— Что думать? Нужен, пойдем.
— Ты хоть раз в плен фрица брала? Наяву-то его видела? — скривился.
Лена промолчала. Сил нет больше язык об одно и тоже мозолить. И вопросы стандартные уже в гландах сидят.
— Ладно, свободна, — рукой махнул.
— Нужен немец, — объявила бойцам. — Идем вчетвером: Васнецов, Палий, Чаров.
Последний скорчил презрительную морду, но промолчал.
— Когда идем? Ночью самое то.
— Согласна. Сейчас отсыпаться. Потом собираемся и вперед. Я к пехоте, предупредить, чтобы в нас же, когда возвращаться будем, не пальнули.
Саня уставился на нее: откуда знает, что такое бывает? Взгляд изменился, презрение больше не выдавал. Чарову подумалось, что зря он, правда, катит на лейтенанта. Может прав Гриша, а раз так, не свин он в позу вставать да нервы трепать. Шут с ней, пусть командует.
Было страшно, но вида Лена не показывала. Не фрицев боялась — задание провалить, ребятам слабость и некчемность свою показать. Понимала, тест это для нее, и она, чтобы не было, должна на отлично его сдать.
На позиции в темноте выдвинулись. Через поле — нейтральную полосу ползком. Тихо было, словно нет никого на той стороне, а ближе ползешь и колючка. Васнецов плоскогубцами перекусил, приподнял, давая возможность другим пролезть, закрепил — здесь обратно пойдут.
Лене странно было видеть разгуливающих немецких солдат так близко, что руку протяни и здравствуй, и при этом очередью не полоснуть.
Нет, нет в небо ракета взмывала, освящая подступы к позициям, и в ее свете были видны бронебойные орудия, замаскированные за редутами. Стволы торчали, как их в лесу не прятали. Вот тут действительно страшно стало — если залп дадут — от расположения части и самого батальона одни воронки останутся.
Проверить бы, настоящие или нет, но далеко ползти, да и задание другое.
Заняли позицию у блиндажа немцев. Ждали лежали, переглядываясь. Земля холодная, тепло из тела вытягивала до судорог, еще и комары, откуда бы взяться, а пищат, в лицо лезут. Чаров скалился на них беззвучно, Лена лицом в руки уткнется, немного, отстанут. Васнецов же, хоть бы пошевелился.
Со света в ночь офицер наконец вышел.
"Наш", — кивнула, заметив нашивки капитан-лейтенанта.
Палий как тень вниз скользнул, в прыжке рот мужчине зажал. У того сигарета в сторону улетела. Замычал, а поздно — вытянули его вверх, спеленали, в рот кляп сунули и тягать в свои окопы.
Все прошло на удивление даже ребят, без сучка и задоринки. Два часа, и они уже «языка» на руке пехоте скинули, слезли в окоп. И тихо, ни одного выстрела.
— Чего, все что ли? — спросил пожилой солдатик, что винтовку обнимал, сидя на земле.
— А то? — хмыкнул Саня и на фрица кивнул. — Видишь, фрукта какого захомутали.
Прошелся по карманам пленного, сигареты забрал. Протянул ребятам, те взяли:
— А ты? — спросил Лену.
— Не курю.
— А! Ну, ладно, — расплылся в улыбке и подмигнул ей, — а ты фартовая.
— Новичкам везет, — подтвердил Слава.
Переглянулись и Лена, вдруг, рассмеялась — тепло было на душе и забавно смотреть — сидят четыре чудика в маскировке, бабаи настоящие, у ног немец лежит, от ужаса таращится на них и мычит что-то.
— С почином, — заулыбался на ее смех Гриша.
Докурили, пленного под белы ручки и к капитану.
Тот не понял спросонья, вытаращился:
— Все что ли?
— Ага!
— Ох, ты, — оглядел доставленного. — А, красавец! К майору давайте его.
— Есть, — заверила Лена.
Гриша со Славой офицера под руки и к избе тягать, Лена ногой в дверь бухнула, поднимая ординарца.
— Ну, че, че, че, шумим?! — вылез взъерошенный, грудью готовый встать, но Санина не потревожить. Только тот оклемываться стал.
Глаза-то распахнул, фрица узрел и крякнул:
— Понял!
Суматоху поднял: связистов в штаб докладывать, водителя машину заводить, солдат — охранять доставшееся «счастье».
Разведчики на крыльце сидели, курили, а Лена отошла.
Как раз и комбат вылетел, фуражку на ходу нахлобучивая:
— Молодцы, ребята! — бодро поздравил их и в машину. На заднее сиденье фрица с конвоем — попилили в ночь.
Лена вернулась — тишина уже.
— Свободны, — хмыкнул Мишка, оглядев девушку совсем иначе чем, когда первый раз увидел.
— Увезли уже?
— Так ты до ветру больше бегай.
— А ты балаболь меньше! — закинула автомат на плечо.
— Ох, ох, ох, какие мы, — передернулся и вздохнул, глядя в спины уходящим. — Цаца!
— Сам придурок! — послышалось.
— Ну, ты повозникай, да?
— Спи, малыш!
Ох, язва! — сплюнул в сторону Мишка. Семеновский на крыльцо вывалился:
— Чего орешь?
— Да вон, огрызается малолетка, — кивнул в сторону почти невидных силуэтов разведчиков.
— Это ты про себя? — закурил. Мишка насупился: и этот туда же! — Спать иди.
— Не, майора дождусь.
— Ну, он пока туда, пока обратно — утро будет.
— Ничего, мы привычные. Ох, нажалуюсь я ему на эту выступалку, Владимир Савельевич. Деловая больно. Взяла «языка» так прямо и слова уже не скажи — гордые мы до не могу. И вообще, у кого ума хватило бабу командиром разведчиков поставить? Весь батальон над ними ржет.
— Я, — спокойно ответил политрук и лейтенант притих.
— Понял. Ушел.
— Во-во, иди, балаболка.
Спать еще долго не ложились.
Сидели у блиндажа, мужчины курили, шутили, Лена смущенно улыбалась, радостная, что так удачно все прошло.
Гриша сахар вытащил из кармана, подал:
— Чего? — еще больше смутилась девушка. — Не маленькая.
— А я маленький? — пробасил. — А все равно сладкое люблю.
— Ну и ешь.
— Ну и не ругайтесь, все равно не подеретесь, — хохотнул Чаров, сахар забрал и в рот сунул.
Все рассмеялись, увидев, как вытянулось от возмущения лицо Васнецова.
Глава 33
Николай утром приехал, спрыгнул из машины на землю и к бочке с водой. Умылся, подмигнул довольно Михаилу, что тут же с полотенцем оказался:
— Начальство довольно. Молодцы наши разведчики.
— Да уж, — скривился тот.
— Чего рожи корчишь? — не понял мужчина, вытерся. В хату пошел.
— Так ведь издевательство, товарищ майор, форменное издевательство, — двинулся за ним Михаил.
— Чего ты бубнишь? — Семеновскому, что за столом сидел, курил, только китель на плечи накинув, руку для приветствия протянул. Фуражку на лавку кинул, за стол сел.
— Вот так, Владимир Савельевич, сработали наши на отлично, там, — ткнул в сторону потолка пальцем. — Очень довольны. Миша, чай есть? Пожевать что?
— Есть, — бухнул тот чайник на стол, кружки расставил.
— К награде будем представлять разведчиков, — заулыбался Санин.
— Тю! — возмутился Михаил. — Это эту малолетку и уже к награде?! Да она без году неделя! А уже нос воротит! Это вон… вон Васнецову да Палий с Чаровым — да, я понимаю!
Санин нахмурился — что парень несет? На политрука уставился — тот бровью не вел, курил с удовольствием, сахар в кружке с кипятком ложкой размешивал.
— Так, сядь! — рыкнул на ординарца — достал с утра пораньше. Тут плюхнулся:
— А чего? — плечами пожал. — Ну, товарищ майор, несправедливо это.
— Чего несправедливо? Внятно доложить можешь?
— А то, Николай Иванович, что командир разведчиков у нас теперь женщина, — спокойно, с каким-то непонятным довольством протянул Семеновский. — И это очень вашему протеже, сиречь Белозерцеву Михаилу Валерьевичу, не по душе.
— Так ржут же все!…
— Тихо! — хлопнул по столу ладонью Николай, пресекая высказывания парня. Уставился пытливо на невозмутимого замполита.
— Владимир Савельевич, опять вашими молитвами пополнение надуло?
— Так, атеист я, Николай Иваныч.
— И я, знаете ли, не религиозный деятель. Понять хочется — серьезно? Женщина командир разведчиков?
— Ну, уж, — хлебнул чая. — Не женщина — девушка.
Еще не лучше! Санина перекосило. Затылок огладил, пытаясь сдержаться, в руки себя взять:
— Владимир Савельевич, вы простите, понимаете, что такое разведка? Да у меня каждые три месяца — похоронка домой к лейтенанту отделения разведчиков летит! Вы как представляете похоронку на женщину отправлять!! И это в конце войны! Вы в своем уме, Владимир Савельевич?!
— Все? Проорался? — уставился на него мужчина. Санин сник. Головой качнул, соображая.
— Как вам в ум могло прийти?! Почему меня в известность не поставили? — зашипел.
— Значит так, войне может и конец, но пока о том не объявляли, а укомплектовывать батальон надо. Девушка неплохая досталась, справилась. Опыт у нее богатый.
— Ага, Гаргадзе вон по ушам ездить, — фыркнул Мишка.
— Так, молкни! И… И вообще, чайник согрей! — бухнул перед ним посудину с прямым посылом за дверь политрук. И его парень ремарками замучил.
