— Пропусти к королеве, — обратился молодой человек к высунувшейся «бороде».
— Не велено, — коротко отрезал стражник.
— Может кого-то запретили пропускать в замок, но только не меня. Я эрцгерцог Вильгельм, — представился гость, надеясь этим внести ясность в беседу.
— Именно тебя пускать и не велели, — невозмутимо промолвил воин.
— Но ведь вчера вечером королева сама назначила мне встречу, — только и смог произнести ошарашенный Вильгельм, обращаясь больше к себе, чем к стражнику.
— Вчера, было вчера, — философски закончил разговор стражник и захлопнул дверцу перед самым носом Вильгельма.
Эрцгерцог с минуту стоял в растерянности, затем, не придумав ничего лучшего, принялся отчаянно колотить в дверь. Ответом ему было молчание.
А в это время в своих покоях в ожидании возлюбленного томилась Ядвига. Время шло час за часом, а Вильгельма почему-то все не было. С напряжением королева вслушивалась в звуки, раздававшиеся за дверью, но в основном это было легкое шуршание шагов девушек-прислуги.
Вдруг до нее донесся отчетливый стук мужских сапог. Шаги любимого эрцгерцога звучали немного иначе, и Ядвига определила это, но бедная девушка не сдержалась и в последней надежде открыла дверь.
Увы! По длинному коридору шел подканцлер. Королева так и застыла в дверном проеме, не в силах сдвинуться с места. Взор ее рассеянно блуждал где-то за спиной Завиши.
— Ваше величество чем-то встревожены? — спросил подканцлер. — Я могу быть вам полезен?
— Благодарю, Завиша, мне ничего не нужно.
— Что-то сегодня я не видел вашего друга.
— Вильгельм не приходил, — дрожащим голосом ответила Ядвига.
— Не принимайте близко к сердцу его отсутствие, ваше величество. Вильгельм молод, у него в голове ветер гуляет. Сейчас сидит где-нибудь в кабаке и развлекается с девками. Поверьте моему опыту, худородный герцог не стоит самой красивой из правящих ныне королев.
— Не говорите так о Вильгельме, Завиша. Вы его совсем не знаете.
— Годы отняли у меня молодость и красоту, но взамен дали уменье распознавать людей с первого взгляда. Поэтому примите мой совет: отвергните австрийца и обратите взор на другого, более достойного носить польскую корону…
— Не надо мне ваших женихов! — отрезала Ядвига и, поднеся ладони к лицу, скрылась в комнате.
До Завиши сквозь неплотно закрытую дверь донеслись глухие рыдания. «Совсем еще девочка наша королева», — подумал подканцлер и пошел обратно.
Всю ночь Ядвига не сомкнула глаз. Утром служанка Гражина, принесшая завтрак, долго не могла до нее достучаться. Наконец, королева изволила открыть дверь, но лишь для того, чтобы отказаться от предложенной пищи. В обед повторилось то же самое. Перепуганная Гражина побежала к подканцлеру. Охая и причитая, она доложила ему, что королева решила уморить себя голодом.
— Пока ничего страшного не вижу, Гражина, — успокоил служанку Завиша. — После ужина сообщишь, как вела себя наша повелительница.
Во второй половине дня к королеве вновь постучала Гражина.
— Ваше величество, к вам просится какой-то шляхтич.
— Никого не хочу видеть, — ответила Ядвига, даже не повернув головы в сторону служанки.
— Он говорит, что принес письмо от очень близкого вам человека, которое обещал передать лично в руки.
Королева упорно хранила молчание.
— Так что же, отказать шляхтичу? — несмело спросила Гражина.
— Ладно, зови.
В покои королевы незамедлительно вошел человек средних лет и почтительно склонил голову.
— Давай письмо, — равнодушно приказала Ядвига.
Шляхтич, суетясь, извлек послание откуда-то из-под камзола и, опять низко поклонившись, вложил в руку повелительницы. Едва королева пробежала глазами первые строки, как ее равнодушие сменилось неистовым волнением. Дочитав до конца письмо, Ядвига распахнула дверь и крикнула:
— Каштеляна мне!
— Как тебя звать? — обратилась она к стоявшему в нерешительности шляхтичу.
— Ян, ваше величество.
— Ты принес радостные вести. Благодарю тебя, Ян. А теперь, пока я буду беседовать с каштеляном, подожди за той дверью, — указала королева на маленькую дверцу от какого-то подсобного помещения.
Едва Ян покинул комнату, как на пороге появился грузный пожилой мужчина.
— Звали, ваше величество?
Ядвига утвердительно кивнула головой.
— Я хотела задать тебе один вопрос: кто приказал не пропускать во дворец эрцгерцога Вильгельма?
— Так распорядился подканцлер, — ответил каштелян.
— Кто для тебя важнее: подканцлер или королева?
— Вы, конечно, ваше величество.
— Так почему ты не пропускаешь во дворец человека, которого мне угодно видеть?
— Завиша — страшный человек. Мы все привыкли исполнять его распоряжения, и во времена вашего отца и после его кончины.
— Но ведь теперь у вас есть королева.
— Это так, ваше величество, — замялся каштелян, — но подканцлер не прощает неповиновения.
— Иди, мне все ясно.
Каштелян покинул покои, а королева открыла дверь боковушки и выпустила шляхтича.
— Ты слышал наш разговор, Ян?
Шляхтич покраснел и ответил:
— Вы беседовали слишком громко, но если прикажете, ваше величество, я тут же забуду содержание разговора.
— Хорошо, забудь, но прежде передай Вильгельму все, что слышал в этой комнате.
— Я передам все слово в слово, — заверил шляхтич и начал пятиться к двери. Ян решил, что его миссия исчерпана.
— Подожди, — остановила его королева. — Мои просьбы не закончились.
— Я к услугам вашего величества, — с готовностью склонил голову Ян.
— Передай Вильгельму, что человек, который его любит, сегодня с наступлением сумерек будет ждать у ворот францисканского монастыря, — после минутного колебания промолвила Ядвига.
Затем королева достала из ящика стола увесистый атласный мешочек и протянула его Яну:
— Это золото, надеюсь, сделает твой труд на благо королевы более приятным, а твой язык — менее болтливым.
— Ваше величество, — шляхтич вежливо отстранил мешочек, — эрцгерцог Вильгельм с лихвой заплатил за все мои хлопоты.
— Бери, бери, Ян, — настояла на своем королева, — ты честно заработал эти деньги.
Солнце еще висело огромным красным шаром над кромкой горизонта, а Ядвига в сопровождении преданной Гражины уже спешила к месту свидания. Издалека она приметила знакомый плащ гранатового цвета и инстинктивно ускорила шаг. Эрцгерцог поспешил навстречу любимой.
Забыв обо всем на свете, королева прильнула к груди Вильгельма прямо посреди пыльной дороги. Слезы радости потекли из прекрасных глаз Ядвиги, обильно увлажняя плащ и камзол эрцгерцога. Последний также смахнул левой рукой скупую слезу, правой продолжая прижимать королеву к своей груди, точно боясь, что его сокровище отнимут. В таком положении влюбленные оставались довольно долго. Наконец Гражина, поборов смущение и страх, обратилась к повелительнице:
— Ваше величество, прохожие обращают на вас внимание.
Слова девушки возвратили влюбленных с небес на грешную землю. К Ядвиге первой вернулась жажда деятельности. Она схватила эрцгерцога за руку и сказала:
— Пошли скорее, Вильгельм. У нас мало времени. Нужно успеть до того, как меня хватятся во дворце и начнут искать.
— Куда мы идем, Ядвига? Что ты задумала? — спросил, еще не пришедший в себя от радости, юноша.
— В монастырь, дорогой, в монастырь.
— Ты решила посвятить себя богу!? А как же я? — отчаянно произнес Вильгельм.
— Не совсем так, любимый. Просто настоятель божьей обители — хороший знакомый моего отца, я часто бывала у него маленькой девочкой. Теперь хочу попросить этого святого человека обвенчать нас в монастырской церкви, — и тут королева спохватилась. — Прости, Вильгельм, я даже не поинтересовалась, хочешь ли ты стать моим мужем?
— И ты еще спрашиваешь, Ядвига! — с жаром воскликнул юноша. — Это все, о чем я могу мечтать.
— В таком случае переступим порог монастыря, и наши мечты станут явью. Когда мы покинем смиренную обитель, уже никто не сможет разлучить нас до смерти.
52. Королева Польши и ее подданные
Королева проявила верх изобретательности и безрассудства одновременно. Спустя час после тайного венчания, ее супруг был поднят в ивовой корзине в окно краковского замка и, на правах хозяина, расположился в почивальне Ядвиги.
Королева опустилась на кровать и облегченно вздохнула:
— Все неприятности позади, любимый. Теперь мы — муж и жена.
Вильгельм присел рядом с ней.
— А знаешь, Ядвига, мне кажется, что все это сон. Вот проснусь я на грязной кровати постоялого двора, и ты исчезнешь.
— Никуда от тебя не уйду, дорогой, — успокоила королева мужа, одаривая его самой нежной улыбкой.
