Гримвуда и Джеймса остаться в Вуттон-Лодже.
«Ах, вот оно что, — думаю я, наблюдая, как вспыхивают щеки сестры, осознавшей, что проговорилась. — Сделка по коммерческому радио с немцами». Вот о чем все эти перешептывания в течение года, если не дольше, и вот вероятное объяснение множества поездок в Германию. Что это за сделка по радио и кто ее заключает? Видимо, какая-то компания под контролем Мосли, а также, я полагаю, некая немецкая правительственная организация. Сомневаюсь, что сейчас подходящее время налаживать сотрудничество между британской компанией и правительством Германии в области радио — здесь все контролируется Би-би-си, надежно защищенной британским правительством. В конце концов, разве премьер-министр Чемберлен не провел в Германии несколько недель, разговаривая сначала с Гитлером, а затем с Муссолини и французским премьером Эдуардом Даладье, в попытке достичь соглашения и предотвратить войну между Великобританией, Францией и Советским Союзом с одной стороны и Германией, Италией и Японией с другой стороны из-за аннексии Германией Западной Чехословакии? Кажется, тут скрывается что-то большее, чем мне сейчас известно, и мне придется заново изучить свои записи о сестрах и их поездках, с учетом этой новой информации.
— Ну неважно… — Диана быстро меняет тему, осознав свою ошибку. — Давайте лучше спросим Юнити, как она себя сегодня чувствует.
— Почти выздоровела, — отвечает та, слегка закашлявшись.
Юнити заболела пневмонией во время своей ежегодной поездки на Байройтский фестиваль этим летом, и так расхворалась, что Муля поехала в Германию ухаживать за ней.
— Посмотрим, что скажет доктор, — ворчит Пуля, и на то есть веские причины. Ведь это ему пришлось отправиться в Нюрнберг через несколько недель после возвращения Мули из Байройта, чтобы привезти домой Юнити, слегшую с тяжелейшим гриппом после Партайтага. Он не без причины полагает, что она еще не вполне оправилась от пневмонии, поэтому и подхватила такой тяжелый грипп.
— Как бы то ни было, врач Гитлера, доктор Морель, сказал, что будет лечить меня, когда я вернусь в Мюнхен. Лучшего, по-моему, и ожидать нельзя, — радостно говорит Юнити. Гитлер предоставил в распоряжение Юнити своего личного врача в Байройте, и она чрезвычайно гордится этим фактом.
— Не очень-то тебе это помогло в первый раз! Ты вскоре снова слегла, — рявкает Пуля.
— Я выздоровела. И я возвращаюсь, нравится тебе это или нет, — огрызается в ответ Юнити.
Мы стараемся не обращать внимания на сердитого отца и продолжаем обсуждать здоровье Юнити и рекомендации местных врачей. Они не возражают, если Юнити через неделю отправится в Мюнхен. Но возникает другой вопрос, причем острее, чем когда-либо прежде. Почему Муля и Пуля позволяют ей отправиться в политически нестабильную и агрессивную страну в такое время? В страну, которая вполне может оказаться в состоянии войны с Великобританией, если Чемберлену не удастся заключить мир? Представляю, что сказал бы об этом Уинстон. Хорошо, что Питера тут нет, он бы уже схлестнулся с Мулей, Пулей и Дианой. Чем больше я думаю об этом, тем настойчивее спрашиваю себя: надо ли мне что-то предпринять?
— Вы правда думаете, что Юнити разумно возвращаться в Германию? — спрашиваю я.
Все оглядываются на меня так, словно у меня голова Медузы Горгоны. Я тоже всматриваюсь в них и понимаю, что у каждого из них есть свои причины, чтобы позволить Юнити вернуться назад в паутину и даже подтолкнуть ее к этому. Муля и Пуля не справляются с настырной и неуправляемой Юнити, а Диане нужен доступ к Гитлеру и высокопоставленным нацистским чиновникам, который сестра ей может обеспечить, не говоря о том, что Юнити станет идеальным прикрытием для постоянных поездок туда. Все молчат, а Юнити выпаливает:
— Перестаньте говорить обо мне так, словно меня здесь нет. Нэнси, я знаю, что твои взгляды на фюрера не изменились со времен «Потасовки»: я простила тебя за них, но не забыла.
Ярость в ее голосе так искренна, что я пугаюсь.
— Мои взгляды на Гитлера тут ни при чем. Я говорю о политических и военных беспорядках на континенте. Что если Чемберлен не сможет заключить мир? Ты застрянешь в тылу врага, а я беспокоюсь о младшей сестре.
Я смотрю на нее и вижу потерянную, одинокую девушку, какой она всегда и была.
На ее губах появляется самодовольная улыбка, она уже не сердится.
— Нэнс, не переживай обо мне. Среди нацистов я в безопасности. Гитлер и его люди будут защищать меня до победного конца. В конце концов, я их Валькирия.
Ее слова настораживают, но я просто разозлю и оттолкну ее, если скажу об этом. Пока я обдумываю свои следующие слова, она восклицает:
— В конце концов, мой фюрер скоро будет править нами всеми. Просто подождите, и вы увидите, что будет после Чехословакии.
Я обвожу комнату взглядом, чтобы посмотреть, какое впечатление ее слова произвели на остальных, и вижу, что только Диана, похоже, не удивлена. Я хочу спросить Юнити, на что она намекает, но тут в комнату заглядывает няня.
— Мэм, — окликает она Диану. — Дети хотят вас кое о чем спросить.
— Иду, — отзывается Диана и заставляет себя встать. Она медленно направляется к дверям и на ходу говорит: — Наверное, мне не стоило приводить Джонатана и Десмонда повидать тетю Юнити. Они слишком назойливы.
— Ерунда! — одновременно вопят Муля и Юнити. — Вовсе нет! Мы хотели их увидеть!
Диана уходит, в комнате воцаряется тишина. Внезапно мне приходит в голову, что я тоже хотела бы увидеть мальчиков. Я вскакиваю со словами:
— Я сто лет не видела Джонатана и Десмонда. Заскочу к ним.
Я шагаю по коридору к кабинету, где, как я предполагаю, мальчики Дианы прячутся вместе с няней, поскольку я не видела и не слышала их с тех пор, как приехала. Дверь кабинета с легким скрипом приоткрывается, и я заглядываю внутрь, не показываясь пока, надеясь сделать мальчикам сюрприз. Из-за неприязни Мосли я редко их вижу и на секунду с тревогой задумываюсь, помнят ли они меня.
В приоткрывшуюся щель я вижу, что Диана опустилась на колени перед сыновьями и поправляет их позы. Что она делает, особенно в ее положении? Затем она резко встает и отдает команду:
— Хорошо, мальчики, теперь, когда вы правильно стоите, давайте я вас послушаю.
Она отступает назад, открывая моему взгляду Джонатана и Десмонда. Очаровательные светловолосые мальчуганы прикладывают руки ко лбу в приветственном жесте. Что, черт возьми, здесь происходит? Они салютуют и выкрикивают: «Хайль Гитлер!»
Восторженно хлопая в ладоши, Диана широко улыбается и говорит:
— Прекрасно! Нужно будет только еще потренироваться, чтобы все было идеально. Важно, чтобы к приезду фюрера все было безупречно, верно?
Мальчики энергично кивают головами, а она спрашивает:
— Ну что, я ответила на ваш вопрос, как правильно приветствовать нашего фюрера? Тогда я вернусь к вашим бабушке с дедушкой и тетям.
Мне хочется закричать от этого ужасного
