несогласие – взглядами, раздражёнными движениями. Милостивые поступки по отношению к себе они принимали как доброту, но доброта по отношению к другим воспринималась за слабость.
Какая-то обнаглевшая до предела рабыня на виду у всех родственников прижгла себе руку на углях, и он растаял, выложил триста динаров.
Чудеса именно так и происходят – через людей. Наверное, и сам шейх не сумел толком бы объяснить, почему он решил проявить сострадание к девочке, чужой для него по вере, к рабыне, которая не вызывала никаких чувств, кроме раздражения. Что-то произошло там, у костра, и дело было не только в безумном поступке, при других обстоятельствах суровый старик действительно приказал бы засечь ее плетьми. Но что-то было в её взгляде, как будто за неё просило само небо.
Небеса не приказывают. Воля неба действует в тиши, льна курящегося не погасит, трости надломленной не переломит. Сродняется с совестью человека, и ему самому хочется поступить правильно. Ночью шейх ворочался под шерстяным одеялом. Перед глазами стояла девочка, держащая руку в костре, и её наполненный безумной мольбой взгляд отгонял все другие воспоминания. Заснул лишь под утро. А когда проснулся, сразу приказал купить на базаре светловолосого мальчишку-христианина.
Мало того, вспомнилась древняя мудрость: если уж решил оказать милость, не просто исполни просьбу. Дай больше, чем у тебя просят, и твой поступок сочтут Божьим. Тем же днём приказал привести рабыню и мальчишку к себе.
– Восславьте милосердного Аллаха, – сказал старик Марии, когда детей привели к нему в шатёр. – Я отпускаю вас, вы больше не рабы. Можете идти, куда хотите. Можете попробовать вернуться домой, к своему народу. От крепости дорога идёт на север вдоль берега моря. Если пойдёте по ней, то когда-нибудь придёте в большие города, где корабли. Мои люди вас не тронут, но если по дороге кто-нибудь поймет, что вы христиане, то снова окажетесь в рабстве. Пусть твой брат переоденется в мусульманские одежды. На вот, возьми, – вождь протянул девочке мешочек с несколькими монетами. – На первое время хватит. Идите, и да поможет вам Аллах.
Маленький, похожий на взъерошенного воробья светловолосый мальчишка ещё не осознавал происходящее. С того момента, как в нескольких шагах от него какая-то бедуинка с перевязанной рукой произнесла по-французски: «Брат мой» и повалилась без сознания, с его лица не сходило глупое выражение, а к губам прилипла растерянная улыбка. Шейх заметил, что дети и в его шатре стараются стоять как можно ближе друг к другу. Девочка прижимала перевязанную руку к груди, а левой держала ладонь брата, пальцы мальчика вцепились в её руку, словно они оба нуждались в ежесекундном подтверждении, что все это происходит на самом деле, что рядом не призрак и это не сон.
– Идите, – повторил старик. – На севере Яффа. Я слышал, что туда заходят корабли христиан. Идите, пока я не передумал.
В глазах Марии стояли слёзы.
Мальчишка ещё ничего не понимал, но она понимала всё. Знала, что теперь они обязательно вернутся домой, ибо не мерой даёт Бог радость. Ангел когда-то говорил Стефану: «Я буду воплощаться в людей, чтобы тебе помочь», но девочка знала, что на самом деле этого не надо, в любом человеке есть добро, много добра, если не на всех, то хотя бы на некоторых хватит, надо только напомнить ему об этом. Спасая одного, спасаешь целый мир. Мальчик не мог, а вот она могла в полной мере оценить поступок старика. Кто способен на любовь, тот способен и на благодарность, потому что эти два главных в жизни слова рядом друг с другом.
Она поцеловала старику руку, лицо было мокрым от слёз, и рука тоже стала мокрой. Сказала только одно: «спасибо», но сказала так, что старик после этого целый день молчал, и после, до конца жизни, не сомневался, что поступил правильно. В этот момент перед глазами девочки вновь стояла икона с ликом Богородицы.
– Как мы попадём на корабль? Денег же не хватит, – сказал маленький Патрик после того как они вышли из шатра. На него за один день свалилось слишком много чудес, он не соображал, что говорит.
– Как-нибудь попадём, – улыбнулась сестра. – Попросимся, будем работать, отработаем плату. Не важно это. Пошли, брат, домой.
Позже, вспоминая рабыню, у которой даже имени не было, старик-вождь думал о том, как светло живётся людям, которым есть для чего жить. Тысячи мудрецов написали тысячи умных книг, пытаясь осознать смысл жизни человека, а оказалось, что все эти вопросы становятся пустыми и ненужными, если живёшь для других.
* * *
Весь путь до Яффы Патрику хотелось плакать от счастья. Деньги были, каждую ночь брат и сестра останавливались в каком-нибудь селении, просились на ночлег. Они не привлекали особого внимания, Патрик довольно сносно говорил по-арабски, его голову покрывала чалма, на теле халатик, на посторонний взгляд, дети-бродяжки, – идут себе, ну и пусть идут. Восьмилетний мальчик и девочка-бедуинка в чёрных одеждах, с повязкой на искалеченной руке, связанные вместе необъяснимой молчаливой близостью.
Патрик рассказал, что у араба-перекупщика их было двадцать человек. Через полгода араб продал его и ещё десяток детей другому купцу. Потом был еще один рынок, в Александрии. О судьбе оставшихся в Алжире детей с других кораблей брат ничего не знал. Распродали всех. Видел однажды на городском рынке поднятые на пики головы, выставленные на всеобщее обозрение. Семь отрубленных голов, все мальчишки, из каких отрядов – не знает, близко не подходил, было страшно. Говорили, что они отказались принять мусульманство.
Самому Патрику и тем, кто жил у перекупщика, переходить в ислам не предлагали.
Вот и всё. Не говорили брат и сестра друг с другом о том, как они жили всё это время. Пронзительность потерь, пустота одиночества, страхи, боль и тонкий росток веры, наперекор всему, раз за разом пробивающий себе дорогу где-то в темноте души, сколько не засыпай его камнями, – всё это не вмещается в слова. Не передать словами жизнь человеческую. Да это и не нужно.
На ночёвках Патрик брал ладонь сестры, укладывал себе под щеку и так засыпал, улыбаясь во сне. А Мария ещё долго не могла заснуть, с бесконечной любовью вглядывалась в лицо брата.
Патрик чувствовал, что сестра стала какой-то другой, словно повзрослела на много лет вперёд. Он так и не узнал, как оказался купленным бедуинами. На вопрос, что с рукой, сестра коротко ответила: «Случайно обожгла». Он даже не знал, что Мария видела его на базаре за день до чуда.
– А это
