читает британской королеве нотации, как быть паинькой?!
– Это сработает?
– Думаю, да. Китаю нужна торговля. Им нужны всевозможные материалы, продукты питания, конечно же, медь и серебро – китайцы отчаянно нуждаются в серебре, бо́льшая часть которого поступает из других стран через многочисленные порты на побережье, куда нас не пускают. Блокада всей торговли действительно сильно ударит по ним. Если в чем-то британцы и хороши, так это в организации блокады.
– Но объявление войны всей Китайской империи… Я удивлен, что Палмерстон смог добиться согласия парламента.
Бенджамин Одсток нюхнул табак, а потом сказал:
– А он и не добился. – Грузный торговец заметил удивленный взгляд Трейдера. – Члены парламента все время спрашивают, что он задумал, а он им не говорит.
– А это вообще законно?
– Бог знает. Но он все равно это устроил. Корабли и войска уже в пути. К тому времени, когда парламент наконец узнает об этом и пожалуется, будет уже слишком поздно.
– Я в шоке.
– Хочешь вернуть деньги?
– Да.
– Палмерстон ничем не намекнул Джардину или кому-либо еще, что рассмотрит возможность какой-то компенсации. И если он не желает выкладывать деньги сейчас, то тем более не сделает этого, после того как понесет огромные расходы на экспедицию и блокаду. Но в конце концов мы все-таки получим наши деньги.
– От самого Китая, – кивнул Трейдер. – Первоначальный план Эллиота, но только масштабнее.
– Вот-вот. От китайского императора, но после того, как он оплатит все наши военные расходы. – Бенджамин удовлетворенно кивнул. – Палмерстон хочет защитить честь Британской империи. Но если он вкладывает деньги в войну с Китаем, то ожидает финансовой отдачи, – улыбнулся он. – В конце концов, если Британская империя не прибыльна, то в ней нет особого смысла, не так ли?
– Так что все мои надежды зависят от китайского императора, – тихо произнес Трейдер.
– Они зависят от британского флота, – поправил его Одсток. – Ставка гораздо выше.
– На это могут уйти годы, – заметил Трейдер.
– Верно. Но тем временем, – продолжил Бенджамин Одсток, – мы все еще можем зарабатывать деньги на торговле опиумом.
– Можем ли?
– Опиум все еще выращивают здесь, в Индии?
– Да.
– Опиум похож на реку, мой мальчик. Река черного золота. Ничто не может преградить ей путь. Спрос огромен. Можно заблокировать один канал, но найдется другой.
– О том же толковал мой друг Рид. О каких каналах мы говорим?
– Талли уже осуществляет поставки напрямую на лодки-драконы.
– Я думал, Линь переманил их. Превратил контрабандистов в береговую охрану.
– И они так же быстро за правильные деньги превращаются обратно в контрабандистов. Некоторые из них, вероятно, работают на обе стороны. Это не имеет значения – ну… не для нас, – пока опиум пропускают.
– Значит, мы и впрямь пираты, да? – немного грустно заметил Трейдер.
– Старые добрые морские волки во времена Шекспира – типа сэра Фрэнсиса Дрейка и ему подобных – были пиратами. Так все и началось. Кроме того, ты забываешь одну вещь. – Он улыбнулся. – Мы британские пираты. Это совсем другое. – Он похлопал себя по животу, усмехнулся и взял еще одну понюшку табака. Затем внезапно выражение лица Бенджамина изменилось, и он впился взглядом в Трейдера, а потом со злобой поинтересовался: – Ты же не метишь в миссионеры?
Джон Трейдер подумал о кузене Сесиле.
– Категорически нет! – с жаром заверил он.
Тетя Харриет должна была отправиться с ними, но, поскольку ее муж в тот день занемог, решила остаться дома. Так что на танцы поехали только Чарли и Джон Трейдер.
В конце апреля в Калькутте еще продолжалась светская жизнь, а к концу мая станет жарко, и бо́льшая часть британцев уедет на лето в живописные местечки в предгорьях Гималаев.
Бал проходил в одном из клубов. Естественно, все женщины блистали в бальных туалетах, а мужчины щеголяли во фраках или в парадной форме, но вечер был дружеским, и сюда стеклись все: военные, чиновники и лучшие из представителей торговцев.
Не успели они приехать, как Чарли заметил миссис Ломонд и Агнес, которые сидели на одном из множества диванов, расставленных вдоль стен бального зала. Полковник Ломонд стоял позади них. Чарли не знал, что они будут там, и, конечно, не собирался проявлять излишнюю напористость, решив ограничиться просто приветствием, но миссис Ломонд, увидев не одного, а двоих молодых людей, которые могут танцевать с ее дочерью, подала знак, что Чарли должен незамедлительно подойти. Полковник, увидев Чарли, дружески кивнул ему. Что касается Трейдера, то было непонятно, удостоил ли он его кивком.
Они танцевали. Чарли и Трейдер по очереди приглашали Агнес. Сначала кадриль, затем котильон. Когда начался вальс, полковник Ломонд заметил, что в молодости ни один порядочный мужчина не пригласил бы приличную даму на такой танец.
– Даже свою жену? – спросила миссис Ломонд, легонько шлепнув его по руке веером.
Полковник уловил намек и пригласил ее на вальс. Трейдер с удивлением отметил, что полковник на самом деле довольно неплохо вальсировал.
Но больше всего Трейдера восхищал Чарли. Его друг знал этикет и был неутомим. Он постоянно приводил новых молодых людей поздороваться с Ломондами, так что Агнес почти каждый танец танцевала с новым партнером.
Когда все они отправились на обед в отличном настроении, он услышал, как полковник Ломонд пробормотал:
– Спасибо, Чарли. Молодец!
В середине обеда Чарли решил, что, несмотря на все прелести вечера, он расстроен и виноват в этом полковник Ломонд. Полковник не делал ничего плохого, но Чарли раздражало, что Ломонд кое-чего не делал.
Он не сказал ни слова Джону Трейдеру.
Это не бросалось в глаза. Если Трейдер что-то говорил, полковник Ломонд вежливо слушал. Если Ломонд обращался ко всем, кто сидел за столом, то можно было предположить, что в этот круг включен и Джон Трейдер. Какие-то реплики полковник адресовал своей жене, Агнес и самому Чарли. Но ни разу Джону. По отношению к Джону Трейдеру полковник Ломонд сохранял холодность, соблюдая при этом хорошие манеры.
Конечно, отчасти это вина самого Трейдера. Он умышленно вывел из себя полковника, когда они впервые встретились в Бенгальском военном клубе, но Ломонду тогда хватило любезности угостить его ланчем. Но Чарли казалось, что настало время хоть какой-то оттепели в их отношениях. Он был обязан своему другу. Поэтому он обратился к миссис Ломонд так, чтобы слышали Агнес и полковник:
– Я когда-нибудь рассказывал вам, как Трейдер спас мне жизнь?
– В самом деле? – улыбнулась миссис Ломонд обоим молодым людям. – Нет, но вы должны немедленно мне поведать!
Трейдер смутился, а Агнес выглядела заинтригованной. Полковника это явно не интересовало, но ему пришлось слушать.
– Ну… – начал Чарли, – вот как мы познакомились. В Лондоне. Я обедал с отцом в его клубе и задержался допоздна. Чтобы добраться до своей квартиры, мне пришлось пересечь Сохо. Вместо того чтобы нанять извозчика, я как последний дурак решил прогуляться. Я шел по улице совсем один, как вдруг из тени вынырнули двое головорезов, один с дубинкой, другой с
