забавами мальчишек, хотя порой его брали в команду, если не хватало игроков.
Не миновали его и неизбежные унижения детства. Однажды он недооценил срочность малой нужды и расстояние от класса до уборной. В другой раз подцепил вшей от одноклассника и был обрит налысо. По дороге домой споткнулся о торчащий камень, упал и рассек ногу осколком стекла. Увидев его окровавленную ногу, Афия расплакалась, перевязала ему икру, пошла с ним в больницу, и, пока они дожидались приема, Ильяс оглядывал больничный двор, снова и снова устремляя взгляд на казуарины, грациозно покачивающиеся на ветру.
А однажды он потерялся. Пошел с отцом в порт смотреть яхтенные гонки. Яхты двигались к финишу, Хамза вытягивал шею, силясь разглядеть, кто победит, как вдруг спохватился: Ильяса рядом не было. Хамза оббегал весь порт, разыскивая его, но так и не нашел. В конце концов, не помня себя от отчаяния, что потерял своего дорогого мальчика, Хамза поспешил к Афие в надежде, что кто-нибудь из знакомых увидел его на улице и отвел домой, но и дома его не оказалось. Тогда Хамза пошел в государственную больницу — вдруг с сыном случилось несчастье — и обнаружил его там: Ильяс молча сидел под казуаринами и наблюдал, как те грациозно покачиваются на ветру. Хамза сел рядом, несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь.
— Может, он ненормальный? — предположила Афия, но Хамза энергично затряс головой.
— Он порой забывается, вот и все, — ответил Хамза. — Он мечтатель.
— Как его отец, — заметила Афия.
— По-моему, он больше похож на мать.
— А на моего брата Ильяса?
Хамза покачал головой.
— Не знаю, ведь я никогда не видел старшего Ильяса.
— Нет, — сказала Афия, — наш Ильяс намного красивее. Я спрошу у Бабы.
Афия никогда не забывала о пропавшем брате, и Хамза порой гадал, не ошиблись ли они, назвав сына в его честь, не возвращает ли это отсутствующего, освежая боль утраты. Афия вспоминала о нем чаще с печалью, хотя порой вспоминала и счастливые минуты, проведенные с братом. После разговоров о нем Афия часто умолкала — Хамза уже знал это молчание — и надолго погружалась в задумчи-вость.
— Жаль, мы не знаем, что с ним сталось, — сказала она. — Хотела бы я знать, как это выяснить наверняка, но я не знаю. Из нас двоих ты везде бывал и работал, сражался в далеких краях. Когда я слышу твои рассказы о людях и местах, которые ты повидал, мне порой становится обидно, что я всю жизнь безвыездно провела здесь.
— Не расстраивайся. Там вовсе не так, как ты полагаешь. — Хамза обнимал ее, и она тихо плакала в темноте.
Он снова спросил Маалима Абдаллу, есть ли новости от его друзей в британской администрации, но тот ответил, что нет. Никого не интересует пропавший аскари. Столько неопознанных погибших, где тут сыскать одного-единственного человека. Точные цифры неизвестны до сих пор, счет идет на сотни тысяч, в том числе носильщики из обеих армий, мирные жители юга страны, скончавшиеся от голода или эпидемии инфлюэнцы. Многие аскари тоже умерли от болезней. Сестра давно потеряла с ним связь, сказал Маалим. Боюсь, это означает лишь одно.
Афия узнала от Халифы о кампании по обучению молодых матерей на акушерок. Новый родильный дом пользовался большим спросом, но беременные ходили туда только на дородовые обследования, а рожать там не желали. Власти решили подготовить больше акушерок, чтобы те целиком и полностью обслуживали пациенток, в том числе и посещали их на дому. Кандидатки должны быть грамотные — уметь написать основные рекомендации, прочесть простые инструкции — и бегло говорить на суахили. Считалось, что, если акушерке доводилось рожать, ей будет проще общаться с беременными: она вникнет в их положение, а не просто ознакомит с указаниями и запретами. Когда Афия сообщила об этом Хамзе, он горячо ее поддержал. Ты отвечаешь всем требованиям, сказал он. Акушерки очень нужны, и ты освоишь новое ремесло.
* * *
Ильясу было одиннадцать, когда поползли слухи. Он был единственным ребенком, привык играть один. Быть может, по натуре он был склонен к молчанию — умиротворенному, казалось Хамзе. В его играх невинные предметы играли главные роли в выдуманных историях: спичечный коробок становился домом, камешек — британским военным кораблем, который он видел в порту, выброшенная катушка для ниток — паровозом, с рычанием прибывавшим в центр городка. Перемещая эти предметы, он задушевным голосом рассказывал их истории, но так тихо, что его слышали разве что он сам и его игрушки.
Однажды вечером в сгущающихся сумерках Хамза вернулся домой с прогулки у моря. Он регулярно под вечер прохаживался вдоль моря, а потом шел в мечеть на магриб. В этот раз он явился чуть раньше, потому что решил сперва заглянуть домой. Он направлялся во двор совершить омовение, прежде чем пойти в мечеть, как вдруг увидел Ильяса, тот сидел на табурете у боковой стены, спиной к двери и, похоже, не заметил отца. Ильяс что-то шептал чужим голосом, запрокинув лицо, не рассказывал историю от имени дома или кролика, а будто разговаривал с кем-то высоким, стоящим рядом. Должно быть, Хамза издал какой-то звук или само его присутствие нарушило атмосферу, потому что Ильяс стремительно обернулся и замолчал.
Наверное, думал потом Хамза, он заучивал стихотворение или отрывок текста для уроков английского. Их учитель любил такие задания, заставлял учеников переписывать стихи в тетради, запоминать наизусть и пересказывать в классе, а сам поправлял их произношение и ставил оценки. Так расчетливо и приятно он расходовал свое время. Он хотел, чтобы ученики относились к стихам как к сокровищу, которое они будут хранить всю жизнь, — по крайней мере, так он говорил, стоило им возмутиться. Кое-какие из выбранных им стихов удивляли Хамзу. Он не разбирался в них, да и вообще в английской поэзии, но ему казалось, что для сверстников его сына такой материал чересчур труден и даже невразумителен. Английский Хамза знал поверхностно, но все же читал лучше Ильяса. Что мальчишка одиннадцати лет поймет в «Псалме жизни» [88] или «Одинокой жнице» [89]? С другой стороны, пастор тоже считал, что Шиллер и Гейне слишком сложны для Хамзы, а тот все-таки вынес из их сочинений что-то свое. Поэтому, застав в первый раз Ильяса за подобным занятием и тщательно все обдумав, Хамза решил, что мальчик заучивает стихотворение для урока.
Назавтра Хамза вернулся домой в тот же час, но Ильяса на заднем дворе не оказалось, он где-то гулял. На всякий случай Хамза еще несколько дней приходил домой в это время. Они с Афией спали в бывшей парикмахерской, ныне дверь
