— Похоже, у тебя выдался нелегкий денек.
В результате он похвалил Токитиро, вместо того чтобы обругать.
Токитиро до позднего вечера оставался с гостями, забавляя их рассказами. Большинство гостей разошлись по домам, но несколько родственников заночевали у Матаэмона, потому что они жили слишком далеко. Нэнэ все время хлопотала на кухне, и слуги едва не падали от усталости.
И даже теперь, когда Токитиро вернулся, у молодоженов не было времени обменяться хотя бы улыбками, не говоря уж о том, чтобы остаться вдвоем. Глубокой ночью Нэнэ отнесла в кухню посуду, распорядилась о завтраке, убедилась, что оставшиеся гости удобно устроились, и только после этого распустила шнурки на рукавах кимоно. Она пошла искать того, кто стал ее мужем.
В комнате, отведенной им под спальню, расположились родственники с детьми. В гостиной все еще сидели родители Нэнэ, беседовавшие с близкой родней.
«Где же он?» — подумала Нэнэ. Она вышла на веранду, и тут из боковой комнаты для слуг донесся голос мужа:
— Нэнэ?
Нэнэ хотела ответить, но голос вдруг отказал ей. Сердце бешено забилось. Она не могла поднять глаза на Токитиро.
— Иди сюда! — позвал Токитиро.
Нэнэ слышала голоса родителей. Она стояла, не зная, что ей делать, и тут увидела благовонную палочку, которая дымилась на веранде, отгоняя комаров. Нэнэ взяла ее и робко пошла в боковую комнату.
— Ты здесь собираешься спать? Сколько комаров!
Токитиро улегся на голом полу и посмотрел на свои босые ступни.
— А, комары…
— Ты, верно, очень устал.
— Ты тоже. Родственники возражали, но я же не мог допустить, чтобы старики спали в комнате для слуг.
— Но в таком месте… На голом полу…
Нэнэ хотела встать, но Токитиро удержал ее.
— Мне приходилось спать и на земле. Тело мое закалено нищетой. — Он сел. — Нэнэ, подойди поближе.
— Хорошо… — неуверенно сказала Нэнэ.
— Молодая жена — как новый бочонок для сакэ. Если его долго не использовать, он рассыхается, а со временем и обручи лопаются. Не следует и супругу забывать о своих обязанностях. Мы собираемся прожить вместе долгую жизнь и поклялись друг другу в верности до старости, но судьба у нас будет нелегкой. Пока мы полны теми чувствами, которые испытываем сейчас, нам надо кое-что пообещать друг другу.
— Я согласна. Я сдержу свое обещание, что бы ни случилось, — твердо произнесла Нэнэ.
Токитиро был очень серьезен, почти мрачен, но Нэнэ радовалась и тому, что на лице у него наконец появилось торжественное выражение.
— Во-первых, как супругу, мне хотелось бы сказать, что я жду от тебя.
— Изволь.
— Моя матушка — бедная женщина, живущая в деревне. Она даже не приехала к нам на свадьбу, но она больше всех на свете обрадовалась моей женитьбе.
— Понятно.
— Когда-нибудь матушка будет жить вместе с нами. Твои заботы о супруге должны отойти на второе место. Я мечтаю, чтобы ты всецело посвятила себя моей матушке и принесла ей счастье.
— Хорошо.
— Матушка родом из самурайской семьи, но задолго до моего появления на свет она обеднела. Ей пришлось растить нескольких детей в великой нищете, а ведь в таких обстоятельствах и одного ребенка поставить на ноги равносильно подвигу. У нее никогда не было никакой радости, даже нового хлопчатого кимоно на зиму или на лето. Она не получила образования, говорит по-деревенски и не знает этикета. Способна ли ты отнестись к такой женщине с искренней любовью? Будешь ли ты уважать ее и заботиться о ней?
— Да. Если твоя мать будет счастлива, значит, и ты будешь счастлив. По-моему, это естественно.
— Твои родители находятся в добром здравии. И я собираюсь обходиться с ними так же почтительно и заботливо, как ты с моей матушкой.
— Спасибо тебе.
— Хочу попросить тебя еще кое о чем. Родители воспитали тебя добродетельной девушкой, обучив всем правилам хорошего тона. Я вовсе не прихотлив. Мне достаточно полагаться на тебя только в одном.
— Я слушаю.
— Мне хочется, чтобы ты чувствовала себя счастливой от сознания того, что твой муж состоит на службе у князя, что он занят своим делом. Только и всего. Звучит просто, не правда ли? Легкой жизни у тебя не будет. Посмотри на мужей и жен, проживших вместе долгие годы! Есть жены, не представляющие, чем занимаются их мужья. Такие мужья — несчастные люди, даже если они отдают все силы, служа стране. В собственном доме они выглядят жалкими и слабыми, вызывая сожаление. Только муж, жена которого разделяет его служебные заботы, может бесстрашно идти на бой. По-моему, это главное призвание жены самурая.
— Понимаю.
— Вот и хорошо. А теперь давай послушаем, какие надежды ты возлагаешь на меня. Говори честно, обещаю все исполнить.
Нэнэ упорно молчала.
— Если ты не хочешь назвать свои желания, позволь я сам их перечислю.
Нэнэ улыбнулась и тут же потупила взгляд.
— Супружеская любовь?
— Нет…
— Верная любовь?
— Да…
— Рождение здорового сына?
Нэнэ задрожала. Если бы здесь горела лампа, то Токитиро заметил бы, что она стала пунцовой, как мак.
На следующее утро после завершения трехдневного свадебного торжества Токитиро и его жена облачилась в самые дорогие кимоно для участия еще в одной церемонии. Они должны были нанести визит князю Нагое, выступившему посредником в их бракосочетании, и посетить еще несколько домов. Молодым казалось, что весь Киёсу смотрит на них.
— Зайдем к господину Отоваке, — предложил Токитиро.
— А, Обезьяна! — воскликнул Отовака, но тут же осекся. — Токитиро!
— Я хочу познакомить тебя с женой.
— Что? А, ну да, конечно же! Почтенная дочь лучника, господина Асано. Счастливчик, ничего не скажешь!
Всего семь лет назад Токитиро вошел на эту веранду невзрачным продавцом иголок в грязных лохмотьях, голодный. Когда его угостили, он жадно набросился на еду.
— Тебе так везет, что дух захватывает, — сказал Отовака. — Ладно, заходи. В доме, правда, не убрано.
Отовака окликнул жену и сам проводил гостей. В этот миг с улицы раздался громкий крик. Это был глашатай, спешивший от одного дома к другому.
— Немедленно прибыть к месту службы! Приказ князя Нобунаги!
— Приказ? — переспросил Отовака. — Значит, с оружием.
— Господин Отавака, — сказал Токитиро, — я быстро переоденусь и сразу же приду в отряд.
До сегодняшнего дня ничто не предвещало приближения серьезных событий. Токитиро не заметил ничего настораживающего в гостях у князя Нагои. Зачем их собирают? Врожденная сообразительность Токитиро сейчас была бессильна. Стоило при нем произнести слова «война» или «битва», он сразу же догадывался, кто противник и куда направится войско. Но женитьба отвлекла его на время от текущих дел. Он задумчиво шел по самурайскому кварталу, обитатели которого с оружием выскакивали на улицу и мчались на место сбора.
Из крепости галопом вылетело несколько всадников. Токитиро предположил, что войску предстоит далекий поход.
Нэнэ, опередив мужа, поспешила домой.
— Киносита! Киносита! — услышал Токитиро в квартале лучников.
Обернувшись, он увидел Инутиё. Самурай сидел на коне в тех же доспехах, в которых сражался при Окэхадзаме, за спиной у него на бамбуковом шесте трепетал стяг с изображением цветка сливы.
— Я только что прибыл по приказу господина Матаэмона. Бери оружие и поскорее в отряд.
— Выступаем? — спросил Токитиро.
Инутиё спешился.
— Как дела?.. В последнее время?..
— О чем ты?
— Не притворяйся. Я хотел спросить, стали ли вы по-настоящему мужем и женой.
— Не беспокойся.
Инутиё громко рассмеялся:
— В любом случае мы отправляемся на войну. Опоздаешь, так тебя поднимут на смех, мол, ясное дело — молодожен.
— Я не обижусь.
— Нам предстоит выйти к реке Кисо. Две тысячи пеших воинов и всадников.
— Значит, поход на Мино.
— Поступило секретное сообщение, будто Сайто Ёситацу из Инабаямы внезапно заболел и умер. Идем туда, чтобы выяснить, есть ли доля истины в этой истории.
— Посмотрим. Летом, помнишь, такие же слухи ходили, и сколько волнений тогда пережили.
— На этот раз, похоже, все верно. С точки зрения фамильных интересов дело выглядит так: Ёситацу убил князя Досана, а тот доводился тестем князю Нобунаге. По совести, Ёситацу нам враг, и мы не можем жить с ним под одним небом. Если нашему клану суждено стать главным, так мы обязаны вторгнуться в Мино.
— И этот день близок!
— Выступаем сегодня вечером!
— Нет. Не думаю, что наш князь пойдет на откровенное вторжение.
— Войско возглавят князья Кацуиэ и Нобумори. Нашего господина с нами не будет.
— Если Ёситацу мертв, а его сын Тацуоки — совершенный глупец, остается троица из Мино — Андо, Иё и Удзииэ. Они-то живы. К тому же есть еще и Такэнака Хамбэй, который, по слухам, уединился в Курихаре. Положение сложное.
