— Почему? — повторил гладиатор и обвел рукой шумное застолье. — А вот почему. Каждый из них надеется выжить. В лучшем случае выживет лишь половина. Остальным вонзится в шею трезубец или вскроет потроха короткий меч противника. Их отнесут в морг, где к их телам прикоснутся раскаленным железом, чтобы убедиться, что жизнь окончательно ушла из них.
При этих словах Вителлий непроизвольно дернулся, словно ощутив прикосновение разогретого докрасна железа к своей плоти. Тем не менее он сразу же взял себя в руки и попробовал приободрить гладиатора:
— Если ты будешь верить в свою удачу, ты победишь! Сколько побед ты уже одержал?
Пару мгновений гладиатор молча смотрел прямо перед собой, а затем с горечью ответил:
— Победы! Победы! Я новичок в этом ремесле. Всего один бой. Один раз был побит и один раз пощажен. Собственно говоря, я уже должен быть мертв. Ты понимаешь это?
— Я понимаю, — смущенно пробормотал Вителлий.
Гладиатор испытывал к юноше все большее доверие.
— Я родом из Галилеи. Родители мои — иудеи. При Тиберии они отвезли меня в Рим. Торговец Гортензий принял меня в качестве раба. Два десятка лет я таскал тюки, ящики и бочки, и мой господин всегда был мною доволен. Он разрешил мне жениться на рабыне моего племени. Она умерла, рожая мне дочь. Гортензий тем временем состарился и, желая обеспечить себе спокойную старость, продал свое дело вместе со всем имуществом, включая рабов. У себя он оставил только Ребекку, мою дочь.
— А ты был продан Сульпицию Руфусу? — спросил Вителлий.
— Sic… именно так! Руфус решил, что человек, обладающий такой, как у меня, медвежьей силой, должен стать хорошим гладиатором. Мне же терять было нечего, а в случае удачи я мог завоевать свободу. Что ж, первый бой едва не стал для меня последним.
Какое-то время оба молчали, а затем гладиатор спросил:
— Ты римлянин?
— Нет, — ответил Вителлий, — я родом из Бононии, но обладаю римским гражданством.
— Умеешь ты читать и писать? — спросил гладиатор.
— Нет, богами клянусь, — засмеялся Вителлий. — Я всего лишь лудильщик, воспитанный приемными родителями. Кто бы стал учить меня всему этому?
— Ладно, — проговорил гладиатор, — зато у тебя достаточно разума, и ты умеешь им пользоваться. Я попрошу тебя об одной услуге. Если завтра я упаду, пронзенный чьим-то трезубцем, пойди к Гортензию, который живет на улице Бакалейщиков в четвертом округе города, и спроси там Ребекку. Отнеси ей весть о моей смерти, но постарайся не причинять ей излишней боли. Скажи ей, что любовь моя останется с нею и после того, как я уйду в загробный мир. И еще скажи, что она была счастьем и гордостью всей моей жизни. Скажи ей… хоть это и неправда… что я шел на смерть без страха.
При этих словах слезы вновь потекли по его лицу.
— Ты не умрешь, — попытался утешить гладиатора Вителлий. — Ты одержишь блестящую победу, и Руфус дарует тебе свободу!
Гладиатор вытер рукой слезы.
— Да благословят тебя боги!
— Как тебя зовут?
— Веррит.
— А меня Вителлий, — сказал юноша, и каждый из них дружески сжал рукой предплечье другого.
— Иди сюда, красавец из Бононии, — позвала его Лициска, успевшая уже расстаться с Сульпицием Руфусом. — Посмотрим на сирийских танцовщиц. Наполни наши кубки!
Семеро завернутых в белые накидки девушек начали покачивать бедрами в такт жалобной мелодии — зрелище, способное вывести из равновесия не только прибывшего из провинции юношу.
— Finis! — рявкнул один из совсем уже опьяневших гладиаторов. — Конец!
И тут же все, стуча кубками по столам, заорали:
— Finis! Finis! Finis!
Крик этот послужил как бы сигналом для Лициски. Вскочив на стол, она сорвала с головы светлый парик, из-под которого показались ее собственные длинные темные волосы. Стук кубков обреченных на смерть становился все быстрее и громче. Лициска изгибалась в такт этому стуку. Одним коротким движением она сорвала с себя одежду. Послышался восторженный вопль, и гладиаторы, все громче стуча кубками, начали ритмично выкрикивать какое-то слово, разобрать которое Вителлию никак не удавалось. Обнаженная Лициска, стройная, гибкая и вызывающая, сладострастно извивалась перед жадными глазами обреченных. Только сейчас Вителлий понял наконец, что выкрикивают гладиаторы: «Мес-са-лина! Мес-са-лина! Мес-са-лина!»
«О боги, — мелькнуло в голове юноши, — Мессалина, супруга императора!»
Не в силах собраться с мыслями, он смотрел на эту пляшущую богиню, видел ее длинные волосы, падающие на колышущуюся грудь, белые пальцы, прикрывающие лобок, и слышал смеющийся голос, произнесший в паланкине: «Если хочешь, красавец бонониец, сегодня ночью я сделаю тебя мужчиной».
Мессалина! Вителлий вскочил на ноги и, растолкав окружающих, выбежал через освещенный портал за стены гладиаторской школы. Через мгновение он растворился в шумной многотысячной толпе.
Улицу Бакалейщиков Вителлий нашел с немалым трудом и лишь после долгих расспросов в Субуре, густонаселенном и пользующемся не слишком хорошей репутацией округе Рима. Похвастаться этот округ мог, пожалуй, только одним: здесь почти сто пятьдесят лет назад родился божественный Цезарь. Улица Бакалейщиков находилась восточнее главной улицы Субуры и была совсем узенькой — даже тележка, запряженная осликом, не смогла бы проехать по ней, поскольку мелкие торговцы раскладывали свои товары как на бордюрах, так и в неглубоких водостоках. Помимо бакалеи и всяческой зелени, здесь можно было купить чечевицу и орехи, виноград и сливы, хлеб и булочки, инструменты и домашнюю утварь. Торговля сопровождалась невероятными шумом и гамом. В Риме конкуренция была намного больше, чем в Бононии, и Вителлий безрадостно отмечал, сколько здесь у него соперников, собратьев по ремеслу.
— Милый юноша, — обратилась к нему какая-то сильно растрепанная женщина, — в моем термополии, харчевне, где подают горячие закуски, ты можешь за один асс выпить, за два асса поесть, за три — получишь мою любовь, а за четыре — в придачу к ней еще и кубок искрящегося фалернского.
Сердитым взмахом руки Вителлий отверг предложение, хотя и чувствовал, что проголодался. Со вчерашнего роскошного пира у него и крошки во рту не было. После ночи, проведенной на Форуме Юлия среди тысяч паломников и просто любопытных, пришедших в Рим, чтобы увидать флоралии, ночи, которую Вителлий провел, подложив вместо подушки под голову свой узелок, перекусить в каком-нибудь термополии было бы очень даже неплохо. Эти заведения, где можно было наскоро перекусить, были сейчас в Риме чем-то вроде последнего крика моды, причем питались там стоя, а не возлежа, как пристало по римскому обычаю, — не помогали даже фривольные намеки хозяек этих заведений. Вителлий должен был, однако, экономить каждый асс. В его кошельке было ровно шестьдесят серебряных сестерциев, равноценных ста пятидесяти бронзовым ассам. Ни единого лишнего асса, чтобы растрачивать их в термополиях.
Начав расспрашивать об ушедшем на покой торговце Гортензии, Вителлий узнал, что тот живет немного дальше, как раз напротив постоялого двора. Привратник у постоялого двора встретил Вителлия дружелюбно, полагая, что юноша с узелком, возможно, окажется его постояльцем. Услышав, однако, что незнакомец разыскивает Гортензия, он молча, пренебрежительным движением указал на расположенное напротив трехэтажное здание с настолько узким фасадом, что на первом этаже хватило места только для двери и одного окна. На стене между ними виднелся выписанный поблекшими уже буквами прейскурант торговца:
I модий* ржи III сестерция
I мера фалернского вина I сестерций
I хлебец II асса
I сыр I асс
Финики I асс
Лук I асс
Дверь была открыта, как и повсюду в это время года. В полутьме низенькой комнаты Вителлий разглядел седобородого старика.
— Приветствую. Ты, наверное, и есть торговец Гортензий? — спросил Вителлий и, не получив никакого ответа, продолжал: — Я пришел по поводу Веррита, твоего раба.
Старик кивнул.
— Да, мы уже знаем, что он мертв. Об исходе поединков было объявлено повсюду. Моей вины в случившемся нет.
— Ты не должен был продавать его! — возразил Вителлий.
— Молокосос! — оборвал его старик. — Я получил за него три тысячи сестерциев и пообещал, что, после того как я уйду из жизни, его дочь Ребекка получит свободу. Веррит нашел это справедливым. Эти деньги дадут мне спокойно прожить остаток жизни. — Мгновенье помолчав, он добавил: — Кто ты, собственно, такой? Чего ты хочешь?
— Мое имя Вителлий, я прибыл сюда из Бононии. Волей случая я оказался вчера вечером на Cena libera гладиаторов и познакомился там с Верритом. Он попросил, чтобы в случае его гибели я разыскал Ребекку и передал ей последнее послание от него.
