Это была позорная для Цимисхия надпись. Ведь всюду твердили, особенно внушали народу, что Цимисхий не худший, а лучший полководец, чем Никифор Фока. А власть, которую он украл путем убийства полководца, не способна защитить империю.
Цимисхий, появившись в Константинополе, прежде всего встретился с Феофано. Она пряталась в соборе Святой Софии, это было самое надежное место в столице - Феофано сразу же решила, где она может встретиться с Цимисхием: в покоях катихумений - специально устроенное ложе для императриц, куда не было входа никому, кроме патриарха и императора. Глянув на большое собрание богомольцев, Феофано медленно приблизилась к дверям, за которыми должны быть сторожа и откуда вела лестница вверх, прямо в ложу. Она тихонько приоткрыла дверь, стражи не было, но как только она побежала вверх, за спиной услышала строгие голоса:
- Стой! Стой!
Она прибавила силы, буквально влетела в ложу, села в кресло и сняла с себя черную шаль, которая укрывала ее лицо и все тело. Стража вступила в ложу и изумилась. Перед ним сидела императрица Феофано, которую они не раз встречали и провожали в ложу. Но они уже хорошо знали, что эта императрица в опале, вместо нее сейчас посещает катихумений Феодора, нынешняя императрица, жена Цимисхия. Они были в растерянности, но один из них посмел сказать ей:
- Госпожа! Ведь сейчас здесь сидит Феодора.
- Меня это меньше всего волнует, - ответила Феофано, - лучше позовите настоятеля собора.
Охрана удалилась, и тут Феофано стала яростно молиться, глядя сверху на алтарь и взывая Бога к милосердию. Эта самая, может быть, величайшая грешница в мире просила Господа о прощении и спасении: «Карие елейсон! Помилуй, Господи!»
Она вспоминала всех святых и даже Богородицу, которую в последнее время почему-то боялась. Появился настоятель собора, и Феофано уже потребовала встречи с самим патриархом Полиэвктом, но тот, пожав плечами, сообщил, что вот уже как месяц патриарх почил, а нового еще не избрали из-за отсутствия императора.
- Ну что ж, - решила Феофано, - я буду здесь до тех пор, пока император не появится в Константинополе. А пока распорядитесь, чтобы мне доставили из харчевни «Цветок Византиона [148] » обед и ужин. Скажите, что для Анастасии, - и кинула прямо в руки настоятелю кожаный мешочек, полный золотых солидов.
Буквально через два дня утром рано Феофано услышала грохот открываемой железной двери в собор Святой Софии, воинскую команду и стук башмаков воинов этерии. Император шел впереди, но у двери катихумения остановил отряд и один поднялся по лестнице. Феофано тут же развернула кресло так, чтобы не оказаться спиной к базилевсу, успела даже посмотреть на себя в небольшое зеркальце, и на лице тут же появилась очаровательная улыбка, которая сводила всех мужчин с ума. Когда Цимисхий вошел в ложу, вздрогнул. Эта улыбка Феофано, как клеймо, пристала к нему во время заговора, и сверкала в день убийства Никифора в ее опочивальне, и сопровождала многие дни, даже в походах... Он попытался обнять ее, но она ловко отстранилась, боясь подвоха, хотя под корсетом прятала нож. Но улыбка сверкала, и голосом, похожим на журчание ручья, спросила:
- Как твое драгоценное здоровье, император? Ты теперь доволен жизнью, властью, самим собой? Как поживает эта гусыня Феодора, понимает ли она что-нибудь в любви?
Цимисхий не стал отвечать, пропустил ее слова мимо ушей, но в свою очередь сказал:
- Я не спрашиваю, Феофано, каким образом ты оказалась в Константинополе. Не спрашиваю, потому что знаю, что у тебя остались старые друзья. И знаю, что тебе здесь оставаться небезопасно.
- Потому ты отправил меня на Прот? - очаровательная улыбка превратилась в кислую.
- Ты прекрасно знаешь, что это сделал не я. Это решение синклита и патриарха Полиэвкта. А он, как ты тоже знаешь, был первым лицом в то время.
- Полиэвкта нет, - медленно гасла улыбка на лице Феофано, - сейчас ты! Несмотря на твое предательство, я надеюсь, что помнишь, что я для тебя сделала, и поступишь как благодарный человек.
- Да, конечно, - согласился Цимисхий, - но в Константинополе тебе жить нельзя, несмотря на смерть Полиэвкта и даже на мою охрану.
- Почему? Я хочу быть ближе к сыновьям. Видеться с ними, навещать.
- Это невозможно, - покачал головой Цимисхий, - потому что в народе и в гробнице Никифора пишут, говорят и называют тебя убийцей императора. Вот почитай, что пишут в храме Всех Святых.
Цимисхий, готовясь к встрече с Феофаной, специально взял с собой лист, который ему вручил диангел, с надписями в храме и на гробнице Никифора. Феофано прочитала и медленно, будто проваливаясь, опустилась в кресло:
- Я не убивала Никифора, - простонала она.
- Сейчас не имеет значения, кто убивал. Сейчас я думаю, как спасти тебя. И я нашел выход. Ты едешь в мое имение в Армении А со временем, когда все успокоится и забудется, я тебя призову. Там ты будешь чувствовать себя хозяйкой, вокруг мои люди, ничуть не хуже, чем здесь, сыновья останутся со мной. Они еще тебе пригодятся.
- Без девочек я не поеду, - ответила Феофано, - они остались на Проте.
- Я сейчас же прикажу их доставить к тебе. Думаю, что это самое разумное решение, которое может быть в твоем положении.
- Хорошо, - согласилась Феофана, - Я подожду их здесь.
Уходя, Цимисхий с сожалением подумал, что Феофано такая желанная, красивая змея, но лучше пусть будет подальше.
Прибыв в Константинополь, Цимисхий устроил смотр флота, поставив задачу ведения морского боя с применением всех средств защиты и нападения. С этой задачей флот справился. Император был доволен смотром, наградил друн-гария флота Льва и многих капитанов, матросов и направил армаду кораблей на Истр [149] , чтобы блокировать войско Святослава, перекрыть его отступление. Собрал в кулак все осадные машины, понимая, что без них крепости городов не взять. Вызвал к себе мандатора - начальника диангелов и распросил о тайных агентах, посланных в Болгарию. Также остался доволен, пропаганда против русов уже приносила свои плоды. Встретился с друнгарием [150] конной гвардии, ввел новое подразделение тяжелой конницы, облаченное в железо, и присвоил им грозное название - «бессмертные».
Весной 871 года, как только просохли дороги и зацвели полевые и лесные цветы, а в Константинополе набухли почки каштанов, тамариндов и апельсинов, Цимисхий облачился в порфиру, вышел к придворным во дворце Букалеон и направился в Халкею, к храму Спасителя. И молился Господу так усердно, что многие слышали его возгласы и причитания:
- Отец наш небесный! Сохрани нас от рук варваров и язычников, помоги прогнать их с земли нашей. Будь твердыней нам, всегдашним нашим покровом и убежищем. Ты, Господи, наша опора и утешение!
Далее прошли в храм Богородицы и молились Влахернской Божьей Матери, что, по преданию, всегда спасала греков и Константинополь от многих нашествий.
На следующий день, получив агентурные сведения о том, что все проходы и урочища из Фракии в Мисию не охраняются и свободны, двинул свои войска в Болгарию.
Часть третья
"Мёртвые сраму не имут"
Изложение восьмое. Вторжение
Вечером, после богослужения, Цимисхий собрал совет из стратопедархов, стратигов, друнгариев, начальников гоплитов и этерий и сказал:
- Я полагал, что скифы, ожидая нашего прибытия, успели уже сделать укрепления и заградить все проходы в тех тесных местах, по которым нам необходимо пройти. Вероятно приближение праздника Святой Пасхи было причиной беспечности мисян, и они не полагали, что вместо торжеств, предписанных великим праздником, игр и пиршеств они примут наши военные подвиги. Теперь надо воспользоваться этим, перейти все ущелья, дабы скифы не успели узнать о нашем приходе и занять своими войсками эти опасные для нас места, - Цимисхий перевел дыхание, глотнул вина, продолжил: - По переходе этих теснин я полагаю с помощью Божьей напасть на неприятеля нечаянно и с первого приступа взять Преславу, столицу Болгарского ханства. Одержав эту первую победу, нам уже гораздо легче будет обуздать бешенство русов.
Все молчали. Переглядывались. Кто-то скептически улыбался. Наконец статопедарх Василий спросил:
- А известно ли императору, что именно в этих местах греки часто терпели поражения? Именно здесь император Никифор I потерял свою голову вместе с короной.
К нему присоединился стратиг Михаил Вурц:
- Знает ли, базилевс? как болгары ловко прячутся среди скал и ущелий, пропускают передовой отряд разведчиков, но как только армия входит в ущелье, закрывают входы и выходы, заваливая их камнями? Только потому, что сын Никифора I находился в передовом отраде, он остался жив. А вся армия до сих пор взывает к небу. То же самое произошло с Юстинианом II и Феодосием III, и все в горах Родопы и Емы.
