Конец битвы я наблюдала уже своими глазами. С заборола мы увидели бегущих, и я приказала не затворять ворота, чтобы вои укрылись в городце.
Как я могла закрыть путь к спасению людям, которые пришли сражаться за меня?
Но тут же я увидела киевлян – они преследовали зоричей.
Как я ни вглядывалась, Дивислава нигде не могла отыскать. Но даже тогда я еще не думала о том, что означает его отсутствие. Я понимала, что все идет не так, но у меня в голове еще не укладывалось, какие губительные последствия это принесет…
Те, кто первым вбежал в город, стали тут же закрывать ворота.
Я кричала, требовала открыть, потому что вошли еще не все, но они меня не слушали. Со стены вопили, что киевские совсем рядом. Уже был виден стяг Ингвара и его ближняя дружина – она выделялась множеством шлемов и кольчуг, а еще – уверенными слаженными действиями.
Если серые кожухи наших катились во все стороны, будто ягоды из опрокинутого туеса, то кольчуги целеустремленно бежали к воротам.
Те уже были закрыты, и остатки войска оказались зажаты между киевлянами и стеной.
Многие просто разбежались, спрятались в оврагах вокруг городца: кусты еще не облетели и давали хорошее укрытие. Настигнутых убивали – луговина уже была полна лежащих тел. Они еще выглядели совсем как живые.
И было дико видеть, что десятки людей прилегли наземь прохладным осенним днем… Ран и крови из такой дали заметно не было.
Тогда я уже не могла не понимать, что происходит.
От наших отцов мы с Эльгой с детства наслушались рассказов о походах и захватах городов.
Мне нужно было только уразуметь, что все это происходит здесь, сейчас и со мной. С моими людьми. С детьми, которых я уже почти привыкла считать своими.
И тут мне стало страшно.
Я выросла возле дружины и свыклась с соседством вооруженных людей, но впервые я застала врагов возле своего порога.
И понимала, что защищать нас некому. В городце стояли плач и вопль, никто уже не слышал даже самого себя…
Я не думала, куда же пропал Дивислав, но видела, что среди вернувшихся его нет.
Я побежала к детям. Дивуше и Колошке тогда было десять, а остальным еще меньше. Они оставались у Держаны: она сидела с ними и не выпускала, чтобы не затоптали.
Вскоре мы услышали удары.
Дружина Ингвара совсем недавно вернулась из похода на Прут и Буг, а там им привелось взять немало городцов. Раздался треск – ломали ворота.
Мы все сидели, вцепившись друг в друга; я не знала, что еще могу и должна сделать. Челядинки и еще какие-то женщины набились в избу, засели по углам и вопили. Казалось, само небо сейчас рухнет нам на головы и всех раздавит! Помню, я сжимала в объятиях самую младшую Дивиславову дочку, Живлянку, ей тогда было пять лет, и прижимала к груди, чтобы закрыть от падающих обломков…
А потом к нам ворвались люди в кольчугах.
Их лица так ясно отпечатывались в моем сознании, и в то же время они казались мне все одинаковы. Впоследствии я старалась не воскрешать их в памяти, не вспоминать и не знать, кто из них это был.
– Княгиня! Где? Которая? – кричали они, вытаскивая женщин из углов.
Тогда я запихнула Живлянку в кучу братьев и кое-как встала.
– Это я.
Они посмотрели на меня: мой богатый убор молодухи подтверждал, что я говорю правду.
Сразу двое схватили меня за руки и потащили из избы.
Я не противилась. Мне казалось, что меня сейчас втолкнут в пасть Змею Горынычу; но раз уж он явился и завладел нашей землей, это была неизбежная участь княгини.
Меня привели в нашу собственную избу.
Еще вчера я была здесь хозяйкой, но сейчас все было перевернуто вверх дном и стало незнакомым. Кольчуги расступились. На моей укладке из приданого сидел какой-то парень, тоже в кольчуге, без шлема, с обритой головой и с «молоточком Тора» на груди. Совсем молодой, безбородый, только заросший рыжеватой щетиной.
– Князь, вот эта!
Кольчуги пихнули меня к парню, так что я едва не упала к нему на колени.
– Ты – Дивиславова княгиня? – спросил он.
– Я.
Он смерил меня взглядом, потом встал, схватил за руку и толкнул на укладку.
Я не держу на него зла за то, что он тогда сделал.
Даже если бы он этого не хотел – так полагалось. Я была женой вождя, которого он убил, и хозяйкой города, который он захватил. Взяв меня, он закрепил свою победу над Дивиславом и права хозяина над всем, чем прежде владел его соперник.
Я тогда с трудом понимала, кто он такой.
У меня носились смутные мысли, что во главе этого Змеева войска стоит Ингвар, сын Ульва, прежний и новый жених моей Эльги. Но я не сразу поняла, что это и есть он: судьба моей сестры, которая столкнулась с моей судьбой и оставила в ней такой след…
Его хирдманы ловили женщин по всему городцу.
Посередине площади резали скот и разводили костры.
Ингвар вскоре ушел.
Опомнившись немного, я хотела пойти посмотреть, как там дети, но боялась того, что могла увидеть…
Будто окаменев, я не могла шевельнуть ни рукой, ни даже мыслью.
Ближе к вечеру Ингвар снова пришел и принес кусок свинины, обжаренной на костре.
Думаю, он собирался съесть его сам, но, увидев меня, предложил мне. Я не могла есть и покачала головой. Тогда он сел к столу и принялся за мясо сам.
– Ты ведь сестра Эльги? – спросил он.
– Да.
– Не бойся. Она просила меня не обижать тебя.
Я помолчала.
Обидел ли он меня? Должно быть, не сильнее, чем было необходимо…
– Где дети? – спросила я потом.
– Какие?
– Мои… то есть Дивислава.
– Не знаю. А у него были дети? Откуда? Ты же замужем всего ничего!
– У него дети от покойной жены. Зоряша уже почти взрослый, он ходил с ним в битву. И…
Я только сейчас через силу заставила себя заговорить об этом:
– Мой муж ведь… погиб?
Ингвар кивнул, продолжая усердно жевать.
– И хотя бы…
Я боялась, что сейчас разрыдаюсь и не смогу говорить, поэтому торопилась:
– Ради моего родства с твоей невестой, ты позволишь нам похоронить его?
– Позволю. И даже не ради вашего родства, а потому что он князь и воин. А я, чтоб ты знала, сам княжеского рода и умею уважать людей, если они заслуживают уважения. Когда-нибудь кто-нибудь убьет и меня, от этого никуда не деться, я же не собираюсь жить вечно или сдохнуть на соломе от расслабления членов, мочась под себя. Но я хотел бы, чтобы он тоже отдал меня родичам, чтобы погребли по-человечески. Чтоб ты знала, вообще во всем этом виноват Эльгин отец! Не надо было обещать девку сразу двоим! Если бы мы с ним не делили одну и ту же, может, и договорились бы.
О чем договорились? Если бы они не соперничали из-за Эльги, чего им было бы делить?
Тогда я не понимала.
Догадалась только много времени спустя.
А он понимал уже тогда.
Сколько я ни слышала про Путь Серебра, в моем представлении его слагали много отдельных земель, владения разных племен и родов, которые всегда были сами по себе и всегда будут сами по себе. А Ингвар уже тогда понимал, как досадно, если между двумя частями твоего владения лежат обширные чужие земли, и как было бы сподручно, если бы весь Путь Серебра принадлежал кому-то одному!
И лучше всего – ему самому.
– Сколько лет вашему Зоряше? – прервал Ингвар мои мысли.
– Четырнадцать.
– Повезло! – Ингвар отбросил кость и утерся каким-то из моих рушников. – Четырнадцать, а уже князь! Мне вон скоро двадцать… кажется, а я все по полю хожу, ищу дружине чести, а себе славы…
– Но где же он? – Я наконец встала, уловив хоть одну нужную и ясную мысль. – Он был с отцом…
– Не знаю. – Ингвар встал. – Ну, пойдем искать.
Проходя вслед за ним по городцу, я старалась не смотреть по сторонам.
Везде стоял разгром.
Прямо на площади возле костров лежали разрубленные на части свиные и коровьи туши – для угощения дружины победителей. Валялись полуобглоданные кости с плохо прожаренными остатками мяса. Под ноги попадались то осколки посуды, то сломанные ковши, то рваные рушники и клочки сорочек, которыми перевязывали раны.
Под стеной я увидела несколько мертвых тел – тех, кто погиб уже в городце.
Не думаю, что прибежавшие сюда зоричи сильно сопротивлялись, но свалка была. Тела лежали в куче, и не сразу удавалось опознать в них бывших людей – лишь случайно бросались в глаза то рука, то нога, а порой даже трудно было понять, что это такое…
Ну, хватит. Это все уже не важно.
Я попросила Ингвара сперва поискать Зоряшу среди пленных. К счастью, именно там мы его и нашли, и мне не пришлось осматривать убитых.
Ингвар послал хирдманов принести тело Дивислава. Они это исполнили, отыскали даже нашего «ратного чура».
Ингвар делал все, о чем я его просила, и мне даже было трудно поверить, что он и принес в мой город смерть и разорение.
