— Молодец, Ветерок. Молодец.
Ласковое слово и для коня приятно, но Микула вынул из кармана кусочек посоленного хлеба и поднес Ветерку к губам. Конь осторожно взял с ладони хлеб теплыми мясистыми губами. Микула немного придержал ладонь у влажных губ и повел коня на тропу.
Коста уже находился на тропе.
Перед тем как сесть на коня, Микула заботливо проверил, не сбилось ли седло и потник под ним.
Коста также принялся поправлять седло.
Поправив седло коня, Микула поинтересовался:
— Коста, а ты чего заохал?
Коста задумчиво бросив взгляд в сторону ушедшего отряда, ответил:
— Я удивился, начальник отряда мне показался знакомым.
— Да, и на кого же он похож? — спросил с любопытством Микула.
— Я подумал сначала, что это новгородский воевода боярин Будый, — неохотно сказал Коста.
Микула удивился:
— Новгородский воевода — но что он тут делает?
— Вот и я говорю, что это никак не может быть Будый. Он сейчас должен в Новгороде войско собирать для войны с Владимиром, а не шататься с малым отрядом по нашим лесам в поисках дичи, — сказал Коста и вспрыгнул на седло.
Микула также сел на коня, и они неторопливо двинулись по тропе. Они ехали рядом, почти касаясь боками коней. От скуки Коста принялся негромко рассказывать о том, как ремонтируется дорога на Новгород. По его словам, работы шли не очень спешно, из чего можно было сделать вывод, что Владимир с войском вряд ли сможет выйти раньше начала осени.
Так они выехали на киевский тракт, тут им надо было расставаться, Микуле ехать в Киев, а Косте в Вышгород. Перед расставанием Микула неожиданно для Косты поинтересовался, куда ведет дорога, по которой выехали встреченные ими в лесу всадники.
Коста, недоумевая вопросу, ответил, что дорога ведет в направлении владений боярина Блуда.
Микула уже многое слышал о боярине Блуде. К тому же именно по его вине Ярина попала в рабство. Однако Микула относился к боярину вполне равнодушно, потому что, общаясь с дружинниками, он убедился, что многие из них ничем не хуже, но и не лучше боярина Блуда.
Разница была лишь в том, что варяги, которых интересовало только золото, местного населения сторонились и к нему относились намного жестче. Все они вели себя как жадные завоеватели. Наемники.
В дружине Святополка варягов не было. Она состояла из местных жителей, которые заводили семьи, дворы. Эти служили не только ради золота, но и ради земель и вотчин. Как, собственно, и Блуд.
В том, что разведывательный отряд Ярослава, с которым Владимир готовился воевать, ходит по киевским землям, ничего удивительно нет, — каждый князь желает знать, что творится у его соседей. Правда... Правда воевода Будый был слишком большим человеком, чтобы лично заниматься разведкой. Первому воеводе князя положено выполнять и самые главные задания, такие задания, от которых зависел итог войны. А первый воевода и воспитатель Ярослава теряет время в киевских лесах? Невероятно!
Как ни прикидывал Микула, все равно он никак не мог понять причины, что побуждает главного воеводу лично проводить разведку в местах, где он уже не раз бывал раньше. Разумных объяснений не находилось.
В результате своих размышлений Микула уверился в одном — Будый не зря проезжал через эти леса; что-то в этом было. Но что, Микула пока понять не мог, и это сильно его расстраивало.
Так, в задумчивости, он доехал до Киева.
По совету Свенельда в Киеве Микула завел свой небольшой двор, в своем доме удобнее встречаться с нужными людьми, да в Микула теперь в Киеве жил больше, чем Зышгородс.
Заодно Микула подружился с Ратшей, который заделался богатым купцом. По дружбе тот помог ему найти двор для покупки. Дружба с Ратшей оказалась полезной и в другом отношении: Ратша, поддерживавший торговые отношения со многими дружинниками, оказался весьма осведомленным источником информации. Кроме того, через него Микуле удалось познако миться со многими киевскими дружинниками, что позволило ему, не вызывая подозрений, часто бывать на великокняжеском дворе. Все это немало способствовало хорошей осведомленности Микулы в делах Великого князя.
Для присмотра за двором и ведения хозяйства Микула через Ратшу выкупил у боярина Блуда Векшу и Марфу. К сожалению, их дочерей выкупить оказалось невозможно: как только они подросли, их роздали замуж в другие деревни.
Векша и Марфа, привыкшие к тяжелой работе, неохотно, но с рабской покорностью восприняли переезд в Киев, оторвавший их от привычной жизни. Не особенно обрадовались они и когда поняли, что попали к Микуле. Видя это, Микула сказал им, что они свободны, но так как им все равно идти некуда, то могут жить на его дворе в роли наемных работников.
Векша прикинул и согласился — в его возрасте все же жить в городе легче, чем пахать поле с риском умереть с голода.
Ратша не очень одобрил поступок Микулы — рабы обходятся дешевле, чем наемные работники. Но Микула категорически отказался, рабство вызывало у него отвращение. Рабы не могут добавить счастья в жизни. Все это он попытался объяснить Ратше, тот не очень понял смысла речей Микулы, но глядеть на него стал с повышенным уважением. Впрочем, ничего удивительного, принципы — вещь дорогая, и, чтобы следовать им, надо иметь немалое мужество.
Подъехав ко двору, Микула постучал рукояткой плети но забору, и вышедший на стук Векша открыл ворота и помог Микуле слезть с коня. Передав ему повод, Микула предупредил, что ему может понадобиться срочно выехать в Вышгород, а потому конь должен быть хорошо накормлен.
Пообедав, Микула прилег отдохнуть.
О том, что он нашел Ярину, Микула пока не говорил ни Векше, ни Марфе. Пока Ярина была несвободна, Микула не хотел причинять им лишнего горя.
Отдохнув, Микула отправился к Ратше и застал того в радостно возбужденном состоянии.
Ратша, с растянутым в улыбке до ушей ртом, ходил по горнице и что-то складывал в тюки. У него был вид внезапно помешавшегося.
— Ты чему радуешься? — спросил недоумевающий Микула.
— Владимир войско собирает в поход на Ярослава! — радостно выпалил Ратша, довольно потирая руки.
— Ну, слышал об этом, — проговорил Микула, еще не понимая причин радости своего приятеля. — Но тебе-то что от этого?
— Как что? — изумленно воскликнул резко остановившийся и вставший столбом посредине горницы Ратша. Его удивило, что Рахдай, сам когда-то бывший торговцем, не понимал простого последствия всякой войны. Заподозрив, что Микула шутит, Ратша пояснил:
— Киевское войско по пути будет грабить новгородские земли, и потому удах будет много добра: пушнины, меда, воска, рабов. Но ведь дружинникам таскать за собой обозы накладно, а потому они обязательно захотят обменять все добро на золото и серебро. К тому же должен кто-то в случае гибели передать золото жене и детям? Вот и я собираюсь ехать с войском, такой барыш редко бывает. Сам знаешь — за одну такую поездку можно окупить «сам-десять». А то и больше.
Он доверительно зашептал:
— Дружинника убьют, кто будет знать, сколько я должен ему золота?
— Кому война, а кому мать родная! — усмехнулся Микула. Впрочем, война в первую очередь дело торговое Не ради забавы воюют, а ради золота, земель, рабов. Хотя дело и опасное — кто побеждает, тот’ и барыш получает. Но такова жизнь, и смерть ее подруга.
Микула предупредил:
— Смотри, война — дело опасное, А вдруг Ярослав побьет войско Владимира?
— Не побьет, — уверенно ответил Ратша. — С киевским войском идет и дружина Бориса. А ближе к Новгороду и Глеб подойдет. Сила получится неимоверная.
Он пригласил:
— Присаживайся к столу, медовухи хлебнем.
Микула сел на лавку, а Ратша полез в шкаф. Копаясь в шкафу, он продолжая говорить:
— Святослав тоже обещался подойти.
Микула напомнил еще об одной опасности:
— А разбойники...
Ратша мгновенно вынул голову из шкафа. Он был похож на хомяка, выглянувшего из норы:
— А вот этого опасаться надо, — рассудительно проговорил он. — Со мной поедут и другие купцы. Мы сообща наняли дружину малую. Но ее вряд ли хватит, так что буду дополнительно набирать себе личную охрану.
Ратша снова спрятал голову в шкафу, но через секунду вылез с серебряными стопками в одной руке и графином в другой.
Перенес все это на стол и поставил перед Микулой. Затем громко крикнул:
— Малка, принеси свежих пирогов с зайчатиной!
Из недр дома послышалось тонкое:
— Счас, принесу!
Ратша налил в стопки мед и поднял:
— За твое здоровье.
Микула поддержал:
— За твое тоже!
Выпив, Ратша вытер усы и задумчиво проговорил:
— Но мне бы в охрану воина сильного, как ты... Воину, способному одному сотню гнать, цена большая.,.
Ратша бросил на Микулу красноречивый взгляд и вдруг поинтересовался:
