Толпа глухо заволновалась, пришла в движение. Кто-то поднял с земли булыжник. Его примеру последовали другие.
- Бросайте, мусульмане! - неистовствовал сберегатель мавзолея. - Аллах направляет вашу руку! Святой Али шлёт вам свое благословение! Да свершится воля всевышнего, да грянет суд божий!
Уже прицеливался в голову Мебуве высокий, худой, измождённый человек с огромной гнойной болячкой на шее...
Уже зажал в руке осколок камня паломник с отёчным, дёргающимся лицом, изъеденным язвами...
Уже начали снова завывать и пританцовывать дервиши, набирая полные горсти камней...
Кто первый?!.
- Не надо! Не надо! Не надо! Не надо!
Истошный, пронзительно-жалобный детский крик повис над площадкой перед мазаром.
Хамза - взъерошенный, заплаканный, маленький - вырвался из толпы паломников и метнулся к Мебуве.
Раскинув в стороны руки, доставая старику головой только до пояса, он прижался спиной к Мебуве, загораживая его от толпы.
- Нет! Нет! - кричал Хамза. - Не бросайте камни в этого деда!
Обессиленный всем пережитым, лишённый смертью сына способности отчётливо воспринимать что-либо, старик в немом изумлении смотрел на Хамзу сверху вниз полубезумным, помутившимся взором.
- Сынок, ты вернулся ко мне? - улыбнувшись, спросил Мебува во внезапно наступившей тишине. - Здравствуй, сынок...
Ибн Ямин не помнил, как он выскочил из толпы. Чалма упала с его головы и волочилась за ним.
- Хамза, вернись! - испуганно закричал лекарь. - Назад, Хамза! Тебя убьют!
Он споткнулся и упал.
Он уже слышал свист камней над головой...
И в эту минуту на площадке перед мазаром снова произошло невероятное, в который уже раз за этот день.
- Стойте, люди!! - вдруг загремел голос Мияна Кудрата. - Остановитесь! Не надо бросать камни!..
Гулкое эхо многократно повторилось над ущельем.
- Внимайте мне, люди! - напрягаясь ещё сильнее, взывал главный шейх. - Слушайте меня, мусульмане!.. Аллах снова озарил мою душу!.. Произошло диво дивное! На престоле всевышнего принята просьба этого мальчика!.. Только сегодня на ваших глазах была отрезана его ритуальная косичка... Только сегодня принял святой Али этого мальчика под своё покровительство!.. И вот он уже посылает ему свою первую милость, свою первую помощь, свое благословение!.. Этот мальчик, этот невинный и безгрешный младенец просил не бросать камни в грешника Мебуву!.. Святой Али-Шахимардан не заставляет долго ждать достойных!.. Святой Али выполняет просьбу мальчика, святой Али прощает Мебуву, как бы ни были велики его грехи перед нашей гробницей... Иди, Мебува, ты избавлен, ты прощён...
Али-Шахимардан дарует тебе жизнь... Аллах акбар! Велик аллах и велики дела его! Да сбудется воля всевышнего над всеми нами.
Аминь!
И смотритель гробницы, как и подобает мусульманину, молитвенно провел ладонями по лицу.
- Аминь! - глухо отозвалась толпа, повторяя ритуальное движение главного шейха.
Величественным, медленным жестом, вновь обретая всю свою значительность и важность, Миян Кудрат вытянул обе руки в ту сторону, где стояли Хамза и Хаким.
- Чело этого мальчика, - торжественно возвысил голос Миян Кудрат, показывая на Хамзу, - было позлащено сегодня взиманием всевышнего... Да будет долгой жизнь этого мальчика!
Да будет высокой его доля! Аминь!..
- Аминь! - повторила толпа.
Нет, не случайно носил Миян Кудрат титул высшего духовного лица Коканда и Маргилана. Высокий сан хранителя и сберегателя гробницы Али-Шахимардана был возложен на него по праву. Вряд ли нашёлся бы на всем белом свете человек, который сумел бы так вовремя услышать голос всевышнего.
Богохульство Мебувы лишило Мияна Кудрата его всегдашней осторожности и выдержки. Ослепленный ненавистью к старику, в припадке неуправляемого гнева он дал волю своим чувствам, приказав забросать Мебуву камнями.
И сразу же пожалел об этом.
Два трупа перед святой гробницей в один день - это было много. Тем более трупы отца и сына. Святой Али должен дарить исцеление во славу усыпальницы, а не сеять смерть. Тем более близких родственников, отца и сына, почти целой семьи. Известие о таком событии, как ни объясняй его волей самого аллаха, разошлось бы худой молвой по всей округе, по всей Ферганской долине.
Но было уже поздно. Камни уже были подняты.
И тут неожиданно пришла помощь.
От этого странного мальчугана Хамзы.
Несколько секунд было дано главному шейху на размышление.
Но недаром считался Миян Кудрат лучшим толкователем воли Али-Шахимардана в таких обстоятельствах, когда острая ситуация требовала защитить не только славу гробницы, но и всю мусульманскую веру.
И его осенило.
Он любил такие напряжённые моменты, когда нужно было выходить на поединок с неизвестным решением и лихорадочно искать его, чтобы переломить настроения большого количества людей, сломать волю толпы, навязать ей свою волю и позвать за собой, повести туда, куда было нужно ему.
Собственно говоря, это и было его профессией - умение увлекать людей за собой, умение склонять их на свою сторону, способность сурово и властно пасти мусульманские души, лишая их хозяев возможности думать и чувствовать самостоятельно, вгоняя всё разнообразие и богатство духовных человеческих проявлений в однозначные уложения корана и шариата.
И он преуспевал в этой нелёгкой профессии, святой Миян Кудрат, местоблюститель гробницы Шахимардана, всегда выходя победителем из поединков с настроениями паломников, дервишей, фанатиков - любой религиозной толпы.
...Носильщики подняли на плечи носилки с телом мёртвого сына Мебувы и двинулись к спуску со скалы. Шейхи Бузрук и Хурумбай вели старика, поддерживая его с двух сторон под руки. Паломники расходились. Несколько человек вызвались проводить Мебуву до выхода из ущелья и дальше - до кишлака Вадил, где он смог бы нанять повозку.
Около Мияна Кудрата остался только шейх Махсум.
- Позови ко мне отца этого мальчишки... Хамзы, - приказал смотритель гробницы.
Махсум привёл ибн Ямина.
Низко склонив голову, стоял перед Мияном Кудратом лекарь Хаким.
- На твоем сыне грех, - тихо, чтобы не слышали окружающие, сказал смотритель гробницы, - но ты сам, видно, благочестивый и праведный мусульманин, и поэтому я прощаю твоего сына...
- Да быть мне вашей жертвой, - пробормотал ибн Ямин, - мой сын не понимал, что делает, он ещё совсем несмышлёныш...
- Вернёшься домой - собери почтенных людей и молитвами выгоняй из мальчишки злой дух дерзости, - посоветовал Миян Кудрат.
- Ваши наказы будут исполнены, - закивал головой Хаким. - Ваше святое дыхание коснулось моего сына, и если аллах и моя вера позволят мне, я постараюсь вырастить из Хамзы верного проповедника нашей великой религии, корана и шариата.
- Аминь, - одобрил Миян Кудрат программу воспитания Хамзы. - Да помогут тебе в твоём святом деле дух Шахимардана и твёрдая воля аллаха.
Ибн Ямин поклонился, достал из кармана халата мешочек - кисет с серебром (последний, отложенный на обратную дорогу) и протянул его сберегателю праха святого Али-Шахимардана.
Стоявший рядом с Мияном Кудратом шейх Махсум, даже не взглянув на главного шейха, взял мешочек с деньгами и сунул его к себе в карман.
...Спустившись с горы Букан в кишлак Шахимардан и расположившись на отдых и ночлег во дворе чайханы, в которой он с сыном провёл предыдущую ночь, почтенный ибн Ямин, лекарь, табиб из Коканда, узнал вечером, что карлик дервиш, главный виновник смерти сына Мебувы, тоже умер в тот день от сердечного приступа наверху, на скале, под стенами священного мазара - гробницы святого Али-Шахимардана.
Глава вторая. СЫН ЛЕКАРЯ И ДОЧЬ БАЯ
До 1866 года Коканд был столицей Кокандского ханства.
Возникший на пересечении древних торговых путей, город в течение многих веков славился изделиями своих ремесленников - кожевенников, гончаров, медников, ткачей, сапожников, кузнецов.
После основания нового административного центра Ферганской долины - города Скобелева железная дорога связала Коканд с Россией. И сразу же бывшая ханская столица превратилась в крупнейший перевалочный пункт оптовой торговли хлопком. Появились первые хлопкоочистительные заводы, маслобойные и мыловаренные фабрики, начались разработки небольших месторождений угля и нефти. Складывались первые миллионные состояния. В финансовых кругах приобретали известность имена Рузи Ахунбая и Ахмадбека Тимербекова. Бывший торговец сушёным урюком Миригулишанбай вошёл в число пайщиков иранской кампании. А знаменитый Миркамилбай Муминбаев из Андижана, хозяин несчётных конских табунов и овечьих отар, превратясь из простого степного бая в скотопромышленника, вёл свои дела уже в партнёрстве со многими лучшими торговыми домами России.
В самом Коканде год от года крепли хлопковые фирмы Потеляхова и Вадяева. Но быстрее всех увеличивал обороты своего хлопкоочистительного завода широко известный в городе потомственный землевладелец Садыкджан-байвачча. Капиталы его росли, как говорится, не по дням, а по часам. Сосредоточив контроль за выращиванием, обработкой и вывозом хлопка по железной дороге во внутренние районы России, Садыкджан-байвачча в течение нескольких лет стал наиболее заметной фигурой среди новой кокандской торгово-промышленной знати.
