– его стал возмущать тот факт, что мальчик выглядит несчастным.
Раз в неделю мисс Грант приводила Джона в небольшую библиотеку дяди Адальберта, где он мог показать старику, чему научился. В целом мальчик демонстрировал неплохие успехи, и хотя баловать его похвалой было неуместно, Адальберт одобрительно кивал и благодарил мисс Грант за хорошую работу. Иногда Джон спотыкался на каком-нибудь слове или неправильно отвечал на простые вопросы двоюродного дедушки, и опекуну приходилось делать ему замечание. Порой Адальберт замечал в ребенке угрюмость и враждебность, что можно было принять за жестокость, если бы не юный возраст и не статус сироты. Мисс Грант умела уговорами добиться желаемого от Джона, и Адальберт держал свои мысли при себе, чтобы, не дай Бог, не спугнуть такую отличную гувернантку и не пришлось искать замену. Однажды старик спросил мисс Грант, не кажется ли ей, что Джон немного капризный, но она заверила, что Джон совсем не доставляет хлопот.
– Вы можете быть с ним построже, если это необходимо, – ласково сказал он гувернантке и передал ей бразды правления.
Адальберт гордился собой, когда со временем нашлись другие дети, с которыми Джон мог играть под присмотром мисс Грант. Но вскоре он обнаружил, что эти посещения совпадали с его длительными прогулками или отъездами.
Одна из обязанностей опекуна заключалась в сохранении наследства мальчика до момента его совершеннолетия. Он делал это усердно, приезжая в Лондон каждые несколько месяцев, чтобы побеседовать с бизнесменами, вложившими капитал родителей Джона, и проверить, все ли хорошо в двух домах, сданных в аренду. Когда он впервые принял управление наследством, то обнаружил, что покойный Арчи Трейдер успел удвоить приданое племянницы и очень успешно вложил средства, так что по прошествии еще двадцати лет мог бы сколотить довольно приличное состояние для своей семьи. Это обстоятельство лишь подтвердило нелестное мнение старого адвоката о биржевом маклере, который рискнул всем этим ради ненужной поездки во Францию.
Именно после одного из таких визитов в Лондон, когда арендатор, задержавший оплату, довел Адальберта до ручки, по возвращении домой его встретила у ворот добросердечная мисс Грант, которая извиняющимся тоном сообщила: «Мальчики, они и есть мальчики».
Если она считала, что это хорошее начало разговора, то плохо знала своего работодателя.
– В чем дело, мисс Грант? – коротко спросил он.
– В крикете, я боюсь. Другие дети учили Джона играть, а я наблюдала за ними. Мы были на приличном расстоянии от дома. Оказалось, у него чудесный глазомер и он очень силен для своего возраста. В самый первый раз, когда ему предстояло ударить по мячу битой, он отбил легкий мяч и сделал это великолепно… – Она посмотрела на старика с надеждой, что рассказ о доблести Джона смягчит последующие новости.
– И что случилось дальше, мисс Грант?! – нетерпеливо воскликнул Адальберт.
– Я никогда не думала, что он может запустить мяч так далеко, но, боюсь, мяч разбил окно на втором этаже… Конечно, это полностью моя вина, – твердо сказала она.
– И где эти дети? – спросил он.
– Они все разошлись по домам. Остались только мы с Джоном.
Возможно, если бы Джон выглядел раскаявшимся, возможно, если бы он улыбнулся, подбежал к двоюродному дедушке и попросил прощения, Адальберт отреагировал бы иначе. Но когда адвокат подошел к лужайке, где стоял мальчик с крикетным мячом в руках, то обратил внимание на угрюмый взгляд ребенка.
И тут адвокату пришло в голову, что этот мальчишка его обременяет. Его жизнь в полном беспорядке, он вынужден проводить драгоценные дни в Лондоне, ругаясь с нечестными квартиросъемщиками, а теперь этот пацан, не проявивший благодарности или родственной привязанности, смотрел на своего многострадального благодетеля с нахальной угрюмостью и с удовольствием бил окна в доме двоюродного деда, как какой-то мятежник или революционер.
– Сожалеешь о содеянном? – угрожающе спросил он.
– Да, дядя. – Он, конечно же, солгал и даже не потрудился притвориться, что ему жаль.
– Если ты с друзьями так себя ведешь, то больше им сюда приходить не стоит. – Адальберт говорил это не всерьез, но хотел шокировать мальчика.
Старик не понимал, что для ребенка это означает, что друзья навсегда от него отвернутся.
Никаких оправданий. Только лишь угрюмый взгляд. Адвокат решил пристыдить внучатого племянника:
– Что бы твоя дорогая матушка подумала, будь она жива?!
Казалось, подействовало. Он увидел, как лицо мальчика сморщилось, как будто он собирался заплакать. Но Адальберту этого было мало.
– Но ты унаследовал свой угрюмый вид и манеры не от матушки, – заметил он. – Без сомнения, это от отца, чье легкомыслие убило твою мать и оставило тебя сиротой на моем попечении.
– О сэр! – раздался испуганный крик мисс Грант.
Адвокат быстро обернулся, но было слишком поздно.
Дальше все случилось так быстро, что всех троих застало врасплох. Личико мальчика исказилось от боли, затем от гнева, после чего Джон запустил мячиком в своего двоюродного дедушку. То ли Джон так метко прицелился, то ли все произошло по чистой случайности, но мяч попал старику прямо промеж глаз. Пошатнувшись от удара, он повалился навзничь, не успев даже согнуть ноги в коленях, и теперь лежал с открытым ртом в траве, глядя в небо неподвижными глазами.
Мисс Грант, поняв, что хозяин без сознания, помчалась в дом, требуя принести воды, и оставила Джона без присмотра.
Мальчик подошел к дедушке, чье лицо казалось серым. Никаких признаков жизни. Он убил его.
А потом пришло ужасное осознание. Каждый ребенок знал, что бывает с убийцами. Меня повесят, подумал Джон. Он не дождался даже милой мисс Грант, повернулся и бросился наутек.
Когда мисс Грант вернулась с кувшином воды и начала вытирать лоб Адальберта, то заметила отсутствие ребенка, но предположила, что тот убежал в дом. К тому времени, как конюх оседлал лошадь и поехал за доктором, Адальберт уже начал приходить в себя.
Мисс Грант и повар помогли старику пройти в спальню, где он лег с холодным компрессом на голове.
Только тогда гувернантка обнаружила, что ее подопечный исчез.
Она обыскала дом и всю прилегающую территорию, прошлась по дороге, ведущей к деревне, и зашла в дома товарищей Джона по играм. Никто его не видел. Вернулся конюх с доктором, который объявил, что у Адальберта останется большой синяк довольно надолго, но череп цел.
– Ему нужен полный покой. Если что-то изменится, немедленно пошлите за мной, а так я заеду утром.
Когда мисс Грант рассказала доктору об исчезновении мальчика, тот посоветовал пока не волновать Адальберта этой новостью.
– Он ничем не сможет помочь в нынешнем состоянии, – сказал доктор. – Мальчик проголодается и скоро объявится.
Она послала конюха на хребет и велела дежурить до заката, а сама пошла в лес и искала, сколько могла. Но наступила темнота, а Джон так и не появился.
В ту ночь мисс Грант снова отправилась в лес с фонарем и, должно
