Архиепископ осенил королеву крестным знамением и покинул ее апартаменты.
С этого дня Бодзента стал ежедневно посещать Ядвигу и вести с ней душеспасительные беседы. День за днем он терпеливо внушал своей венценосной прихожанке высокую заслугу апостольского подвига. И хотя в набожной душе королевы что-то поколебалось, она пока не собиралась давать согласие на заманчивый для польских магнатов брак.
На пятый день вместо архиепископа в комнату королевы вошел Завиша.
— С чем пожаловал, подканцлер?
— Прежде всего, ваше величество, позвольте выразить вам мое глубочайшее почтение…
— Поведение твое, Завиша, не позволяет мне ответить тем же, — ледяным голосом оборвала его королева. — Говори дальше.
— Прошу простить, если своими действиями я не угодил вам, но все они были движимы заботой о государстве польском и о вас лично.
— Хорошо вы заботитесь обо мне! Лишили мужа, сделали пленницей, а теперь заставляете выйти замуж за язычника.
Подканцлер пропустил мимо ушей упреки и спросил:
— Знаком ли вашему величеству подчерк Вильгельма?
— Да.
— В таком случае возьмите этот документ и внимательно прочтите. Думаю, любопытно будет узнать, во сколько оценил вас супруг.
Предчувствуя недоброе, королева схватила бумагу и углубилась в чтение. «…обещаю отказаться от брачного союза с королевой Польши Ядвигой при уплате мне 200 тысяч золотых флоринов…». Подчерк был, несомненно, Вильгельма. Помутненный взор Ядвиги переместился вниз послания. Там стояла печать эрцгерцога австрийского.
— Двести тысяч флоринов, конечно, сумма немалая…, — подал голос подканцлер.
— Уйди, Завиша! Мне нужно побыть одной.
— Не смею беспокоить ваше величество.
Вот уже без малого две недели Ягайло с дружиной бояр неутомимо скачет по бескрайним просторам Великого княжества Литовского. Начав охоту в предместьях Вильно, небольшой отряд к этому времени переместился в леса Черной Руси. Добыча была солидная: ежедневно в столицу отправляли по две-три телеги, доверху груженые мясом и шкурами.
Великий князь вошел во вкус этого занятия, и теперь ничто не могло его остановить.
Немного поубавив живности во владениях Витовта, Ягайло поспешил в направлении Витебского княжества. «У нас с двоюродным братом мир, но в своих лесах как-то спокойнее», — рассудил он.
Однажды, когда охотничья дружина расположилась на привал, к сидящим у костра подошел человек. Люди настолько были увлечены своими делами, что позволили ему приблизиться на несколько шагов.
— Альгимунт Гольшанский! — первым заметил гостя Монивид.
— Беспечно ведете себя, ваше величество, — заметил подошедший, оказавшись перед Ягайлом.
— Как он ко мне обратился? — спросил великий князь. — Это что-то новое, Монивид.
Боярин, видимо, сообразил, в чем тут дело и шепнул на ухо князю:
— Отойдем в сторону, там и выслушаем Гольшанского.
— Что, Альгимунт, не можешь отвыкнуть от общения с королевами? — ехидно спросил Ягайло. — Будь проще — я разрешаю.
— Как тут отвыкнешь, когда мой господин без пяти мгновений король.
— Альгимунт хочет сказать, что Елизавета венгерская согласилась отдать за тебя дочь, — высказал свою догадку Монивид.
— Не совсем так, — поправил его Гольшанский. — Елизавета отослала нас к Ядвиге в Краков, сказав, что не вольна распоряжаться судьбой королевы Польши. Впрочем, сама Елизавета встретила наши предложения благосклонно и обещала содействие в заключении брака.
— И вы поехали в Польшу?
— Да.
— Расскажи теперь подробнее, как вас приняла Ядвига, как она выглядит, хороша ли собой? — попросил великий князь.
— Помилуйте, ваше величество, мы и в глаза ее не видели, — взмолился Альгимунт.
— Так какого лешего вы с Ганулом делали в Польше?
— Выполняли твое поручение, князь, — обиделся посол. — И надо сказать, не без успеха.
— Интересно, кто же обещал отдать Ядвигу мне в жены, если вы утверждаете, что я без пяти мгновений король?
— Завиша.
— Кто такой Завиша? Родственник моей невесты?
— Нет. Это подканцлер Польши.
— И на его слово можно положиться?
— Более того, слово Завиши поляки воспринимают как закон.
— Так, когда же я получу в приданое Польшу? — загорелись желанием глаза Ягайлы.
— Это зависит от того, как ты сумеешь договориться с польскими послами.
— Где же они?
— Верстах в десяти отсюда. Они вместе с Ганулом остановились в домике ловчего.
— Так поспешим к ним! — призвал Ягайло.
— Подожди, князь, — остановил его Монивид. — Спешить не надо. Дадим полякам почувствовать, что не мы в них нуждаемся, а они в нас. И еще: такие дела не устраиваются в жалком охотничьем домике.
— Есть поблизости приличный замок, где можно принять польских послов?
— В верстах шестидесяти отсюда Крево, ваше величество, — ответил Монивид.
Последние слова магически подействовали на Ягайлу: он расправил плечи, на лице появилось выражение надменности и горделивости.
— Годится. Пошли кого-нибудь за матерью, Монивид, — распорядился претендент на корону Польши.
— И братьями?
— Их то, зачем?
— Вероятно, придется подписывать договор с поляками. Создадим видимость, что выражаем волю всего народа, — посоветовал боярин.
— Поступай, как знаешь, — махнул рукой Ягайло.
Переговоры в Кревском замке тянулись не одну неделю. Поляки, кроме предложения руки и сердца своей королевы, привезли еще массу пожеланий доброй польской шляхты и магнатов, которые будущему королю следовало исполнить. Первоначально аппетит поляков поверг в ужас Ягайлу и его окружение. После продолжительных споров было решено остановиться на следующем варианте договора, получившего впоследствии названия Кревской унии:
1. Польша и Великое княжество Литовское соединяются в одно государство.
2. Весь народ Литовского княжества принимает римскую веру.
3. Великокняжеская казна перевозится в Краков и употребляется одинаково на пользу Литвы и Польши.
4. Ягайло обязуется выплатить двести тысяч флоринов Вильгельму австрийскому за невозможность выполнения обещаний, данных последнему.
5. Ягайло обязуется возвратить всех пленных поляков из Литвы и заплатить выкуп за тех пленных, которые находятся в других странах.
6. Ягайло обязан вознаградить землевладельцев за все издержки, понесенные ими во время последних литовских походов.
7. Войско Великого княжества Литовского должно оказать Польше помощь в изгнании венгров с южных границ.
8. Ягайло обязуется возвратить Польше все земли, когда-либо и кем-либо отнятые у нее.
9. По избрании королем, Ягайло обязуется раздавать почести и должности во всех областях Польши только местным землевладельцам.
10. Замки, города и староства король обязуется раздавать только людям рыцарского звания и уроженцам королевства.
11. Король обязуется ограничиться податью в размере двух грошей с каждого оседлого лана.
12. Бракосочетание Ядвиги и Ягайлы состоится только после принятия им католического вероисповедания.
Спытко мельштынский, как представитель королевы Ядвиги, поставил число: 14 августа 1385 года. Затем поляк подвел черту под договором и размашисто расписался. Пергаментный свиток перешел в руки Ягайлы.
Великий князь вопросительно посмотрел на княгиню Ульяну, затем перевел взгляд на Монивида. «Подписывай, а там будет видно», — говорили глаза боярина.
Витиеватые крючки Ягайлы легли рядом с еще не просохшим автографом Спытки мельштынского. Следом за ним документ утвердили Витовт, Скиргайло и Корибут.
Уже вечером, когда Ягайло остался наедине с Монивидом, он задумчиво произнес:
— Не много ли я пообещал полякам?
— Много, князь, но пообещать, еще не значит выполнить.
— А моя невеста как из себя? — спросил вдруг Ягайло равнодушным голосом, словно речь шла о чем-то второстепенном.
— Говорят, красавица, — ответил боярин. — А впрочем, не все ли равно, ваше величество?
Жемайтия — западная часть Литвы. С 1260-х гг. вошла в состав Великого княжества Литовского.
Аукштайтия — центральная и восточная часть Литвы. Название происходит от литовского aukstulinis (верхний), в отличие от названия жемайтов, что живут на нижнем течении Немана.
Сулица — короткое метательное копье. В войске Великого княжества Литовского было на вооружении и конницы и пехоты. Употреблялось в 12 — 14 вв.
Перкунас — у литовцев верховное языческое божество, бог грома и молнии.
Баллиста — метательная машина. Обычно использовалась для разрушения крепостных стен. Баллисты метали тяжелые стрелы, камни, окованные железом бревна, бочки с горящей смолой.
