То, что после непрерывного двухгодичного сидения рядом с князем Святополком боярин Блуд не захотел с недельку отдохнуть в своих владениях, удивило Микулу. Подобное странное поведение не укладывалось в обычные привычки бояр. Заодно в памяти Микулы всплыла вчерашняя встреча с отрядом новгородского воеводы.
Вспомнив о встрече, Микула снова интуитивно почувствовал какую-то скрытую взаимосвязь между вчерашним событием и поспешным приездом боярина Блуда в Киев. По логике выходило, что воевода Ярослава, являющийся его главным советчиком и помощником, не мог тратить время на обычную разведку. Но он мог оставить Новгород для встречи с важным человеком, который способен был оказать существенную помощь в войне с Владимиром. Но настолько существенную, что она была способна переломить ход войны. Но если это верно, то с кем тогда он встречался и какую искал помощь?
Микула изломал всю голову, размышляя на эту тему. Но когда он подошел к своему двору, он уже был твердо убежден, что новгородский воевода встречался именно с боярином Блудом. Все указывало на это. И даже то, что за спиной боярина тянулся давний грех предательства. Однако оставался неразгаданным вопрос, о чем они договаривались; чем боярин мог помочь Ярославу. Впрочем, в любом случае факт встречи новгородского воеводы и старого предателя свидетельствовал о том, что в ближайшее время в войске киевского князя должно произойти что-то значительное, что изменит весь ход дальнейших событий.
Сделанный вывод показался Микуле таким важным, что он переменил дальнейшие планы. Теперь он считал, что сообщение Святополку о встрече боярина Блуда с новгородским воеводой являлось более важным, чем осмотр лагеря киевского войска. Поэтому он не поехал смотреть на собираемое Владимиром войско, а решил сразу отправиться в Вышгород, из которого вернулся только вчера.
Микула проехал уже почти полпути, но у перекрестка, где боковая лесная дорога уходила во владения боярина Блуда, он опять придержал коня.
Конечно, к Святополку надо было ехать без задержки, но Микула вспомнил, что вчера он оставил княгиню в плохом состоянии. И Святополка обязательно будет интересовать состояние матери.
Микула взглянул на небо. Нестерпимо яркий шар плыл волшебной ладьей среди надувшихся дождевой серостью редких облаков, бежавших с запада, как испуганная овечья отара. Откуда-то из леса стальной перетянутой струной надрывно звенели цикады. До того момента, когда солнце упадет за далекий лес, было далеко.
Рассудив, что до села туда и обратно по короткой лесной дороге не больше пары часов пути и он успеет попасть в Вышгород до наступления темноты, Микула решил все-таки снова заехать в село и проведать княгиню.
Приняв решение, он направил коня в темный, как разинутая глотка огромного животного, проем лесной тропы. Как ни спешил Микула, но по лесной тропе гнать коня опасно: его мог испугать и лесной зверь, да и легко было сломать ногу об упавшую ночью на тропу сухую ветку. Поэтому Микула придерживал дрожащего коня, чуявшего опасного лесного зверя и готового при первой же возможности пуститься в сумасшедший бег.
Через некоторое время, почти в том месте, где Микула в прошлый раз встречал новгородский отряд, его конь снова забеспокоился и фыркнул, подавая знак, что навстречу им едут всадники.
Микула привычно нырнул в уже проверенное укрытие, и минут через пять увидел двоих всадников, которые тихо разговаривали на ходу.
Одного всадника Микула сразу узнал, это был новгородский воевода Будый. У второго лицо было закрыто до глаз белой лептой из тонкого полотна. Тело этого всадника тщательно скрывал широкий плащ, но и под ним было заметно, что телосложением он значительно уступал старому воину. Его движения, были странно округлые и мягкие.
Около места, где Микула съехал с тропы, конь воеводы фыркнул, и тот остановил его. Привстав на стременах, он осмотрелся и проговорил:
— Тут где-то рядом с дорогой звериная нора.
В ответ послышалось:
— Здесь люди ездят мало, поэтому зверь непуганый.
Микула замер от удивления — голос был женский.
— Зверь нам не страшен, — проговорил Будый. Он хлопнул себя по щеке, убивая комара, и, рассматривая красное пятно на ладони, засмеялся: — Опаснее всех этот кровопийца. Смотри, княжна, чтобы эти кровопийцы не испортили твое нежное лицо.
Всадник, говоривший женским голосом, со вздохом ответил:
— То, что комарики накусают, не беда. Беда, коль боярин Блуд не выполнит свое обещание или проговорится кому. Брату Ярославу тогда придется плохо.
— Поэтому он и просит тебя вмешаться в это дело, — склоняясь к собеседнице, доверительно проговорил Будый.
Он вынул из-за пазухи небольшой сверточек и подал его княжне. Княжна развернула сверток, и в ее руках сверкнул красный камень на золотом перстне.
Княжна приподняла его над собой, чтобы посмотреть на свету, и заметила:
— Красивый и дорогой перстень.
— Еще дороже то, что находится внутри, — с хриплым смешком проговорил Будый.
— Это то же, что ты дал и Блуду? — спросила княжна.
— Да, — немного помешкав, признался Будый, и, продолжая ранее начатую в беседе мысль, напомнил: — Если наше дело не выгорит, то Владимир разгромит Ярослава и посадит его в подвал. И даже то, что он умрет во время похода, ничего не изменит — Борис доведет войну до конца, потому что Ярослав выступил не столько против отца, сколько против него. Поэтому Владимир должен умереть еще до выхода в поход. Поэтому основное дело должна сделать ты. А Блуд на крайний случай.
Княжна с сомнением разглядывала перстень.
— Что-то не по себе, — призналась она. — Владимир все же мой отец.
Будый шлепнул по щеке, размазывая очередного комара:
— Позволь, княжна, тебе напомнить, что у Владимира шесть жен и почти тысяча наложниц. И у многих есть дети. А мать у тебя и Ярослава одна — а значит, и кровь у вас одна. А что Владимир сделал с твоей матерью Рогнедой? Он убил ее родню и забрал себе их земли. Он прогнал Рогнеду из дворца и заставил жить в нищете. Он хотел ее казнить. И только твой братец Изяслав смог спасти ее от неминуемой гибели. А как он с тобой сейчас обращается? Тебе прочат монастырь, потому что Владимир не хочет отдавать тебя замуж. Нет, Владимир тебе не отец! Он грубое животное. А твой брат любит тебя и, став киевским князем, выдаст тебя замуж за короля.
Княжна перебила:
— Я хочу сама выбрать себе мужа!
Будый нимало не смутился.
— Сама выберешь, — сказал он хладнокровно. — А еще он даст тебе богатое приданое. Обещаю, в приданое он отдаст тебе земли, которые сейчас принадлежат Святополку.
— Владимир зверь — я его боюсь! — сказала княжна и решительно надела перстень на палец. Надев перстень, она уверила: — Я свое обещание выполню, но пусть брат Ярослав не забудет свои обещания.
Будый положил руку на шею лошади княгини и ласково проговорил:
— Не беспокойся, княжна, я не позволю Ярославу забыть свое обещание. А сейчас поехали. Не нравится мне это место, как бы и в самом деле зверь на нас не напал.
Будый и княжна уехали.
Микула снова полежал в кустах некоторое время, а затем продолжил свой путь. Все это время он осмысливал услышанный разговор. Личность княжны для него не представляла загадки, хотя он раньше ее никогда и не видел, но всем было известно, что у Ярослава была одна единоутробная сестра — Предслава. Таким образом, из подслушанного разговора было видно, что Предслава намеревается отравить своего отца. Эта весть была настолько важной, что Микула был окончательно уверен, что не напрасно задержался по пути в Вышгород.
После переговоров с боярином Блудом и княжной Предславой Будый со своим отрядом спрятался в лесах под Киевом, на лесной поляне, на краю небольшой балки. Место было удобное: кряжистая ива плакучими серебристыми ветвями нависала над обрывистым песчаным склоном, а из толстых корней, похожих на окаменевших змей, сочился скудный родничок, воды в котором было только что зайцу напиться. Под шатром всегда царил прохладный полумрак. Здесь было приятно, лежа около шепчущего вечную песню ручья, пережидать жаркий полдень.
Будый наткнулся на это место во время охоты, еще в молодости, когда был отроком в Святославовой дружине.
Теперь это укромное место воеводе пригодилось в самый раз: под шатром можно было скрыть и людей, и лошадей; а подойти к поляне можно было только со стороны дна балки, так как поверху балку окружали непроходимые заросли колючего терна.
Блуд предлагал Будому остановить отряд в одном из его сел, однако старый воин никому не доверял, а тем более закоренелому предателю.
Встретившись с Предславой и боярином, Будый намеревался вернуться в Новгород, но перед тем как уйти, он послал двоих разведчиков к лагерю войска Владимира, чтобы высмотреть, с чем придется столкнуться новгородскому войску, если ни Предслава, ни боярин Блуд не смогут или не захотят сделать то, что им было поручено.
