Рай - Абдулразак Гурна

— Халил не всегда передает тебе полностью то, что она говорит, — продолжала Амина. — Она это видела. Он говорил что ему вздумается. А может быть, иногда ему не хватало слов, когда она прибегала к сложной речи.

— Ты говоришь лучше, чем он. Я ему скажу. Как так вышло? Чего он не передал мне? — спросил Юсуф.

Оставив его вопросы без внимания, Амина обернулась к госпоже, дожидаясь ее реплики, та что-то проговорила — голосом нежным, как поцелуи, — затем отвернулась от Амины и в упор взглянула на него.

— Халил не объяснил тебе, что ее сердце ранено и болью, и стыдом. Она говорит, эта боль причиняет ей счастье, даже когда рвет ей жилы. Твои молитвы, значит, пошли ей во благо. Она говорит, они помогли.

Юсуф попытался возразить: не надо придавать этому слишком большое значение! Он поглядел на госпожу и увидел, что глаза ее влажно блестят. Он поспешно склонил голову и забормотал молитву, внезапно ощутив, что попал в западню.

— Она хочет, чтобы по вечерам ты приходил и ел здесь. Или даже спал во внутреннем дворе, если желаешь, — Амина уже не скрывала улыбку. — Халил не позволит тебе спать в доме. Он поднимет шум, помешает ей. Но она хочет, чтобы ты приходил, как только пожелаешь, не дожидался приглашения.

— Поблагодари ее от меня, пожалуйста, — сказал Юсуф.

— Не надо благодарить, — спокойно ответила Амина от лица госпожи. — Твое присутствие приносит ей счастье, поэтому благодарность чувствует она. И хочет, чтобы ты говорил, рассказал ей больше — откуда ты родом, где побывал, — чтобы она могла лучше узнать тебя. А со своей стороны, если она может сделать что-то, чтобы твоя жизнь здесь была благополучнее, обязательно скажи ей.

— Она сказала все это в столь немногих словах? — удивился Юсуф.

— Она говорила все это и больше этого, чего не передал тебе Халил, — пояснила Амина. — Ее слова напугали его.

— А тебя они не пугают?

Амина усмехнулась, но не ответила. Госпожа что-то спросила, и Амина повернулась к ней, так и не стерев с лица улыбку, и сказала что-то, отчего и госпожа улыбнулась, а Юсуфа, наблюдавшего за ними, охватила невольная дрожь, он почувствовал себя до странности беззащитным. Он поднялся на ноги, собрался уходить. Госпожа поманила его тем жестом, что и раньше, отодвинула шаль, открывая лицо. Он протянул руку и коснулся синевато-багровой метины, казавшейся на ощупь горячей. Он знал, что сделает это, если госпожа снова попросит. Она тихо простонала и возблагодарила Бога. Он услышал, как Амина вздохнула и поднялась на ноги. Она проводила его до выхода в сад, и, поскольку она не захлопнула сразу же дверь, он обернулся и заговорил с девушкой. Сейчас он не видел ее лица, но контуры ее тела отчетливо проступали в приглушенном свете восходящей луны.

— Вы с Халилом совсем не похожи друг на друга — не как брат и сестра, — сказал он. Их несходство меньше всего волновало его, но хотелось удержать ее, насколько возможно.

Она не ответила, и, поскольку она совсем притихла, он решил, что она и не собирается отвечать. Миг спустя он повернулся и зашагал прочь по сумрачному саду, проверяя, не попытается ли она в свой черед удержать его.

— Иногда я наблюдаю за тобой отсюда, — сказала она.

Он остановился и обернулся, затем медленно двинулся обратно к ней.

— В твоих руках он кажется радостным… этот труд, — сказала она небрежно, изо всех сил стараясь не вкладывать никаких чувств в свои слова. — Я завидую тебе, когда смотрю. Когда я видела, как ты копал каналы для воды, сад показался мне таким приветливым. Я порой гуляю там вечером, когда он в отъезде. Однажды ты нашел амулет…

— Да, — откликнулся он, касаясь сквозь рубаху амулета, подвешенного на веревке у него на груди. — Я убедился, что могу вызвать доброго джинна, потерев амулет, и он сделает все, что я прикажу.

Она тихо рассмеялась, приглушая голос, а потом снова вздохнула.

— И что он дал тебе, твой добрый джинн? — спросила она.

— Я еще ничего не просил. Пока только обдумываю планы. Нет смысла отрывать джинна от его полной хлопот жизни, чтобы попросить какую-нибудь безделушку, — сказал он. — К тому же на глупую просьбу он может обидеться, и тогда я его больше не дозовусь.

— Когда меня привезли сюда, у меня был амулет, но потом я выбросила его за стену, — сказала она.

— Возможно, он тот самый.

— Нет, не тот. Раз при нем состоит добрый джинн, — сказала она.

— Почему ты его выбросила? — спросил он.

— Мне говорили, он защитит меня от зла, а он не помог. Надеюсь, твой амулет окажется сильнее того, что я выбросила, и он сумеет лучше тебя защитить.

— Ничто не может защитить нас от зла, — сказал он и шагнул ближе к тени, маячившей в дверях. Амина отшатнулась и заперла дверь, когда ему еще оставалось несколько шагов до нее.

Лавка была заперта, и Халила Юсуф, вернувшись, нигде поблизости не обнаружил. Циновки уже были разложены к ночи, и Юсуф вытянулся на своем ложе, перебирая мысленно вопросы, заготовленные для Халила. Он терпеливо дожидался его возвращения и только рад был, что у него осталось больше времени побыть наедине с собой. Но ожидание затягивалось, и Юсуф начал волноваться за своего товарища. Куда же он подевался? Огромная луна уже прошла четверть небосвода, она висела так близко, так грузно, что на нее страшновато было смотреть. Тучи с темным подбоем проносились рядом с ореолом луны, искажая его, растягивая в причудливые, страдальческие образы. Темные тучи наполнили небо и у него за спиной, помрачив звезды.

Он проснулся внезапно, пробужденный горячими ударами внезапной грозы. Воды сильного ливня растекались вокруг, занесенные на террасу порывами ветра. Луна скрылась, но водяная завеса светилась серым прозрачным сиянием, в котором узловатые тени кустов и деревьев проступали, словно огромные валуны на дне морском.

— Пусть сама расскажет о себе, — ответил Халил, когда Юсуф задал вопрос об Амине. Он вернулся на рассвете в ту грозовую ночь, усталый, растрепанный, в спутанных волосах обрывки сухой травы, мелкие веточки. Он аккуратно отпер магазин, явно не желая ни устраивать сцену, ни объяснять свое отсутствие. Он не проявлял враждебности, однако держался в стороне от Юсуфа и весь день с легкостью отвергал все его попытки сближения, вернувшись к шутливому дружелюбию первых лет их знакомства, но в приглушенном виде. Когда Юсуф спросил, как ему удалось