Так бурги были построены в Эксанкестере, и в Верхаме, в Киссекестре и в Хастенгасе, в Эшенгаме и в Окснафорде, в Кракгеладе и в Вэкеде, а еще в дюжине других мест, раскиданных между этими городами.
Стены и палисады, а на них — люди с копьями и щитами. Уэссекс становился землей крепостей, и моей задачей было превратить в бург маленький городок Коккхэм.
Этим занимались все местные восточные саксы мужского пола старше двадцати лет. Половина из них работала, пока другая половина ухаживала за посевами. Предполагалось, что в Коккхэме будет работать одновременно пятьсот человек, но обычно их бывало меньше трехсот. Они копали, делали насыпи, рубили деревья, чтобы возвести стены, и на берегу Темеза росла крепость. Вообще-то даже две: одна — на южном берегу реки, а вторая — на Скефтес-Ай, островке, делящем реку на два рукава. Тогда, в январе 885 года, работа была почти закончена, и ни один датский корабль не мог больше подняться вверх по течению, чтобы викинги совершали набеги на фермы и на деревни, стоящие вдоль берега. Да, они могли сделать такую попытку, но им пришлось бы миновать только что возведенные мною укрепления, сознавая, что мои воины будут преследовать их, пока не поймают на берегу и не убьют.
Тем утром в Коккхэм приплыл датский торговец по имени Ульф. Он пришвартовался в гавани Скефтес-Ай, где один из моих служащих осмотрел его товары, чтобы определить размер пошлины. Сам Ульф, улыбаясь беззубой улыбкой, поднялся вверх по берегу, чтобы поприветствовать меня. Он вручил мне кусок янтаря, завернутый в лайку.
— Для госпожи Гизелы, господин, — сказал он. — Она здорова?
— Здорова, — ответил я, прикоснувшись к амулету в виде молота Тора, который носил на шее.
— И, говорят, родила второго ребенка?
— Девочку. А где ты об этом слышал?
— В Бемфлеоте, — ответил он.
Это казалось резонным. Ульф был северянином, но ни один корабль не приходил из Нортумбрии в Уэссекс в разгар холодной зимы. Должно быть, он перезимовал на юге Восточной Англии, в полной маленьких островков дельте Темеза.
— Тут немного, — сказал Ульф, показав на свой груз. — Я купил шкуры и лезвия топоров в Грантакастере и решил подняться вверх по течению, чтобы посмотреть — не осталось ли у вас, саксов, хоть толики денег.
— Ты поднялся вверх по течению, чтобы посмотреть — закончили ли мы строительство крепости, — отозвался я. — Ты шпион, Ульф, и, наверное, я повешу тебя на дереве.
— Нет, не повесишь. — Мои слова его не впечатлили.
— Мне скучно, — проговорил я, убирая янтарь в кошель. — И меня бы развлек датчанин, дергающийся на веревке, верно?
— Тогда ты, должно быть, смеялся, когда подвесил команду Джаррела.
— Так вот как его звали? Джаррел? — переспросил я. — Я не спрашивал его имени.
— Я видел тридцать тел, — Ульф мотнул головой, указывая вниз по течению. — Или даже больше? Они висели на деревьях, и я подумал: «Похоже, это дело рук господина Утреда».
— Какое там — тридцать! — ответил я. — Пятьдесят три. Мне следовало бы добавить к ним и твой несчастный труп, чтобы подвешенных стало побольше.
— Я тебе не нужен, — жизнерадостно заявил Ульф. — Тебе нужен молодой, потому что молодые сильнее дергаются на веревке, не то что мы, старики. — Он посмотрел вниз, на свое судно, и сплюнул в сторону рыжеволосого мальчика, который безучастно глядел на реку. — Ты мог бы повесить вон того маленького ублюдка. Это — старший сын моей жены, и он всего лишь жалкий козий хрящ. Вот кто будет дергаться как следует!
— Итак, кто сейчас в Лундене? — спросил я.
— Ярл Хэстен то приходит, то уходит, — сказал Ульф. — Чаще всего его нет в городе.
Это меня удивило.
Я знал Хэстена. Этот молодой датчанин дал мне клятву верности, но нарушил ее, а теперь стремился стать полководцем. Он называл себя ярлом, что забавляло меня, но я Удивился, узнав, что Хэстен отправился в Лунден. Я знал — Он построил окруженный стеной лагерь на побережье Восточной Англии. А теперь, значит, перебрался поближе к Уэссексу и, возможно, напрашивается на неприятности.
— И чем он занимается? — пренебрежительно спросил я. — Ворует соседских уток?
Ульф сделал глубокий вдох и покачал головой.
— У него есть союзники, господин.
Что-то в его тоне насторожило меня.
— Союзники?
— Братья Тарглисоны, — сказал Ульф и прикоснулся к своему амулету-молоту.
Тогда это имя ничего мне не говорило.
— Тарглисоны?
— Зигфрид и Эрик, — ответил Ульф, не выпуская амулета. — Норвежские ярлы.
Это было что-то новое. Норвежцы обычно не приходили в Восточную Англию и в Уэссекс. Мы часто слышали истории об их набегах на земли скоттов или ирландцев, но норвежские вожди редко приближались к Уэссексу.
— Что норвежцы делают в Лундене? — спросил я.
— Они явились туда два дня назад, господин, — ответил Ульф, — на двадцати двух судах. Хэстен присоединился к ним на девяти кораблях.
Я тихо свистнул. Тридцать один корабль — это флот. Значит, братья и Хэстен командовали армией, в которой было по меньшей мере тысяча человек. И эти люди находились в Лундене, а тот стоял на границе Уэссекса.
В ту пору Лунден был странным городом. Официально он входил в Мерсию, но та не имела короля, поэтому и Лунден не имел правителя. Город не был сакским и не был датским; там жили и те и другие, и любой человек мог разбогатеть там, погибнуть… Или и то и другое. Лунден стоял на стыке Мерсии, Восточной Англии и Уэссекса — город торговцев, купцов и мореплавателей. А сейчас, если верить Ульфу, в стенах Лундена появилась армия викингов.
Ульф захихикал.
— Они поймали тебя, как крысу в мешке, господин.
Я гадал, как флот мог собраться и пройти вверх по течению в Лунден так, чтобы я не узнал об этом задолго до его появления. Коккхэм был ближайшим к Лундену бургом, и если в большом городе что-то происходило, я обычно узнавал об этом в течение дня. Но теперь город оккупировали враги, а я ничего и не знал.
— Братья послали тебя, чтобы ты мне обо всем рассказал? — спросил я Ульфа.
Я предположил, что братья Тарглисоны и Хэстен захватили Лунден только для того, чтобы кто-нибудь — вероятно, Альфред — заплатил им за то, чтобы те оставили город. В таком случае в их интересах было дать знать о своем появлении.
Ульф покачал головой.
— Я приплыл туда, когда они появились, господин. Мне и без того приходится платить тебе пошлину, а тут еще пришлось отдать им половину товара. — Он содрогнулся. — Ярл Зигфрид — плохой человек, господин. Никто не должен иметь с ним дела.
— Почему я не знал, что они с Хэстеном? — спросил я.
— Они и не были с Хэстеном. Они были во Франкии. Приплыли через море и поднялись вверх по реке.
— С двадцатью двумя судами, полными норвежцев, — горько проговорил я.
— Они собрали всех, господин. Датчан, фризов, саксов, норвежцев — всех. Зигфрид находит людей везде, где боги опорожняют свои ночные горшки. Это голодные люди, господин. Люди, не имеющие хозяев. Отребье. Они собрались отовсюду.
Человек, не имеющий хозяина, был самым худшим из людей. Он никому не приносил клятву верности и не имел ничего, кроме меча, голода и амбиций. В свое время я и сам был таким человеком.
— Итак, Зигфрид и Эрик собираются устроить заварушку? — мягко предположил я.
— Зигфрид — да, — ответил Ульф. — А что касается Эрика… Он младший брат. Люди хорошо о нем отзываются, но Зигфриду не терпится учинить беду.
— Он хочет получить выкуп?
— Возможно, — с сомнением произнес Ульф. — Он должен платить всем этим людям, а у него нет ничего, кроме мышиных какашек во Франкии. Но кто заплатит ему выкуп? Лунден принадлежит Мерсии, так ведь?
— Так, — ответил я.
— А в Мерсии нет короля. Непорядок, верно? Королевство без короля.
Я подумал о визите Этельвольда и прикоснулся к своему амулету в виде молота Тора.
— Ты когда-нибудь слышал о мертвеце, встающем из могилы? — спросил я Ульфа.
— О мертвеце, встающем из могилы? — Он встревоженно уставился на меня и тоже прикоснулся к своему амулету. — Мертвым лучше оставаться в Нифльхейме, господин.
— Возможно, существует древнее волшебство, поднимающее мертвеца из могилы? — предположил я.
— Ты слышал эти истории, — сказал Ульф, теперь он крепко стискивал амулет.
— Какие истории?
— Истории с далекого севера, господин. Пришедшие из земли льда и берез. Там случаются странные вещи. Говорят, люди могут летать там в темноте, и мертвец ходит по замерзшим морям, но я никогда ничего подобного не видел. — Ульф поднес амулет к губам и поцеловал его. — Думаю, это просто сказки, чтобы пугать ими детей зимними ночами, господин.
— Может быть, — сказал я и повернулся, чтобы посмотреть на мальчика, бегущего вдоль только что возведенной стены.
