— Ну, если вы согласны, тогда пойдем.
— А есть там, куда чугуны ставить? Представляю, какая в сарае может быть печь!
— Мы будем пользоваться общей кухней. И раз уж решили переселиться, надо будет стены в сарае оклеить обоями.
— Вот еще, обоями! Достаточно будет и газет. Перебьемся как-нибудь… А там, глядишь, и дом выстроим! Дом-то у нас осенью обязательно будет? — продолжала допытываться Сун Ок.
— Будет. В этом не сомневайтесь… Дом-то и сейчас можно заполучить. Есть где-то, говорят, старый, из шести-семи комнат. Советуют мне разобрать да перевезти его. Даже помощь оказать обещают. Только я отказался.
— Почему же? Ведь это совсем неплохо было бы!
— Для нас-то, конечно, неплохо… Да ведь сейчас самая страдная пора… Что же мы будем лишние хлопоты людям причинять? Меня б тогда совесть заела… Нет уж, как бы нам трудно ни было, лучше пока в чужом сарае пожить. А в июле или в августе будет свободное время, вот мы дом и построим.
— Ну что ж, это вы хорошо рассудили. До июля осталось всего несколько месяцев. А летом можно где угодно прожить!
В душе Сун Ок гордилась справедливым решением мужа. Будь он человеком, для которого дороже всего личные интересы, он бы, конечно, сразу же принял предложение односельчан и выстроил себе с их помощью дом. Но Куак Ба Ви больше думал о других, чем о себе; ему не хотелось отрывать людей от дела. Уж по одному этому можно судить, каков был характер у Куак Ба Ви.
5
На следующее утро, позавтракав пораньше, Куак Ба Ви отправился в Бэлмаыр. Прибравшись в комнате на скорую руку, Сун Ок захватила с собой газеты и пшеничную муку для клейстера и вместе с Ин Сук тоже пустилась в путь.
Ин Сук была в Бэлмаыре впервые, а Сун Ок уже хорошо знала эту деревню, где она не раз работала по поднятию целины.
И первое, что порадовало глаз Сун Ок, это новые рисовые плантации. Там, где прежде простиралась болотистая низина, теперь красовались ровные рисовые поля. На поля пустили уже воду, и ее зеркальная гладь ярко сверкала на солнце. Хозяева новых плантаций удобряли землю, сооружали аккуратные земляные насыпи. Сун Ок не терпелось узнать, какие поля выделили ее мужу!
— Тетя, вот это и есть та самая земля, которую весной подняли? — спросила Ин Сук.
— Да, девочка. Раньше здесь было болото да русло речки. А теперь — видишь: рисовые поля кругом.
— Ой, как много полей! И вы тут тоже работали, тетя, да?
— А как же, Ин Сук. Все работали. Работала и я вместе с братом Кан Гюном.
Так за разговорами они незаметно дошли до деревни. Крестьяне указали им дорогу к дому Квон Чир Бока. Куак Ба Ви к их приходу успел уже прибраться в сарае и сейчас распахивал поле Квон Чир Бока.
Квон Чир Бок и его жена встретили Сун Ок с радостью.
— Ох, пригласить-то мы вас пригласили, а теперь и самим неудобно: вон вам в каком домишке жить-то придется. Ну, да ничего; это же всего на несколько месяцев.
Застенчивость хозяев, приветливый прием, какой они ей оказали, развеселили Сун Ок.
— Что вы дом-то хаете? Вполне приличный дом! В деревне все дома такие.
Она открыла дверь, ведущую во вторую половину сарая, и заглянула в комнату. Комната была довольно просторная, стены ровные. К одной из стен, в верхней ее части, пристроены полки для домашней утвари.
— Ну что ж, очень неплохо!.. А чтобы не пачкалась одежда, мы оклеим стены газетами.
— Стены оклеить успеете, — сказала жена Квон Чир Бока, — отдохните сначала! Клей-то вам сварить?
— Нет, мы сами сварим… Мука у нас есть. Ин Сук этим делом займется. Мы вам помешали, вас, наверно, работа ждет?
— Да, уж я пойду, нужно еще посадить кое-что. Вот беда-то: вместо того, чтобы гостей принять как следует, приходится в поле бежать! Вы уж извините нас, пожалуйста.
Сун Ок улыбнулась; ей с первого же взгляда понравилась добрая, приветливая хозяйка.
— Какие же мы гости? Ведь в одном доме будем жить!
— Сегодня вы у нас первый раз, значит, пока еще гости, — рассмеялась хозяйка.
После того как Квон Чир Бок и его жена ушли, Сун Ок сказала:
— Слышишь, Ин Сук, давай-ка сварим быстренько клей, оклеим комнату до обеда и уйдем домой. У людей тут работы по горло, нечего им мешать.
— Хорошо, тетя…
Ин Сук взяла пакет с мукой и вместе с Сун Ок прошла в кухню. Они раскрошили комья муки и высыпали ее в маленькую кастрюлю. Сварив клей, они начали одну за другой приклеивать к стенам газеты. Меньше чем за час они оклеили газетами все стены. В окна они вставили плотную прозрачную оконную бумагу и, расстелив на кане новую циновку, купленную Куак Ба Ви, вышли на улицу.
Увидев их, жена Квон Чир Бока оставила работу и поспешила к дому.
— Куда это вы собрались? Заходите, заходите к нам в комнату! Вместе с нами пообедаете, отдохнете, а там уж и двинетесь. Что это вы так торопитесь?
Квон Чир Бок присоединился к жене и тоже начал уговаривать гостей остаться.
— Мы бы и рады, да пора домой. Комната теперь в порядке; нужно к переезду приготовиться, всякую утварь собрать. Спасибо вам, большое спасибо!
Когда они повернулись, чтоб идти домой, Куак Ба Ви придержал соху и крикнул им издали:
— Я завтра рано утром приду!
— Хорошо.
Придя домой, Сун Ок принялась связывать в узлы одежду и домашнюю утварь. Куак Ба Ви приехал за вещами на воловьей упряжке. Вещей набралось так много, что и половина не уместилась на возу. Решили взять с собой лишь самое необходимое: комод, три-четыре ящика с кухонной утварью, горшок с соевым соусом, узел с постелью и ручную швейную машинку. Погрузив вещи, тронулись в путь. Куак Ба Ви, держа в руках вожжи, шагал впереди упряжки, а Сун Ок шла сзади.
Когда они достигли перевала, Куак Ба Ви, желая дать жене немного передохнуть, остановил вола, вынул кисет с табаком и закурил.
— Устали, наверно?
— Нет, еще не устала.
Сун Ок положила на землю узелок, который она несла подмышкой, и примостилась на камне рядом с мужем.
— Закручинились, верно, женушка, что так нескладно все у нас получается? — спросил Куак Ба Ви и выпустил клуб дыма.
— Чего же мне кручиниться?
— Да вот — даже своего угла у нас нет.
Куак Ба Ви казалось, что он, как муж, не сумел выполнить перед женой своего долга, и ему было немного стыдно.
Вопрос мужа и рассмешил и огорчил Сун Ок.
— Вы что ж думаете, я раньше в роскоши жила?
— Я ведь говорил: не худо бы отложить свадьбу до осени, пока дела не поправятся. А Кан Гюн все торопил… Вот и пришел я к вам с пустыми руками. Меня-то бедность не пугает… А вот вам… — Куак Ба Ви не договорил и махнул рукой.
— Не нужно мне богатой и спокойной жизни!
Куак Ба Ви улыбнулся и поднял глаза на жену.
— Что же вам нужно, женушка?
— А вот думаю: не покурить ли мне?
— Вы разве курите?
— В прежние годы иногда баловалась… Говорят: папироска помогает от тоски избавиться…
Куак Ба Ви достал сигарету и протянул жене.
— Значит, на вас тоска напала? Не о прошлом ли?
Сун Ок отстранила сигарету.
— Нет, лучше не буду. А то еще приучусь курить… Я ведь вас просила не поминать прошлое… Разве я жаловалась на бедность, на трудности? Нет ведь… Почему же вы не даете мне забыть о моем прошлом? Мужчины, конечно, народ более выдержанный, спокойный… Вам легче… Но я — то ваше прошлое не ворошу! Мне ничего не нужно, я не боюсь никаких трудностей! Я хочу одного: чтобы вы меня поняли. Сегодня, когда в Корее повеяло свежим ветром, мне тоже, как и всем, хочется жить по-новому! Вместе с вами землю обрабатывать, помогать темным, отсталым женщинам. Ах, как это хорошо будет, когда все наши женщины пробудятся от векового сна и рука об руку с мужчинами начнут строить новую, светлую жизнь! Этого я больше всего хочу!
Голос у Сун Ок прерывался от волнения, на глаза навернулись слезы.
Куак Ба Ви смутился. Вот ведь как нескладно вышло: задел он своими словами незажившие раны жены. После неловкого молчания он сказал:
— Эх, не так вы меня поняли… Я же жалеючи вас… Обещаю вам, что об этом больше ни слова. А мысли у вас — верные… Я тоже изо всех сил буду стараться, чтоб настала у нас в деревне новая жизнь! Мне ведь тоже только одного хочется: чтобы крестьянам жилось вольготно, радостно, чтобы страна наша поскорей стала независимой… Кем я был раньше? Бобылем-батраком… Обид да лишений мне пришлось вынести побольше, чем другим крестьянам. Я — мужчина, вы — женщина, а жизнь-то для обоих была хуже каторги, мы оба всякого натерпелись. И давайте раз и навсегда договоримся думать только о будущем… Идет?..
— За меня можете не беспокоиться!
— Ну, так и за меня тоже!
Сун Ок звонко рассмеялась, и смех ее разрядил ту напряженность, которая возникла в их разговоре. Улыбнулся и Куак Ба Ви. Если бы кто взглянул на них со стороны, мог бы подумать, что между ними происходит одна из тех «добрых ссор» медового месяца, когда в споре «молодых» еще причудливо смешиваются упреки, вздохи, улыбки… На самом деле это был разговор о самом главном не только в их жизни, но и в жизни всего народа. Этот многозначительный разговор еще больше сблизил их, помог им еще лучше понять друг друга.
