Владимир Войнович - Деревянное яблоко свободы

– Вы узнаете о своей дочери, когда она будет в гробу, – сказал когда-то ее матери товарищ министра внутренних дел.

Жестокая реальность лежала в основе этого мрачного предсказания. Мало кому из соратников Веры Фигнер удалось перенести бесчеловечные условия одиночного заключения. Мрачные сырые камеры, скудное питание и в результате – цинга, чахотка и смерть. Умирали и слабые, и сильные. За два года сгорели слабосильный Клеточников и силач Баранников. Четыре года продержался Александр Михайлов, пять – Григорий Исаев и семь – Юрий Богданович. Некоторые сходили с ума, другие кончали самоубийством. Михаил Грачевский облил себя керосином из лампы и сжегся.

«Отсюда не выходят, а выносят!» Жандармы знали, что говорили. Тюремщики ставили своей задачей сломить заключенных не только физически, но и морально. Прошение о помиловании могло привести к сокращению срока. Но подать такое прошение Вера Николаевна не могла «ни при каких условиях». А когда за нее это сделала мать (и новый царь Николай II заменил бессрочную каторгу двадцатилетней), она готова была порвать всякие отношения с матерью. Только неизлечимая болезнь, а вскоре и смерть Екатерины Христофоровны примирила с ней ее непреклонную дочь.

Двадцать с лишним лет одиночного заключения! Сменялись поколения жандармов, сменялись и поколения заключенных. (При ней в Шлиссельбурге казнили революционера, который родился 3 апреля 1881 года, в день казни первомартовцев.) Двадцать с лишним лет она поражала своей стойкостью тюремщиков и восхищала товарищей. «…Все взоры, – вспоминал потом М.Ю. Ашенбреннер, – невольно обращались к ней, ожидая от нее слова, знака или примера».

…Пароход «Полундра» взбивал колесами мутную воду Невы. Вечерело, и беспечными огнями расцветал в отдалении стольный град Петербург. Пожилая женщина стояла на борту парохода, вглядываясь в расплывчатые очертания берегов. Два дня назад она спросила товарища, освобождавшегося вместе с ней:

– Чувствуете ли вы дуновение предстоящей свободы? Чувствуете ли, что стоите на рубеже светлого перелома в жизни?

– Нет, – отвечал он, – ничего не чувствую, я словно деревянный.

Не то же ли самое чувствовала сейчас и она? После долгих лет одиночества трудно вновь приспособиться к жизни среди людей. Для некоторых это новое испытание окажется непосильным, и они кончат жизнь самоубийством. «…Свобода моя, – напишет через несколько месяцев Фигнер, – похожа на деревянное яблоко, лишь снаружи искусно подделанное под настоящее: мои зубы впились в него, но чувствуют нечто совсем не похожее на фрукт».

Выдержав столь долгое заключение, она вынесла и испытание свободой. Увидела конечный результат своих усилий: установившийся на долгие десятилетия тоталитарный строй. Строй, совершавший на протяжении всей своей семидесятилетней истории неслыханное насилие над собственным народом и сделавший жильем миллионов не хрустальные замки из снов Веры Павловны и мечтаний Николая Морозова, а лагерные бараки. Ради этого жертвовали чужими и своими жизнями Вера Фигнер и ее товарищи? Нет, конечно, у них были другие намерения. Благие. Которыми, как известно, устлана дорога в ад.

После революции Фигнер занималась общественной и литературной деятельностью в тех ограниченных пределах, которые допускала советская власть. А допускала она вспоминать кое-что о прошлом, мечтать сколько угодно о будущем и не совать свой нос в настоящее.

Вера Николаевна Фигнер умерла в 1942 году в возрасте девяноста лет.

Не бродить нам больше по ночам вдвоем (англ.).

Добрый вечер, дорогой (англ.).

Что случилось? (англ.)

Присядьте, прошу вас (англ.).

Мужчина остается мужчиной (англ.).

Почему они хотят мокнуть под дождем? (нем.)

Они русские (нем.).

Иван Окладский стал впоследствии провокатором, в течение 37 лет сотрудничал с царской охранкой и был судим советским судом в 1925 году.

Морганатическая жена императора.

При моей жизни этого никогда не будет! (франц.)

Казнь Геси Гельфман была отложена в связи с ее беременностью. Она умерла в тюрьме вскоре после рождения ребенка.