ждал тебя у окна, когда ты возвращался домой.
Вздохнув, Афра засыпает, будто внутри ее улеглась буря.
Рано утром раздается звонок в дверь. Никто не отвечает, снова звонят. Через некоторое время слышу шаги по коридору – это идет марокканец. Он останавливается на верху лестницы, потом спускается вниз, скрипя половицами. Открывается дверь, я слышу приглушенный разговор, глубокий мужской голос. Я иду к лестнице, слышу свое имя, полное имя, громко и отчетливо:
– Нури Ибрагим. Я пришел повидаться с Нури Ибрагимом.
В пижаме, босой, я спускаюсь по лестнице. Внизу, в утренних лучах солнца, стоит Мустафа. Перед глазами проносятся воспоминания: дом его отца в горах, мед на горячем хлебе, тропинки, ведущие в лес, где пчелы находили цветы, алтарь, посвященный его матери, и сверкающая улыбка; мы стоим перед пасеками в окружении пчел; огорченное лицо моего отца, его ссохшееся тело, моя мама с красным веером; Юаньфэн – загадочная сила, сводящая пути двух людей; и наши пасеки, открытое поле, полное света, тысячи пчел, работники, окуривающие колонии, трапеза под тентами – все это вспыхивает в моем сознании, словно я вот-вот сделаю последний вздох.
– Нури, – говорит кузен дрожащим голосом.
Всхлипываю, сотрясаюсь всем телом, не могу сдержаться. Мустафа идет ко мне, кладет руку на плечо, крепко сжимает, потом обхватывает меня, принося с собой незнакомые запахи.
– Я знал, что ты приедешь, – говорит он. – Знал, что доберешься сюда.
Мустафа отступает на шаг – чтобы посмотреть на меня. Сквозь пелену я вижу, что на его глазах тоже блестят слезы, лицо побледнело и постарело, вокруг глаз и рта появились глубокие морщины, поседели волосы. И вот мы оба стоим тут, потрепанные жизнью, – двое мужчин, братьев, воссоединенных вдали от дома. Марокканец застыл поодаль, наблюдая за сценой. Я замечаю его печальный взгляд, то, как он переплетает пальцы, не зная, чем занять себя.
– Хотите чая? – спрашивает он на диалекте арабского. – Откуда вы приехали? Должно быть, позади у вас долгая дорога.
– Из Йоркшира, – говорит Мустафа, – это на севере Англии. Я сел на ночной автобус. Но я путешествовал и на более далекие расстояния.
Веду Мустафу в гостиную, мы некоторое время сидим в тишине: кузен – на краю кресла, сжимая кулаки, а я – на диване. Вижу, что он смотрит в сад, потом на меня. Открывает рот, желая что-то сказать, но молчит. Вдруг мы говорим одновременно.
– Ну как ты, Нури? – спрашивает он. – Ты ведь приедешь, да? – В его голосе слышна тревога.
– Конечно.
– Мне не справиться со всем одному – это не одно и то же.
– Если я так далеко забрался, – говорю я, – то и до Йоркшира доеду.
– Когда ты узнаешь? – спрашивает Мустафа и добавляет: – Ты сказал в письме, что нездоров, так?
В этот момент в коридоре раздаются шаги, появляется Афра, молча останавливаясь в дверном проеме. Глаза Мустафы сияют. Он встает, сжимает ладони Афры, потом обнимает ее и долго стоит так. Я слышу, как она облегченно вздыхает, будто присутствие Мустафы сняло груз с ее сердца.
День сегодня теплый, и мы выходим во двор.
– Я вижу зелень дерева, – говорит Афра с искрящимися глазами. – А вон там, – она указывает на вереск у забора, – я вижу нежно-розовый. Иногда все становится четче.
Мустафа очень рад за нее. Он реагирует так, как не смог я. Марокканец выносит нам чай, а Мустафа рассказывает об ульях.
– Афра, – говорит он, – тебе там понравится. Дахаб и Айя ждут тебя. Ты увидишь, там много цветов, целые поля лаванды и вереска, а пчелы собирают нектар в садах и огородах, и даже вдоль железной дороги. Ты увидишь разные оттенки – в хорошую погоду я сам отведу тебя на прогулку в те места, куда летают пчелы. А еще мы нашли магазин, где продают халву и пахлаву!
Мустафа снова полон мальчишеского задора, но я замечаю в его голосе нотки отчаяния – я хорошо его знаю, на самом деле он говорит: «Так должна закончиться эта история, наши сердца не вынесут новых потерь».
Кузен зажигает сигарету, покусывая ее кончик, и рассказывает о своих мастерских и студентах, об ассоциации пчеловодов.
– Когда вы приедете, Нури поможет мне с группами, мы разделим колонии и построим новые ульи.
Мустафа смотрит на меня и рассказывает обо всем, создавая словами и жестами картину. Он хочет подарить мне искру надежды. Мустафе всегда это удавалось.
Я стою слегка поодаль, возле стеклянной двери, наблюдая за ними, и думаю о маленьком мальчике, которого никогда не было. Он заполнил пустоту, когда ушел Сами. Иногда мозг сам создает мощные иллюзии, чтобы ты не потерялся в темноте.
– Однажды, – слышу я голос Мустафы, – однажды мы вернемся в Алеппо, построим заново пасеки и возродим пчел.
Но оживаю я благодаря лицу Афры: она стоит здесь, в этом крошечном саду, словно во дворе дома Мустафы в Алеппо. Ее взгляд полон печали и надежды, тьмы и света.
Она поднимает голову. Среди цветков вишни сидят на ветке три удода, осматривая округу, с величественной короной перьев, изогнутыми клювами и полосатыми крыльями. Вот они, мигранты с Востока, в этом маленьком городке у моря.
– Вы их видите? – спрашивает Афра. – Они нашли нас!
Мы все смотрим наверх: птицы разом распахивают черно-белые крылья и улетают в несокрушимое небо.
Спасибо всем, кто поделился со мной своими историями: беженцам, открывшим мне глаза. Спасибо прекрасным детям в Фаросе, показавшим мне, что значит настоящая смелость. Я никогда вас не забуду. Спасибо Центру Надежды Фарос в Афинах за чудесную работу, которую вы делаете, и за то, что гостеприимно встретили меня и приняли мою помощь. Спасибо вам, Элиас, за историю вашего тяжелого путешествия, которой вы поделились со мной в тот день в Брайтоне. Спасибо профессору Рьяду Алсусу за вдохновение: вам и вашей семье за чудесный обед и то, что познакомили меня с пчелами и проектом «Базз». Спасибо моему преподавателю арабского, Ибрагиму Отману, вы сделали даже больше возможного, слушали, пока я читала, и давали ценные советы.
Спасибо моей семье, друзьям и коллегам, которые поддерживали и воодушевляли меня во время написания романа. Папе и Йиоте, Кайри и Марио – за вашу бесконечную поддержку. Мэри, Родни и Тео, Афине и Кириакосу – за все, у меня нет слов. Энтони и Марии Никола – за ваши предложения. Моему большому другу, Клэр Борд, за проницательность, советы и постоянную поддержку. Мариане Лариос – за то, что была рядом весь путь. Спасибо Луису Эвангелоу за то, что слушал меня,
