— Мы знаем, что они продают, — прервал его Сталин. — Знаем также, что их симпатия к евреям подогревается деньгами американских евреев, которые платят за оружие. У такой любви нет конца.
Вождь усмехнулся в седые, прокуренные усы. Каждый из участников совещания счел своим долгом вежливо хихикнуть вслед.
— Доставка всего снаряжения, как вы знаете, товарищ Сталин, идет через Югославию, — продолжал Молотов. — Тито с симпатией относится к будущему государству Израиль. Его симпатия к евреям известна еще со времен войны. Там, а также в Болгарии, работают круглосуточно наши тренировочные лагеря и школы, где обучают сотни еврейских добровольцев военным специальностям. У нас есть все основания полагать, что эти страны будут продолжать содействовать нам даже при самом сильном нажиме Запада.
— Есть какие-либо признаки такого нажима? — спросил Сталин.
— Англия, разумеется, рвет и мечет, пытается сплотить коалицию против нас в этом вопросе.
— Есть у них какой-нибудь успех? — спросил Сталин.
— Есть, — ответил Молотов. — Америка тоже протестует. Они говорят, что слишком много идет от нас оружия. Хотят сохранить с арабами хорошие отношения для будущих маневров.
— Мы поставим клизму англичанам через Ближний Восток, — пошутил Сталин, с улыбкой зажав трубку в зубах, и все единодушно рассмеялись. Вождь умел иногда крепко повеселить участников совещаний. Однако в шутке этой Берия усмотрел более глубокий, скрытый смысл.
— Будем помогать Израилю, — продолжал Сталин, — столько, столько нужно, чтобы подорвать позиции Англии и всех западных стран на Ближнем Востоке.
Сталин был врагом всем, в том числе и внешнему миру, хотя необходимости в этом Берия никакой не видел.
— Англичане дошли до того, что посылают своих офицеров к арабам не только обучать их, но и участвовать в будущей войне, — вмешался Берия в разговор, воспользовавшись моментом. Он отчасти отвечал за разведку, а также контролировал в какой-то мере, наряду с ядерным проектом, производство и поставку вооружения. — Мы не посылаем своих людей, разумеется, однако много еврейских добровольцев обращаются за разрешением участвовать в будущей войне. Есть среди них способные офицеры, обладающие военным опытом. Кстати, Коротков сообщает, что много евреев эмигрирует в Польшу по поддельным документам, а оттуда они свободно едут в Палестину.
Сталин слегка нахмурился, остро посмотрел на Берию и спросил: — А вы что?
— Коротков многих из них вербует в разведку, — ответил Берия. — Сейчас евреи — самый большой источник пополнения нашей разведывательной сети. Во всем мире они относятся дружелюбно к Советскому Союзу — ценят нашу войну против Германии, благодарны за нашу поддержку будущему государству Израиль. Поэтому у нас есть возможность рекрутировать евреев даже в Америке. Через них мы получили и получаем немало секретов атомной бомбы. Это существенно ускоряет проект.
— Ускоряет, — недовольно пробурчал Сталин. — Вы, товарищ Берия, уверяли меня, что атомная бомба будет закончена в 1948 году. Сейчас 1948 год. Где бомба? Когда будет готова?
Берия на мгновение смутился, сморщил нос, беспокойно поправил пенсне и в долю секунды осмотрел собравшихся. Провал проекта означал бы конец его жизни. Но и отсрочка ничего хорошего не сулила.
— Технические и научные проблемы, которые приходится нам решать, огромны, — стал объяснять Берия. — Необходимо также проверять секретную документацию, которую мы получаем от разведки из Америки. Наши ученые осторожно относятся к этой информации, они боятся дезинформации.
— Когда будет готова? — повторил вопрос Сталин.
— Юлий Харитон уверен, что мы проведем испытания в следующем году. Мы, товарищ Сталин, работаем круглосуточно и значительно продвинулись вперед.
— Харитон, Зельдович, — недовольно пробурчал Сталин, подчеркивая свое недовольство примелькавшимися еврейскими фамилиями. Он хотел пыхнуть трубкой, но она погасла, и он потянулся за спичками. Раскурив, он снова обратился к Молотову.
— Каковы наши шансы сделать будущий Израиль нашим союзником, товарищ Молотов? — спросил он, выпуская клубы дыма. Молотов, очевидно, был готов к этому вопросу и выслушал его в своей обычной манере холодного макиавеллиевского дипломата.
— Шансы очень большие, товарищ Сталин. Во главе палестинских евреев стоит социал-демократическое руководство, которое разделяет многие наши идеи и идеалы. Они организуют кибуцы, во многом похожие на наши колхозы, только обобщение собственности у них еще большее, чем у нас. Они получают от нас оружие и очень благодарны за это. Многие из них считают, что дружба с Советским Союзом будет длиться века.
— Века, — презрительно повторил Сталин. — У меня есть сведения, что они больше ориентируются на американцев. По-моему, в том направлении все движется.
«Ну и лиса ты, товарищ Сталин, — мысленно одобрил его Берия. — Сейчас ты помогаешь будущему Израилю против англичан, которые поддерживают арабов. Потом американцы, которые будут поддерживать Израиль, столкнутся с англичанами, поддерживающими арабов. Вносить раздор и смуту везде, чтобы расширять сферу влияния. И зачем тебе это, товарищ Сталин? Идея Троцкого о мировой революции умерла до того, как Троцкого убили. Аты все цепляешься за нее».
— Товарищ Маленков, — обратился Сталин к Георгию. — Как видите, энтузиазм евреев относительно будущего государства Израиль говорит о многом. Если Израиль будет ориентироваться на Америку, а наши евреи — на Израиль, они создадут внутри Союза среду, в которой будут кишеть шпионы и враги народа. Вы много занимались еврейским вопросом, но сейчас, как видите, он ставится с особой остротой. Достаточно ли у вас информации о том, что сейчас происходит в их среде?
Маленков встрепенулся, раскрыл лежавшую перед ним на столе папку, но в содержимое ее не заглянул. Он обладал отменной памятью, готовился к каждому совещанию и в записях не нуждался.
— Мы собираем сведения обо всех, кто принадлежит к еврейским организациям, — заговорил он, преданно уставившись на Сталина. — Я имею в виду Еврейский Антифашистский Комитет, еврейские молодежные организации и, как они себя иногда называют, культурные организации. Мы следуем вашим мудрым указаниям, и потому нас эти фиговые листочки обмануть не могут. Мы прекрасно понимаем, какая возня происходит под прикрытием «культурной», «просветительной» и тому подобной деятельности.
Сталин медленно и одобрительно закивал, переводя взгляд с одного из присутствующих на другого. Берия и глазом не моргнул: он знал, что Сталин начал борьбу с еврейской культурой «культурным» убийством Михоэлса. А любил Сталин своего фаворита Маленкова за догадливость и исполнительность. И, как он считал, за преданность. «Правильно считаешь ты, товарищ Сталин, — думал про себя Берия, — что он предан тебе больше, чем хорошо дрессированный пес. Но история богата примерами, когда предательство совершается самыми преданными людьми. Впрочем, Сталин это тоже знает. Из всех людей на земле он доверяет только двоим: самому себе, и своему дубиноголовому сыну Ваське. Но Васька бесполезен в политике. А все остальные потенциальные предатели и враги».
— Обращаете ли вы достаточное внимание на тех, кто занимает высокие позиции во всех других сферах? — спросил Сталин. — Я имею в виду промышленность, государственные органы и прочее.
Сталин метнул взгляд в сторону Берии и Молотова, последний до сих пор молчал. У Берии пульс задержался на два удара. В тех сферах, которые подчинялись ему, работало много евреев, ионе большой неохотой давал санкции на их арест. А к тем, кто работал в атомном проекте, никто из органов МТБ подступиться не мог, даже всемогущий министр Абакумов. Берия довольно твердо заявил Сталину, что до окончания атомного проекта он не позволит никого арестовать, и Сталин впервые без спора согласился.
— Разумеется, товарищ Сталин, — живо откликнулся Маленков. — Интенсивная работа ведется в этом направлении.
— Вы, как член Политбюро, ответственный за кадры, должны хорошо знать подноготную каждого. Не так ли, товарищ Маленков? — продолжал спрашивать Сталин.
Берия притворился серьезным, слушая тарабарщину оправдывающегося Маленкова. До сих пор не было представлено убедительных данных о заговорах и шпионской деятельности еврейских организаций, и терпение Сталина подходило к концу. В его ярлыке «ответственный за кадры» отражался замысловатый юмор вождя. Непосвященный мог бы подумать, что задача ответственного за кадры — подбирать людей, наиболее способных выполнять ту работу, на которую их назначают. В действительности основная задача ответственного за кадры — отбирать из всех отраслей управления и партаппарата тех, кто являлся врагом народа, и расправляться с ними с партийной принципиальностью. Маленков на этом поприще начал свою деятельность с 1935 года, когда был избран в особую комиссию по борьбе с врагами народа. Там он провел огромную работу: почти никто не остался в живых из тех, кто был в то время в высшем эшелоне армии, госбезопасности и партийном аппарате. Берия, однако, надеялся какое-то время, что Сталин доверяет ему больше, чем Маленкову. Поэтому для него явилось большой неожиданностью, когда в 1944 году, в разгар войны, без его ведома появился «маленковский циркуляр», в котором были перечислены должности, на которые запрещалось назначать евреев. Маленков в частной беседе пожимал плечами: Сталин приказал. В это время Берия был министром госбезопасности, и через него должна была направляться такая политика. Возникло в связи с этим несколько вопросов, на которые нужно было обязательно найти ответ. Вопрос первый: значит ли это, что он потерял доверие Сталина, и сейчас Маленков занял его место? Вопрос второй: зачем Сталину эта кампания сейчас, во время войны? Ведь есть столько дел поважнее. Много евреев занято в промышленности, разведке и науке. Избавляться от них, по крайней мере, в такое тяжелое для страны время, было бы безумием. И вопрос третий: какой у Сталина дальний прицел? Ведь он думал только о своей власти и будущих расправах, все остальное было для него мало важно. Где связующее звено?
