала на фарси, а затем, заметив, что князь не понял его, повторив ответ на местном княжеском наречии. Микула в душе радовался, что, возможно, он скоро узнает о Ярине.
Святополк показал на мечи.
— И как на твой взгляд эти мечи?
— На внешний взгляд великоваты и тяжелы, — сказал Микула. — Чтобы дать им оценку, следовало бы проверить их крепость.
Сварг обиженно прогудел:
— Наши мечи крепче твоей игрушки.
Святополк насмешливо предложил:
— Вот тебе и представляется случай проверить это.
Микула поклонился в сторону Сварга и предложил:
— Почтенный муж, легко проверить качество твоего оружия — нападай на меня со своим мечом. Если мой меч сломается, то твои мечи очень хороши.
Сварг вышел из-за стола и выбрал со стены один из мечей. Приспосабливаясь, взмахнул им пару раз. Сварг знал, что этот меч был лучший из всех его изделий. Затем он повернулся к Микуле и, улыбаясь в усы, проговорил:
— Ну держись, богатырь!
Тяжело крякнув, Сварг взмахнул мечом, целясь в голову Микуле, и, когда он опускал его, тот легко уклонился и молниеносным движением перерубил его меч. Обломок меча с жалобным звуком воткнулся в стену.
Увидев это, Сварг изумленно окаменел. Он не мог ни сказать слова, ни пошевелить рукой или телом.
Микула же, спокойно убрав меч в ножны, заметил:
— В бою я перерубил бы не только твой меч, но и тебя самого.
Сварг, наконец, пришел в себя и воскликнул:
— Это волшебство!
— Нет тут никакого волшебства, у меня дамасский клинок, — сказал Микула.
— Такого быть не может, этот меч рубил даже дамасские клинки! — не поверил Сварг.
— А этот не перерубил, — сказал Микула, любезно улыбаясь. — Возможно, дамасские клинки, с которыми ты ранее встречался, таковыми и не были.
Сварг почтительно попросил:
— Нельзя ли рассмотреть твой меч?
Микула покачал головой:
— Отец запрещал мне давать свой меч кому-либо в руки.
Святополк поднялся из-за стола и подошел к Микуле:
— И даже князю не дашь посмотреть меч?
Микула протянул клинок Святополку:
— А еще мой отец говорил — для друга ничего не жалей.
— Хм, — кашлянул Святополк. Он внимательно осмотрел клинок и узор на его лезвии. Сварг заглядывал под его руку и восторженно удивлялся:
— Надо же, виноградный узор на лезвии!
Осмотрев меч, Святополк вернул его Микуле и проговорил:
— И я надеюсь, что мы станем друзьями.
Сварг пристал к Микуле:
— Ты можешь научить нас делать такие же мечи?
Микула пожал плечами:
— Прости, почтенный муж, но я купец и воин, а не кузнец. У наших кузнецов свои секреты, и они мне неведомы. — Он усмехнулся: — Но хороший воин может победить с любым оружием. Потому что главное не крепость оружия, а сила духа воина и его умение.
Святополк довольно хмыкнул:
— Однако ты прав.
Варяж поддержал:
— Хороший воин и палкой победит врага. Святослав брал города топорами.
Удовлетворившись осмотром кузнечного ряда, Святополк, взяв под руку Микулу и приятно разговаривая с ним на греческом языке, направился к княжескому двору. В этом неординарном молодом человеке Святополк чувствовал какую-то пользу, что могла ему пригодиться. От умелого воина всегда есть толк, а молодой человек, назвавшийся Рахдаем, к тому же обладал большими знаниями. Между тем Святополк был убежден, что умная голова всегда полезнее сильного тела. По результатам беседы с умным молодым человеком Святополк намеревался решить, как его использовать на свое благо.
Они уже подходили, когда из городских ворот показался отряд во главе с всадником на белом коне, в пурпурной мантии поверх золоченых доспехов. Увидев всадника, Святополк болезненно вскрикнул:
— Владимир!
Тут же его оледеневшие глаза, как осенним туманом, затянуло мутным ужасом.
— Он приехал, чтобы убить меня.
Дрожа всем телом, как осиновый лист, Святополк судорожно начал хвататься за руки Варяжа и Микулы и непослушным языком бормотать что-то невнятное. Микула, с удивлением наблюдая слабость князя, с трудом разбирал, что тот говорит. А князь между тем малодушно умолял:
— Варяж, Рахдай, не дайте меня убить, как он убил моего отца!
Варяж бросил опасливый взгляд на отставших отроков. Он не хотел, чтобы отроки видели князя в подобном подавленном состоянии, недостойном вождя.
Но ситуация ухудшалась, постепенно глаза Святополка неумолимо начали закатываться, и он мягко пополз вниз на подкосившихся ногах. Варяж и Микула едва успели его подхватить под руки и, прикрывая плащом, отвести к забору. Здесь Варяж, осадив князя к себе на колено, как маленького ребенка, приставил ему к губам небольшую серебряную фляжку, из которой по подбородку скользнул ручеек прозрачной жидкости.
Микула почувствовал сладковатый запах хмельного меда. На его вопросительный взгляд Варяж кивнул:
— Крепкая медовуха — лучшее лекарство для храбрости.
Отроки, заметив издали, что князь болезненно осел, кинулись к нему, но Варяж рыкнул на них, как разъяренный лев:
— Не подходите близко! Князь занеможил!
Отроки, не понимая в чем дело, замерли на расстоянии десятка шагов от князя, впрочем, готовые кинуться ему на помощь.
Тем временем Святополк сделал пару судорожных глотков, и вскоре его взгляд приобрел осмысленное выражение. Оттолкнув руку Варяжа с фляжкой, он решительно поднялся на ноги. Его лицо еще было бледным, но уже приобрело решимость.
— Будьте рядом со мной, — проговорил вполголоса он, обращаясь к Микуле и Варяжу. Сейчас эти двое казались ему самыми надежными людьми на свете. Варяж уже доказал преданность, защищая отца Святополка до последних минут жизни и мстя несколько лет затем Владимиру за измену. А Микула просто был новый человек. Люди часто оказывают больше доверия новому человеку, чем старинным знакомым, потому что ищут в новом человеке того, что не хватает им в старых друзьях.
Микуле, который не знал отношений между Святополком и Великим князем, вея представившаяся картина показалась удивительной. Он совершенно не понимал, чем приезд отца мог напугать его старшего сына. Из малосвязных слов Святополка он, конечно, сделал вывод, что в отношениях сына и отца не все гладко. И разумеется, он слышал о кровавых событиях, предшествовавших занятию Владимиром киевского стола, но связи их с отношениями Владимира со старшим сыном пока не видел. Поэтому он с недоумением спросил:
— Князь, а разве твои дружинники не могут защитить тебя?
— Среди них предатели! — с горечью ответил Святополк. — Они же меня и убьют. Как предал и убил моего отца его любимый воевода Блуд.
— Успокойся князь, — хладнокровно сказал Варяж и обратил его внимание на очевидное. — Рассуди, князь, если бы Владимир хотел тебя убить, то он не приехал бы сюда сам, а прислал кого-либо из бояр. Кровью близких обычно свои руки не пачкают.
— Он их уже испачкал. Он своими руками убил моего отца, — зло напомнил Святополк.
Лучше Варяжа никто не знал, как был убит Ярополк. Да, его убили по приказу Владимира, но сам он меч в спину брата не вонзал.
— Но ведь он объявил тебя своим сыном, — напомнил Варяж. Ярополк был наследником князя Святослава, и тот передал ему свою дружину, взяв с дружинников клятву, что они будут так же верно служить его сыну, как и ему самому. После того как Владимир убил своего старшего брата, а его жену взял в наложницы, многие дружинники, хранившие клятву своему великому вождю, возмутились вероломным поступком сына рабыни и ушли к печенегам, чтобы мстить ему. Это были самые опытные воины на Руси, поэтому Владимиру пришлось немало хлебнуть горечи военных поражений в постоянных столкновениях с печенегами. Ситуацию он смог переломить только после того, как уговорил дружинников вернуться на Русь, пообещав, что объявит потомка убитого брата своим старшим сыном, а значит, и наследником киевского стола.
— Он говорил и моему отцу, что тот его любимый брат, —желчно проговорил Святополк, бросил на Микулу взгляд, полный сомнения, и спросил: — А ты будешь рядом со мной?
