Оглядев ещё раз каменистую площадку, на которую привела горная тропка, Хозарсиф почему-то понял: надо заглянуть в пещеру. Он направился туда, но вдруг искромётная вспышка остановила его, бросила на землю. Ударившись при падении затылком о подвернувшийся камень, юноша взвыл от боли. Ему показалось, что кругом начался великий вселенский пожар, что горит даже небо, даже камни плавятся вокруг. В это мгновенье перед входом в неказистую пещеру он увидел человека, тело которого переливалось ослепительным пламенем, но далеко не адским. В руках человек сжимал такой же пылающий огнём меч, преграждая им вход в пещеру.
Под проницательным пламенным взглядом Ангела Хозарсиф задрожал мелкой дрожью: он понял, что Лучезарный Ангел может поразить его за совсем недавнее проявление гордыни, за согласие стать царём дикого народа и самонадеянную веру в себя, будто своими силами человеку возможно написать «Сефер-Берешит».
— Не приближайся ко мне! — услышал он голос Лучезарного. — И сними обувь. В святом месте в обуви не ходят.
Когда Хозарсиф исполнил приказание Ангела, то тут же услышал его голос снова:
— Встань и ответь: почему ты ищешь Элоима? Что ты хочешь?
Хозарсиф поднялся с земли, но снова задрожал крупной дрожью, будто на все его части тела обрушилась тропическая лихорадка. Даже в царстве Теней юношу не мучил такой непреходящий трепет.
— Почему ты дрожишь предо мной? Отвечай, — приказал Лучезарный.
— Кто ты? — только и смог выдавить Хозарсиф.
— Я — луч Элоима. Того, который был, есть и будет во все века до скончания света.
— Что я должен делать на земле, Лучезарный? — Хозарсиф немного успокоился, но глядеть на Ангела не мог. Он лучезарен был настолько, что человеческие глаза этого просто не выдерживали.
— Ты выбрал верную дорогу — собрать народ для веры в Единого, — голос Ангела звучал уже ровнее. Или просто сам Хозарсиф старался привыкнуть к необычному общению. — Скажи сынам Израиля: Господь Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова послал меня к вам, чтобы освободить из страны рабов, которые не рабы, но рабы Господни. Сходи сам и поведи идущих за тобой на гору Эльбрус. Там ты получишь Заповеди Божьи, ибо человецам не ведомо, как жить и что делать в этом мире. Но заповеди — не есть непредрекаемое руководство. Человецы сами должны делать выбор. И ты вместе с ними.
— Как же я смогу сделать это? Кто я? — попытался уточнить Хозарсиф.
— Отныне имя твоё Моисей, [106] — ответил Ангел и поднял левую руку. — Стучи и отверзется, дерзай и получится. Огонь Элоима будет пылать в сердце твоём и оживит уста твои. Я беру тебя под крыло своё во имя Элоима, и ты принадлежишь мне до скончания света. Засим я оставляю тебя…
Лучезарный исчез, и тьма навалилась на Моисея, стараясь когтями своими выдрать ему глаза, потому как они видели Ангела. Всё же зрение стало понемногу возвращаться. Видимо, весь свет, свалившийся на Синай вместе с Ангелом, это обычное положение Горнего царства. Но как же тогда самим Ангелам темно здесь! Нет ничего удивительного, что Лучезарный так быстро постарался вернуться в свою обитель. Ему здесь просто дышать темно.
— Господь мой, как мне познать Тебя? — удивляясь своей дерзости, спросил Моисей.
Тьма уже сгустилась над горным хребтом. Вдруг, откуда ни возьмись, налетевший и сразу угасший порыв ветра донёс голос:
— Я — Тот, который есть…
Тишина и тьма окутала вершину. Больше ничего не происходило, только ветер всё также проносился в ущельях, вылизывая склоны, и Моисей двинулся в обратный путь. Всё же обратный путь оказался гораздо короче, потому что дорогой Моисея не оставляли светлые мысли, дарованные Лучезарным. Да и сам он после этой встречи чувствовал себя совершенно другим человеком, то есть Моисеем в прямом смысле этого имени.
В душе юноши играла отныне могучая Божественная сила. Он знал, что делать. Он знал, как делать. Он знал, когда делать. Он понял самую важную жизненную проблему, что всё рождённое несовершенно, делимо, подвержено увеличению либо уменьшению в зависимости от человеческого выбора, от характера, от свободы. У совершенного нет никакого из этих свойств. Тот, кто может расти, растёт в Едином и поддаётся слабости, когда не в силах больше соединиться с Единым. Тогда воскресает грехопадение, при котором человек ищет и находит для себя тысячу оправданий. А иной раз просто отмахивается от любого покаяния.
Обратная дорога действительно была недолгой. Вернее, не то чтобы короче, просто Моисей так был посвящён в собственные думы, что не заметил, как ночь пошла на убыль, и только выглянувшее из-за горизонта солнце, мигом обронившее на лицо путника свет дневного причастия, возвратило его в этот мир, ещё не познавший Единого и предававшийся своим сермяжным заботам.
Ворота храма были уже открыты. Значит, первосвященник вместе со служителями уже здесь, и скоро начнётся служба, если уже не началась.
Войдя в храм, Моисей обратил внимание на то, что в этот раз здесь собралось довольно много прихожан. В другой раз он бы ничуть не удивился, а тут… Слова Лучезарного согревали сознание. Моисей чувствовал, что именно сегодня, именно сейчас должен начать свою первую проповедь. Он не знал ещё, что будет говорить и о чем, да и с голосом были проблемы, наверное, потому что с детства к проповедям не имел никакого доступа. Возвращаясь, Моисей вспомнил, что с Иофором при храме служит Аарон и его разговорная речь ни у кого не вызывала недовольства. Надо будет попросить Аарона стать достославным риториком. Он не должен в помощи отказать. Но это всё будет потом, а сейчас…
— Сын мой! Я ждал тебя, — раздался голос Иофора.
Моисей, занятый своими досужими мыслями, чуть даже не пропустил встречи с первосвященником, и ему стало по-человечески стыдно за свою рассеянность.
— Отец, я вернулся! — упал на колени Моисей. — Я знал, что так надо! И получил благословение Свыше на создание истинного царства иудейского.
Иофор слушал юношу чуть склонив голову и благодатная улыбка тронула его губы.
— Сейчас в храме собралось очень много народу, — вполголоса произнёс пастырь. — Паломники как чувствовали, что должно случиться что-то удивительное, поэтому собрались с разных концов земли. Говори им пока, что можешь, не думая, не выстраивая речи своей с помощью виртуозной риторики, не боясь заикания. Господь не оставит тебя.
Иофор провёл юношу на амвон. Оттуда он принялся говорить настоящая речь умеющего витийствовать. Моисей сам удивлялся, что у него так получается. Проповедь была не столь обширной, как надо бы, но убедительной.
— Господь сотворил весь этот мир не руками, но Словом, — говорил Моисей. — Нужно представить Его существующим ныне и вечно, как Единого Творца всего сущего, который создавал вещи волею Своею. Во всём этом, окружающем нас мире, Его тело, которое не осязаемо, не видимо, не измеримо, не похоже на какое-либо иное тело. Оно не есть ни огонь, ни вода, ни воздух, ни дух, но всё от Него происходит. Будучи благим, Он возжелал сотворить мир для мира и украсить землю.
Все люди, ответившие Ему, и принявшие Его, были освящены Божественным Умом, приобрели и будут приобретать настоящее Знание, стали и станут совершенными. Те же, кто не послушался и не примет послушания от Отца Небесного, смогут владеть только рассудком, но не умом. Они никогда не узнают, зачем и кем сотворены, хотя непрестанно будут думать об этом, и теряться от непонимания. Их чувства сохранятся в душе, но, словно у тварей бессловесных, составленные из страстей, гнева, вожделения, гордыни. Они никогда не увидят того, что достойно созерцания, но во все века будут предаваться только плотским утехам и чревоугодию. Причём, каждый искренне поверит своим чувствам, что в этом сермяжном существовании настоящая цель человека. Но запомните: только те, кто получил или захочет получить дар Божий, становятся Бессмертными…
Mainard Jouis. Hermes Trismegist.
Traduction complete, precede d’une etude sur l’origine des livres hermetigues. Paris, 1867.
G. Bachelard. L`home du poeme et du theoreme. Colloque de centenaire. Digon, 1986.
Catalogus Codicum Astrologorum Graecorum, Bruxelles, начиная с 1898 года собрание греческих манускриптов, собранное ведущими европейскими учёными.
Julius Ideler. Physici at medici graeci minores. Berlin. 1841.
Содержит греческие тексты, в том числе «Ятроматематику» (т. е. Медицинскую астрологию) Гермеса Трисмегиста.
Fabre d’Olivet. Versdores de Pythagore.
Филон. «О созерцательной жизни».
Пабий. «Всеобщая история» (т. 6:4; 6:2–3)
Б. В. Пилат. М. «Когелет», 2001.
Эзотерическая теология.
Библия.
Евангелие.
Великое Зелёное море — так в Египте называлось Красное море.
Тин (Тинис) — главный город 8-го нома, недалеко от Абидоса. Родина фараонов двух династий (3200–300 до Рождества Христова).
