заключались идеи этого религиозного течения, никто не знал, но важно, что оно выступало принимающей стороной, обеспечивало ночлег и питание и высылало всем коллективные приглашения – достаточно было вписать туда своё имя и иметь деньги на дорогу. Билет до Праги и обратно на фирменном интуристовском поезде стоил 30 рублей – один доллар. СССР, треща по швам, всё ещё сохранял государственные цены, дотируя из бюджета плановую квазиэкономику. Бюджет пищал, как проткнутый шарик, и точно так же сдувался. Это был его предсмертный писк.
Билеты взяли на 29 декабря. Обмывать принялись сильно загодя. Начали в ресторане, продолжили в общаге, а когда кончилась водка, поехали в ночной магазин на Октябрьской. Это был первый и, возможно, единственный круглосуточный алкогольный магазин в Москве. Соответственно, и очередь туда была на пол-Москвы. Лихо подкатили прямо ко входу, вышли. Алкашня глазела на чужестранную машину. Раз-два, взяли! Два Игоря подняли Ромку на руках над головой и с разбегу закинули через очередь прямо на дебаркадер, где уже находилась дверь непосредственно в магазин. Он приземлился в плотную толпу, которая только охнула, и принялся пробираться дальше к дверям, бесцеремонно расчищая себе путь руками и ногами. Когда до заветной цели оставалось всего ничего, на его пути выросла фигура в форме и с лейтенантскими звёздочками на погонах:
– Куда прёшь! Самый умный?! – лейтенант, не глядя, ткнул его концом дубинки под рёбра. Ромка охнул и, тоже не глядя, зарядил менту в голову. Фуражка покатилась в одну сторону, служитель порядка – в другую. Толпа торжествующе взвыла.
В самом магазине народу тоже было как сельдей в бочке, но Ромка через головы протянул несколько сотенных купюр:
– Два ящика. Без сдачи!
Аборигены уважительно потеснились.
Пробираться с двумя ящиками водки обратно было тем ещё удовольствием. Наконец, он вынырнул на свежий воздух и тут же с ходу получил дубинкой по голове. Кровь мгновенно залила один глаз, но вторым он успел увидеть четыре или пять силуэтов в форме. Второй глаз погасили вслед за первым. Последней мыслью было – как бы не разбить водку! Потом его выволокли на узкий пятачок и уже там позабавились! Менты мешали друг другу, толкаясь и замахиваясь длинными палками в животном остервенении, но прилетало достаточно! Спасла его тётка-алкоголичка. С криком «Убьёте, ироды!» она бросилась под дубинки и накрыла его своим тщедушным телом. По инерции ей тоже досталось, но всё же менты опомнились.
– В мафыну суку! – прошамкал лейтенант без фуражки.
Ромку бросили в луноход – жёлтый ментовской уазик – и отвезли в отделение на Якиманке. В обезьяннике он пришёл в себя. Если бы он не был так пьян, то, наверное, умер от боли. А так боль существовала словно на расстоянии, как будто не с ним. Недолго думая, он заснул, и боль ему снилась, пока грубо не растолкали.
– Давай к начальнику!
Ромка с трудом поднялся и, придерживая левую руку правой, поплёлся по коридору. Его провожал сам дежурный. Дверь с табличкой «Начальник отделения» была приоткрыта. «Странно, какой начальник в пять утра? Он что, здесь ночует?» – с этими неотчётливыми мыслями он вошёл в кабинет. Начальник в шинели и с шапкой в руке стоя говорил по телефону. Коротко, но внимательно взглянув на Ромку, тот ещё какое-то время слушал, что ему говорят на другом конце провода, а потом бросил: «Ладно, понял. Всё, отбой!» – и положил трубку.
– Ну, как ты себя чувствуешь, хулиган?
– Нормально.
– Что же это ты руки распускаешь с сотрудником милиции? – в его словах и тоне чувствовалась какая-то фальшь. Ромке приходилось бывать в отделениях, и так с ним никогда не разговаривали. Как будто волкодав решил прикинуться воспитанным домашним пуделем. Начальнику это удавалось плохо. На всякий случай Ромка промолчал. Да ответа от него и не ждали.
– Присаживайся, не стой, в ногах правды нет! – кажется, начальнику самому был противен его тон. Он явно не привык к такому политесу в собственном кабинете. Всё ещё недоумевая, Ромка присел на краешек стула и невольно поморщился от боли. Это не укрылось от собеседника. Подполковник подошёл к большому несгораемому шкафу, открыл его двумя ключами и достал… початую бутылку водки.
– Извини, других анальгетиков у меня нет! – тон его неуловимо изменился, кажется, он изучал Ромку всё это время, а теперь принял какое-то решение. Из ящика стола появился гранёный стакан, и начальник наполнил его до половины.
– Пей! – и толстый волосатый палец подвинул Ромке стакан. Тот решил, что терять ему уже нечего, взял стакан и тут же опять скривился от боли – его собственные пальцы опухли и посинели. Он выпил водку и поставил стакан на стол.
– Ты согласен, что тебя за дело отмудохали?
Ромка только кивнул в ответ. Теперь уже начальник говорил в своей манере, но оставалось непонятным, почему с ним вообще возятся вместо того, чтобы оформить. Даже сквозь алкогольную пелену до Ромки доходило, что он может легко загреметь в колонию. Поэтому боль и всё остальное отходило на второй план, он был собран, насколько это возможно в подобном состоянии.
– Ну и хорошо! – И в трубку селектора: – Ахметшин, зайди ко мне!
– Сам-то студент?
– Аспирант.
– Ого! Ну, вот что, аспирант, ты, между прочим, лейтенанту челюсть сломал! Понимаешь, чем это пахнет?
Ромка судорожно сглотнул и тут же кивнул.
– Но поскольку тебе тоже досталось, я считаю, что вы квиты. Согласен?
Ромка закивал как китайский болванчик.
– У тебя есть к сотрудникам претензии?
Теперь он также часто замотал головой в отрицательном порыве.
– Дай мне слово, что не будешь писать никакие жалобы!
– Обещаю! – он был удивлён до глубины души. Так в ментовке с ним ещё не разговаривали.
– Даже если тебя попросят что-нибудь накатать!
– Обещаю! Ничего никогда писать не буду!
– Добро! – подполковник потёр руки и устало прикрыл глаза. Ромка только сейчас заметил, какие у него красные, воспалённые глаза, да и сам он очень уставший.
– Хазьешите!
В кабинет вошёл чернявый лейтенант. Тот самый. Нижняя часть лица у него заметно припухла. Он с ненавистью посмотрел на Ромку. Тот поспешно отвёл взгляд.
– Так! Ситуация следующая – мужики не поняли друг друга, мужики разобрались! Я считаю, инцидент исчерпан! – начальник говорил с напором и смотрел при этом на лейтенанта. Тот неохотно чуть кивнул головой.
– А теперь пожали друг другу руки!
Лейтенант вспыхнул и даже сделал шаг назад.
– Ахметшин! – подполковник был грозен.
Они пожали друг другу руки. И Ромка специально охнул, чтобы лейтенант почувствовал, что ему тоже перепало. Впрочем, это было излишним, выглядел он неважно: кровь запеклась на голове, лицо и руки
