Лучники сделали три быстрых залпа с большой дистанции, свалив порядка восьмидесяти из идущих плотных строем фракийцев, но ни миг не задержав их.
– Разомкнуть строй, – крикнул Веспасиан корницену.
Низкий голос С-образного инструмента прокатился над полем, заглушая боевые кличи. Немедленно каждый второй в шеренге отступил соседу справа за спину. Образовались проходы, в которые хлынули лучники.
– Сомкнуть ряды!
Корницен произвел новый сигнал, и маневр повторился в обратном порядке. Неотягощенные доспехами фракийцы неуклонно прибавляли шаг. Сто шагов. Веспасиан понимал, что время близится.
– Поднять щиты!
Снова пропел корну. Три задние шеренги вскинули полуцилиндрические прямоугольные щиты и шагнули вперед, прикрывая ими головы впередистоящих. Образовалась составная крыша, способная, в твердых руках, выдержать удар дротика, стрелы или камня из пращи.
За сорок шагов до линии римлян фракийцы дико взревели и метнули дротики. Сотни увенчанных острой сталью орудий взмыли в воздух и, описав дугу, обрушились на три центурии и стоящую по их флангам конницу. С грохотом, подобным стуку града по натянутому барабану, они замолотили по подставленным щитам, впиваясь в обшитые кожей двухдюймовой толщины доски. Импровизированная крыша не подвела, и лишь несколько криков свидетельствовали о том, что кто-то из неопытных новобранцев не справился с задачей и подвел напарника. Немногочисленные прорехи были тут же заполнены.
– Опустить щиты!
Очередная трель корну, и солдаты опустили щиты, выдернув застрявшие в них дротики.
– Пилумы приготовить!
Щиты и левые ноги поплыли вперед, правые руки, сжимающие отполированное древко утяжеленного свинцом пилума, были отведены за плечо.
На обоих флангах кавалерийские командиры идеально рассчитали момент для атаки. Приказав метнуть дротики, они, не дав врагу оправиться, повели конников вперед и врубились в нестройные фланги фракийцев, у которых не было времени извлечь самое страшное свое оружие – ромфайи, блестящие секиры с острым, как бритва, трехфутовым лезвием, слегка изогнутым в оконечности, насаженным на двухфутовое ясеневое древко.
Связанный с флангов, занятых собственной маленькой войной – пехотинец против кавалериста, отряд варваров продолжал наступать. Воины отбросили щиты – они только мешали в бою, который готовились дать фракийцы. Протянув руку за спину, каждый из них одним ловким движением выхватил ромфайю. Держа грозное оружие обеими руками и воздев его над головой, фракийцы кинулись в последний отчаянный рывок. Опьяненные жаждой крови, они ревели на бегу, бородатые лица исказись в гримасе ярости. За спиной дикарей развевались длинные плащи, тяжелые, до щиколотки высотой кожаные сапоги стучали по траве.
Стараясь сохранить спокойствие, Веспасиан следил за приближением этой волны ненависти, считая про себя. Этот приказ – самый главный, и должен быть рассчитан идеально.
– Метнуть пилумы! – вскричал он, когда до столкновения оставалось двадцать шагов.
Корну запел. До того как легионеры повиновались сигналу, фракийцы успели сделать еще пять шагов. Три центурии, как один человек, метнули тяжелые копья по настильной траектории в приближающуюся стену неприкрытой броней плоти. Едва бросив пилум, каждый легионер выхватил из ножен на правом боку гладий, затем, перенеся вес на левую ногу, скорчился за щитом. Задние шеренги подперли щитами спины товарищей и приготовились встретить удар.
В десяти шагах от строя римлян более двух сотен пилумов врезались в завывающую орду. Варвары словно натолкнулись на незримую преграду. Зазубренные наконечники копий проходили сквозь ребра, сердца и легкие, появляясь из спины вместе с фонтаном горячей алой крови. Лица искажались от боли, когда расположенные у основания наконечника свинцовые шары проламывали черепа, обрызгивая серым веществом уже перепачканные в крови тела тех, кто следовал за павшими.
И все же фракийцы шли вперед, перепрыгивая через убитых или умирающих товарищей, не думая о собственной жизни. Выкрикивая оскорбления в адрес закованных в железо противников, они прыгнули на стену щитов. Ромфайи со свистом рассекали воздух, прорубая себе дорогу к шлемам укрывшихся за щитами римлян.
В момент столкновения первая шеренга легионеров выдвинула щиты вперед и вверх. Окованные бронзой края приняли удар секир, ломая рукоятки и оставляя зазубрины на лезвиях, высекающих снопы искр. Металлические бляхи на щитах врезались в грудь воинам, обрушившимся на непоколебимую линию римлян, калеча одних и опрокидывая других.
Строй выдержал.
Затем в зазорах между щитами, на уровне паха нападающих, появились мечи с заостренным жалом, предназначенные колоть и вспарывать, и принялись за свою смертоносную работу. Стоило стальным лезвиям вступить в соприкосновение с незащищенной плотью остановившейся первой линии фракийцев, как яростный рев перерос в вопли боли и страха. Из вспоротых животов под ноги атакующим и обороняющимся падали дымящиеся потроха. Мечи отсекали гениталии, вскрывали артерии, и кровь хлынула потоком.
Давление задних шеренг препятствовало фракийцам использовать ромфайи с максимальным эффектом. Эти секиры подходили для битвы на свободном пространстве, как чаще всего и происходило в межплеменных стычках. Там было где размахнуться, чтобы отхватить противнику руку или голову, или подрубить ноги. Здесь от них было мало толку.
Бой превратился в свалку, где каждый колол и рубил. Иногда неопытный легионер отваживался на глубокий укол и ощущал укус боли. Обнаружив, что втянутая назад рука представляет собой извергающую кровь культю, юнец с криком валился на землю. Товарищ сзади переступал через него, понимая, что разрыв в строю означает смертный приговор для всех.
И строй держался.
Не в силах продвинуться вперед, фракийцы стали обтекать две выдвинутые вперед центурии с незащищенных флангов. Легионеры начали валиться, теряя руки и головы. Со своей выигрышной позиции Веспасиан заметил угрозу.
– Четвертая и шестая центурии, вперед! – заорал он.
Проблеял корну, и две центурии, расположенные на флангах второй линии, ринулись на врага, разгоняясь с каждым шагом. Атакой командовали центурионы. Следом за залпом пилумов воины ударили в спину зашедшим в тыл авангарда фракийцам. Они сбивали их наземь щитами и приканчивали точными уколами мечей.
Варвары подались назад – осознав провал охватывающего маневра, они пусть на время, но упали духом. Когда фракийцы отхлынули, тяжесть их потерь получила наглядное подтверждение – более четырехсот убитых и умирающих устилали политую кровью землю перед легионерами и чуть выше по склону.
Видя отступление противника, получившие крещение боем рекруты издали торжествующий клич. Несколько горячих голов ринулось было вперед, но их быстро остудила суровая отповедь центурионов, слишком хорошо представляющих последствия неорганизованной погони.
К Веспасиану подъехал Корбулон.
– Мы побили их, командир, – не без гордости доложил молодой трибун, понимавший, впрочем, что его собственный гладий лежит в ножнах, храня девственную чистоту.
– Вы задали им отличную трепку, но они вернутся. В этих дикарях больше отваги, чем здравого смысла. Самое время убираться отсюда. Корницен, труби «Отход с боем».
Затем Корбулон повернулся к командиру не участвовавшей в бою пятой центурии.
– Отправь людей собрать раненых и прикончить тех, кому уже не помочь. Мы не оставим никого из своих на потеху этим варварам.
Ободряемые криками центурионов из передних шеренг и опционов из задних, центурии начали шаг за шагом пятиться к реке, повинуясь ритму, задаваемому сигналами корницена.
Кавалерия вышла из боя и галопом вернулась назад – прикрывать отступление пехоты. Всадники отражали вылазки небольших групп фракийцев, которые пытались помешать римлянам спасать раненых, закидывая их дротиками.
Очень медленно когорта преодолела сто шагов до реки. Подтягиваясь за ней, фракийские воины подбирали брошенные щиты и дротики. Они снова начали вводить себя в исступленное состояние.
– Вскоре они наберутся духу на новый натиск, – сказал Корбулон. – Веспасиан, веди три арьергардные центурии и раненых к канатам.
Когда молодой офицер отдал приказ четвертой, пятой и шестой центуриям проследовать к трем уцелевшим веревкам, лучники уже заканчивали переправу. Разбиравшие ранцы легионеры не нуждались в поощрении и прыгали в воду. Остающиеся на берегу три центурии выстроились выпуклым полумесяцем, прикрывая канаты от врага.
Едва последние солдаты на переправе вошли в реку, раздался могучий рев. Веспасиан развернул коня – построившиеся в шестистах шагах выше по холму фракийцы пришли в движение. Рядом с юношей появился Магн.
– Ну, теперь мы получим!
– Что ты тут делаешь? Почему не с обозом?
