Ее замысел созрел в долгие бессонные ночи, когда Фасих-бей ворочался с боку на бок и строил фантастические планы возврата к власти. Как ни кинь, получалось, что придется собственными руками построить лестницу, ведущую к трону, и одной из ее ступенек должна стать задуманная игра, в которой он был готов щедро жертвовать чужими головами, чтобы увенчать свою тюрбаном султана. Конечно, путь к трону долог и не прост, но власть стоит того, чтобы его пройти. Он уже был однажды так близок к полной победе, уже оставался всего один шаг, уже все челеби [17], берлейбеи [18] и паши униженно склонялись, заискивая перед ним, но… Злая судьба низвергла с сияющих вершин и бросила в пропасть забвения — кому интересен человек без власти? Несметные богатства? Ну и что? А где власть, власть?!
Наивный, он не раз благодарил провидение, отнявшее у него иные из радостей жизни, зато подарившее неизмеримо большее — власть! Как оказалось, и это был только дым, улетевший под ветрами перемен.
Мучительно страдая, Фасих-бей решился бросить вызов судьбе, попытаться оседлать ее, как норовистую кобылу. Разве не люди вызывают разрушительные ветры перемен, разве не золото придает этим ветрам буйную силу, разве не хитрый ум направляет их, точно указывая, куда и когда надо дуть? У него есть все: воля, ум, хитрость и много золота, И он постарается вызвать ветер!
Фасих-бей завязал тесную дружбу с валиде Кезем — коварной гречанкой, вдовой султана Ахмеда I и матерью нынешнего султана, Мурада-каллаша, Мурада-пьяницы, не стеснявшегося нарушать законы шариата. Валиде не раз плела заговоры, приводившие к потрясениям трона, и почему бы теперь не использовать ее в собственных интересах! Пусть она мечтает посадить на престол своего другого сына — Ибрагима, вопреки закону не умерщвленного Мурадом. Но откуда ей знать, каковы истинные планы старого евнуха? Ведь не колдунья же она? Хотя кто может это с уверенностью утверждать, судя по ее делам?
Ладно, если ей так хочется, чтобы султаном стал Ибрагим, — ради Аллаха! Фасих готов помочь ей. Тем более такой поворот событий его устраивает как нельзя лучше: Мурад, хоть и пьет, отважен и умен, а Ибрагим недалек и слабоволен. Валиде лелеет надежду управлять огромной империей за спиной второго сына, отправив Мурада в темницу или избавившись от него при помощи яда. Если не удастся отравить, найдутся люди, готовые нанести удар ятаганом в спину или перерезать горло во сне.
Ибрагим не противник, он быстро разделит судьбу старшего брата, Османа, убитого восставшими янычарами, — на этот раз их проведет во дворец сам Фасих-бей. А с валиде он поступит так, как поступают с неверными женами в гареме: велит зашить в кожаный мешок вместе с разъяренной кошкой и ядовитой змеей и сбросить в пучину залива!
Мурада свалить труднее, поэтому стоит заключить временный союз с коварной Кезем и ее приспешниками — пусть они расчищают дорогу к трону тихому сухому старичку, якобы, давно удалившемуся от дел. Он им потом покажет, в чьих руках теперь власть!
Многие, очень многие недовольны тем, что Мурад воюет с единоверцами, осаждая Багдад. Учитывая это, Фасих-бей тайно поддержал недовольных, обещая им, что вскоре зеленое знамя пророка будет реять над славянскими странами и сабли турок начнут рубить головы гяуров. Как было бы сейчас кстати раскрыть заговор славян, схватить их разведчиков, наверняка действующих в столице, и — уже открыто — возглавить тех, кто потребует начать войну на Севере. Эта мутная волна захлестнет и утопит большинство соперников и противников Фасиха, но зато может высоко вознести его самого.
Вот почему ему так нужен урус-шайтан, захваченный в Крыму. Он сделает его пешкой в своей опасной игре, очередным кирпичиком в ступеньке, ведущей к трону. Но раскрывать свои замыслы нельзя никому. Недаром старая мудрость гласит: то, что скрываешь от врага, не доверяй и другу, ибо нет гарантий, что дружба будет длиться вечно.
Услышав за спиной почтительное покашливание, евнух недовольно обернулся. Из-за жирной туши склонившегося в поклоне Джафара осторожно выглядывал сухощавый смуглолицый Али — изворотливый албанец, которому Фасих-бей часто давал щекотливые поручения.
— Что? — буркнул он.
— О, коджа [19]! Прибыл ожидаемый тобой чужестранец, — сообщил Али. — Ты приказал немедленно доложить о нем, поэтому я решился нарушить твой покой.
— А-а, мой щедрый даритель, — ехидно усмехнулся Фасих. — Где он? Веди его сюда. А вы оба еще можете понадобиться.
Албанец и Джафар попятились к скрытой парчовой портьерой двери, и через несколько минут в комнату вошел Джакомо дель Белометти.
— Кто приходит с хорошим, тому еще лучше. — Евнух почти пропел изречение из Корана. Широко раскинув руки, как для дружеских объятий, он двинулся навстречу гостю, которого успел для себя окрестить именем легендарного жулика и проходимца — Гарам-заде.
Получив в подарок от итальянца рыжую кобылу, Фасих-бей навел о нем справки и пригласил его в гости. Белометти оказался приятным, остроумным собеседником, и евнух не пожалел о проведенном с ним времени, оно не пропало зря. Искушенный в интригах старик сразу понял, что принимает молодого собрата, и это еще больше раззадорило его любопытство. Он хотел понять, чего добивается от него итальянец и можно ли его хоть как-то использовать в собственных интересах. Вдруг это нежданный подарок судьбы, и Белометти станет следующей ступенькой лестницы, которую задумал построить Фасих-бей? Конечно, не сам итальянец, а его дела.
К тому же весьма приятно каждый раз получать от него подарки. Кому такое не понравится?
И Джакомо, обласканный евнухом, часто появлялся в его дворце, радуя старика то редкой жемчужиной, то красивым перстнем, а взамен получая самые свежие сплетни и любезные улыбки. Постепенно, от встречи к встрече, они научились отлично понимать друг друга и убедились, что смогут договориться если не обо всем, то весьма о многом.
Тайком Фасих-бей приготовил для дорогого гостя сюрприз и выжидал удобного момента, чтобы заманить его в расставленные сети. Чутье подсказывало: итальянец готов клюнуть на приманку. Нет сомнений, он дьявольски умен и сразу обнаружит замаскированную ловушку, но ради достижения своей цели он, не задумываясь, станет союзником евнуха!
— Рад видеть вас в добром здоровье, уважаемый Фасих-бей, — церемонно поклонился Джакомо.
— Какие новости в Кызыл-Элме [20]? Как поживает главный имам всех христиан высокочтимый Урбан? — лукаво осведомился евнух.
— В Риме все по-прежнему, и Папа Урбан здоров. Не скрою, он обеспокоен тем, как будут дальше развиваться отношения между христианским и мусульманским мирами.
— Вот как? — быстро взглянул на гостя старик. — Похоже, начался серьезный разговор. Что ж, отступать не в его правилах. — У каждого народа есть свое священное писание, — продолжал Фасих-бей. — У христиан — свое, у нас — свое. Урбану стоило бы заглянуть в Коран, чтобы узнать ответ на свой вопрос, ибо там сказано: есть страны дар-аль-ислам, то есть страны, где должны царить мир и покой, а есть страны дар-аль-хард — страны войны!
— Но христианский мир велик, — заметил внимательно слушавший Джакомо. — Он простирается от знойных пустынь до вечных льдов. И Папе далеко не безразлично, куда захочет обратить свой воинственный взор повелитель турок.
Джакомо посмотрел прямо в глаза хозяина, как бы призывая его к полной откровенности, но Фасих-бей отвел свой взгляд в сторону.
— Разве не одинакова боль, когда обрежешь любой палец? — ворчливо ответил он. — Главному имаму христиан следует беспокоиться о судьбе любой из стран вашего мира. Иначе, какой же он пастырь?
Гость сделал вид, что не заметил язвительного намека, и постарался скрыть досаду за чарующей улыбкой. Хитрый старикашка наверняка просто дразнит его, понуждая открыто высказать тайные мысли. Но не скажешь же ему — брось прикидываться бестолковым! Ты прекрасно понимаешь, чего от тебя хотят! Нет, долгие годы, проведенные бывшим кизлярагасси при дворе султана, приучили его постоянно плести словесную паутину, искусно скрывая истинный смысл сказанного. Он слишком часто видел, как болтуны попадали в руки палачей, днем и ночью дежуривших в мраморном портике, куда вела одна из дверей тронной залы.
Видно, придется проглотить обидный выпад, попробовать зайти с другой стороны.
— Среди христиан так же нет единства, как и среди мусульман, — осторожно начал Джакомо. — И многие народы не признают Папу Урбана своим верховным пастырем.
— Да, я слышал об этом, — ухмыльнулся евнух. — Ересь всегда найдет, где свить себе гнездо. Но какое дело султану до распрей между неверными?
— Думаю, что повелителя Порты могут заинтересовать земли северных славян, — немного понизил голос Белометти — Католический мир еще не забыл о временах крестовых походов и готов объединиться по слову Папы, чтобы противостоять исламу. А у православных славян нет папы, способного повелевать цезарями и народами
