- Зачем? - ответил Святослав, - будешь жить с моей Манфред, рядом в комнате.
Он кликнул, и явился слута.
- Волка ко мне, - приказал князь, - срочно!
Волк явился растрепанный и явно навеселе, но делал вид, что приготовился внимательно выслушать князя.
- С нынешнего дня охранять женский монастырь будешь ты, - сказал князь. Волк хихикнул, но вовремя осекся.
- Поставишь охрану, где тебе укажет эта монахиня, - и он указал на старшую, - это моя воля. Понял?
- Понял, - кивнул Волк.
- А ты, - обратился Святослав к монахине, - пришлешь с ним простую бабью одежду. Не приемлю в моем доме монахиню.
Он поднялся и, даже больше не взглянув на женщин, удалился в свою спальню.
Утро! Какое земное, с ароматами трав и речной прохладой, с пением птиц и воркованьем горлиц. Первые лучи восходящего солнца волнами питают прохладу, и оттого дышится легко и трезвит, покидает сон, и приходят свежие мысли, суля новые надежды и расчеты наудачу. Но как это призрачно, как можно неожиданно разочароваться в этом противоречивом мире.
Святослав какое-то время лежал с открытыми глазами и думал о предстоящих делах, о новой пристани, которую он строил с учетом ее скрытности, но вдруг услышал возбужденные голоса внизу под окном. Быстро поднялся, облился водой из ведра, спустился вниз.
И увидел воя, почти мальчика, с кровяной раной на бедре, которого при виде князя пытались поставить на ноги, повторяя: вот князь, вот князь, а он шатался из стороны в сторону и просто мычал:
- Князя, Святослава!
- Откуда? - спросил князь, глядя на мокрую одежду мальчика.
- Выловили в реке, - отвечали.
- Откуда ты, юнак? - спросил у мальчика Святослав.
- А ты кто? Святослав ли? Больше никому говорить не буду.
- А больше никому ты не говори. Только мне, твоему князю.
Мальчик, шатаясь, смотрел на князя, и слезы потекли из
его крупных голубых глаз:
- Из Киева я. Беда, князь. Печенеги замучили. Там в портках посылка тебе, князь.
Тут же сдернули портки и вытащили сверток в промасленной обертке. Святослав развернул и на тряпке с размазанными буквами прочитал: «Князь! Чужой земли ищешь и блюдешь ее, от своей же отрекся, чуть-чуть нас не взяли печенеги вместе с твоей матерью и детьми; если не придешь, не оборонишь нас, то опять возьмут; неужели тебе не жалко отчины своей, ни матери старухи, ни детей малых».
Святослав, несколько раз перечитывая письмо, ушел в свою комнату и долго сидел задумавшись. Потом встал и крикнул:
- Эй, кто там. Бей в било! Зови воевод на кмет [126] !
Они мрачно сидели в кругу. По правую руку князя: Свенельд, Икмор [127] , Сфенкель, Улеб, Волк, Ян, Тур, Пристен, Борич. По левую - сотские: Кол, Утин-вятич, Ивашко первый, Алдан, Бузила-болгарин, Шивон из Белобережья, Войко, Сфирко и еще несколько почетных воинов.
Прочитали вслух письмо, помолчали.
- Что делать будем, воеводы? Пришли в чужую землю, а свою не уберегли. Люди пишут. Матушка стара. Правду пишут. Что делать будем?
- Надо возвращаться, - сказал Улеб после долгого раздумья, - потерять отчину - это не в моем разумении.
- Как возвращаться? - спросил Икмор. - Тогда зачем приходили?
- Но князю надо возвращаться... - подтвердил Свенельд.
- А как же мы? - недоуменно спросил Волк.
- А мы останемся здесь до прибытия князя, - сказал Сфенкель, - многие болгары за нас, а греки боятся нас и не сунутся. А если сунутся, будем воевать и с ними.
- А вот так, - встрепенулся Святослав. Все видели, как тяжело ему дается решение:
- Ты, Волк, остаешься в Переяславце и Доростоле. Ты, Свенельд, отправляешься в Македонию и выбиваешь оттуда стра-тига Петра. Сфенкель возвращается в Преславу и следит за тем, чтобы боляре и царь Болгарии подписали мирный ряд. Борич и Пристен со мной. Брат мой, со своей дружиной ты больше нужен здесь, рядом с боярином Волком. Надеюсь, что к моему возвращению ничего не изменится. Я с малой дружиной, с воинами Борича и Пристеня завтра возвращаюсь в Киев. На том стою!
Изложение шестое. Русь. Киев
1. Нашествие печенегов на Киев
Шатер хана был виден издалека. Послы императора Никифора Фоки были встречены отрядом печенегов благосклонно, ибо посол Феофил пересел из коляски на коня и сразу был узнан степняками.
- Как здоровье кагана? - по-печенежски спросил Феофил, широко улыбаясь и протягивая командиру отряда печенегов блестящий на солнце медный кувшин с красивым орнаментом, наполненный отборным греческим вином, и несколько мелких серебряных монет. Лицо командира с желтыми зубами расплылось в безобразную улыбку, он приложил руку к груди и ответил:
- Боги хранят хана Кучума, потому он жив и здоров. Орда [128] шесть восходов и заходов солнца праздновала его избрание каганом, и потому он будет рад видеть еще одного почетного гостя.
Как подобает новому избраному кагану, шатер хана Кучума был обширен и наполнен драгоценными коврами: хорезмскими, шимахинскими, персидскими, на стенах висело золоченое оружие. Он сидел на таких же красивых тюфяках из китайского шелка, что-то жевал и сплевывал в большое серебряное блюдо. Послов императора он встретил любезно, выслушал приветственные слова и спросил:
- Как поживает император, видимо, весь в заботах о процветании империи? Каково здоровье императрицы, и как растут молодые царевичи, наверное, познают воинское искусство?
Хан говорил эти ничего не значащие слова, но мысленно прикидывал, какая забота толкнула императора обратиться к нему. Видимо, все то же, за что они платят большие деньги. А деньги хану сейчас ох как нужны!
- Рассказывайте, дорогой посол, - любезничал хан, - и садитесь. - Он показал на тюфяк, который тут же подвинули поближе к хану.
- Как вы верно сказали, хан, - ответил Феофил, - забота у императора одна - благополучие империи. Но он не забывает могучего хана, потому поздравляет его с избранием каганом Восточной орды и надеется, что наша дружба будет продолжаться вечно.
Феофил дал знак сопровождавшим, и в шатер хана стали вносить подарки. Как только Кучум налюбовался тонкой искусно сделанной кольчугой, Феофил продолжил:
- Одно общее дело должно волновать хана и императора -это непомерная гордость, возвеличивание князя Святослава. После разгрома Хазарии, в чем помогли ему мы (Феофил не стал уточнять, в чем) и доблестные печенеги (и здесь не уточнил, какие), князь возомнил о себе как о великом полководце. Ныне он пошел воевать Болгарию и настолько уверился в себе, что даже пренебрег соседями, думая, что никто не сможет указать ему на его место. Сегодня Мисия, завтра степь, послезавтра Клематы станут ненасытной жертвой этого князя. Не пора ли нам, с одной стороны империя, с другой степь, остановить этого руса?
- А как вы думаете, предполагаете это сделать? - насмешливо спросил хан.
- Есть предложение, которое, естественно, дорого оплачивается, в несколько тысяч золотых монет.
- Ну... это второе, - уже засмеялся хан. - Меня интересует первое?
- Я уже говорил, многопочтимый хан, - убежденно и пояснительно стал изъяснять Феофил, - что Святослав сейчас находится в Болгарии вместе со всем своим войском и в Киеве не осталось даже малой части, которая могла бы защитить город. Мало того, его даже не стоит брать приступом. Надо просто занять те места, которые снабжают город водой и продовольствием. И город сдастся сам. Такое проделали хазары пятьдесят лет назад, взяли огромный выкуп, наложили ежегодную дань и поставили свой гарнизон в городе.
- Я знаю, что русы платили дань хазарам, как и многие народы, даже наши некоторые ханы. Но насколько верно, что Святослава нет? Он что, уже у стен Царского города? -хихикнул хан. - И пока мы будем ждать, когда русы откроют ворота, Святослав вернется?
Феофил поднял руку и покачал головой:
- Вы шутите, хан? Он увяз в Мисии. А тем временем император Никифор Фока разобьет его войско. Чтобы вернуться от болгар, Святославу понадобится целый месяц, за это время вы сделаете свое дело и уйдете в степь.
- Дело непростое, - задумался хан, - легко сказать, осадить такой большой город, - трудно выполнить! И по своему опыту я знаю, что всегда найдутся неучтенные, непредвиденные обстоятельства, которые могут погубить дело, в которое я верю, и часто от них берегусь. Надо подумать, Феофил. Надо подумать! - как бы заключил разговор каган и снова стал жевать.
Но посол и не собирался уходить. Он полез в карман тоги и вытащил белое шелковое полотно, развернул, и перед ханом открылись чертежи города, разделенного на три части, и каждая часть была обведена красной полосой с крупными квадратами и кружками.
- Вот, хан, карта Киева, - стал показывать Феофил и пояснять значение каждого рисунка. - Ее нарисовали еще хазары, они готовились снова захватить город, но не успели. Святослав опередил их. Но она уже один раз оправдала себя. Поэтому я не тороплю тебя, хан, и надеюсь, что через день получу ответ.
