нас вряд ли достанут. Запал сработает через четыре секунды. Так что, долго не мешкай. Дёрнул шнурок и сразу бросай.
Сержант ненадолго умолк, к чему-то прислушался и сообщил:
— Готовься, фрицы уже подъезжают.
Павел откинул складной приклад автомата, прижал железную рамку к плечу и посмотрел на тёмную степь сквозь узкую прорезь прицела. Послышался уверенный рык четырёх автомобильных моторов. Спустя пару минут, грузовики оказались в поле зрения парня.
Ни одной фары у машин не горело, но луна светила так ярко, что просёлок был виден прекрасно. При нападении советских танкистов, все стёкла в кабинах разбились. Теперь ничто не мешало, смотреть шофёру вперёд.
Короткий конвой неспешно подъехал к бугру, на котором лежали Павел с Олегом. Водители видели, что дорога резко виляет направо. Они везли в лазареты «камрадов», раненных проклятыми скифами и боялись их растрясти.
Все, снизили и без того невысокую скорость и стали двигаться чуть быстрей пешехода. Автомобили вошли в поворот один за другим и оказались в пятнадцати-семнадцати метрах от бойцов Красной армии.
Павел навёл автомат на кабину последней машины, пригляделся и с трудом различил трёх фашистов, сидевших внутри. Луна хорошо освещала капот и помятую крышу, но глубокая тень закрывала фигуры во вражеской форме. Черты лица у захватчиков смазались в единое целое и смотрелись белесым пятном на фоне густой черноты.
«Это и к лучшему, — подумал вдруг парень. — Не останутся в памяти и не будут мне сниться потом по ночам».
— Огонь! — крикнул Олег, и миномётчик нажал на крючок спускового устройства. Две длинные очереди застучали почти одновременно. В ушах зашумело от громкого грохота. «Шмайссер» запрыгал в руках, как живой. Отдача от выстрелов повела ствол автомата налево. Кусочки свинца ударили в широкий моторный отсек, и двигатель немедленно смолк.
Заметив свой промах, парень немедленно сделал поправку, поднял прицел на полметра и снова вдавил спусковую скобу. Строчка из пуль прошла выше, чем раньше, нашла свои цели и зачеркнула три чужих силуэта. Фашисты задёргались так, словно по ним пропустили удивительно сильный электрический ток. Фрицы разом обмякли и безвольно сползли на пол кабины.
Павел перевёл автомат на другую машину и с огорченьем заметил, что она свернула с просёлка. Видно, водитель услышал стрельбу, крутанул руль налево, насколько возможно, и нажал на педаль подачи бензина. Грузовик съехал с дороги, перевалил через небольшую обочину и рванулся вперёд по целинной степи.
Теперь перед парнем маячила не массивная морда немецкого транспорта, а его задний борт. Боец не стал размышлять, что ему делать, а послал короткую очередь сквозь матерчатый тент. Тяжёлые пули прошили брезент, пробили стенку кабины и спинки сидений. Они вонзились в тела трёх фашистов и убили их всех.
Машина влетела в какую-то яму. Передний мост, был уже повреждён во время атаки танкистов. Он не вынес такого удара и развалился на части. Колёса тотчас подломились. Моторный отсек врезался в землю, и грузовик замер, как вкопанный.
Парень отметил, что весь конвой застыл неподвижно и взглянул на сержанта. Олег прекратил беглый огонь, отложил автомат и взял «М-24», лежавшую рядом. Схватив «колотушку», Павел рванул за шнурок, широко размахнулся и швырнул непривычную штуку в автомобиль, замыкавший конвой.
Следя за гранатой, кувыркавшейся в воздухе, парень поднял второе устройство, выдернул шнур и бросил в третью машину. Боец увидел, как боеприпас устремился к заднему борту. Он проскочил под брезентовый тент, откинутый кверху, попал внутрь тёмного кузова и угодил в груду шевелящихся тел.
Раздался негромкий хлопок. По глазам миномётчика ударила яркая вспышка. Справа и слева послышались другие удары. Следом за ними, над степью раздался пронзительный вой, исполненный ужасающей боли и муки.
Десятки фашистов погибли от осколков снарядов, привезённых в Россию из Великой Германии. Ещё больше стрелков получили страшные рваные раны. Из них потекла алая кровь, как из свиней, попавших под нож мясника.
Павел с Олегом бросили ещё по гранате под каждую из четвёрки машин. Прогрохотали новые взрывы. Грузовики небольшого конвоя вспыхнули один за другим, словно большие костры.
Каждый раз, повторялась одна и та же картина. Спустя короткое время, жар добирался до бака с бензином, пробитого стальными осколками во многих местах. Пламя вспухало ослепительным шаром, и всё, что могло загореться, пылало, словно в аду. Сквозь трещанье огня, пожиравшего резину и дерево, слышался жуткий нечеловеческий вопль умирающих фрицев.
Как видел боец, никто из фашистов не покинул машины живым. Те, кто находился в кабинах, были убиты очередями из «шмайссеров», а тех, кто сидел в кузовах, сжало при остановке в плотный клубок. Причём сжало так сильно, что они не успели подняться на ноги до взрывов гранат.
Лишь пять-шесть фигур, объятых огнём, кое-как умудрились выпасть наружу. Размахивая пылающими руками с ногами, они свалились на землю, но так и остались лежать, как чёрные кучи пылающей ветоши.
Красноармейцы сменили опустевшие магазины на полные и убедились, что воевать больше не с кем.
— Уходим отсюда, — сказал командир. Сержант поднял свой «шмайссер», сложил стальной лёгкий приклад и надел ремешок автомата на шею. Он осторожно, взял в руки две неиспользованные при нападении гранаты, вложил в полые ручки шнурки с кругляшами и закрутил колпачки на концах.
Один снаряд он протянул миномётчику. Другой сунул за пояс, словно привычный крестьянам топор. Обычно так поступали сельские жители, когда шли в лес за дровами или ещё, по какой-либо надобности. К примеру, пограбить проезжих купцов.
Разобравшись с оружием, Олег подался на метр назад и, не поднимая макушки над вершиной пригорка, опустился на корточки. Придерживаясь руками за склон, он сполз в таком положении вниз, оказался у подошвы возвышенности и подождал, пока спустится Павел.
С другой стороны от бугра ярко пылал фашистский конвой. Огонь освещал всё вокруг на целую сотню шагов, но там, где стояли бойцы, лежала плотная тень. Оставаясь под защитой пригорка, красноармейцы отошли от места засады метров на двести.
Не глядя на затухающий огромный костёр, они снова выбрались на узкий просёлок и вернулись к овражку, где стоял мотоцикл. Бойцы спустились в неглубокую яму, подошли к «трёхколёсному другу», и Павел спросил:
— Ну что, поехали дальше?
— А куда нам теперь торопиться? — зевнул во весь рот командир. — Фрицы идут впереди пешим маршем. Если мы тронемся прямо сейчас, то уже через час, догоним последнюю роту, и что мы, будем делать потом?
Вдвоём убьём всех врагов? Вряд ли у нас это получится. Они теперь очень напуганы. Как только услышат, что сзади тарахтит мотоцикл, развернут «ручники» в нашу сторону и врежут
