Эльга помолчала, пытаясь сообразить, кто это.
– На Уте? – вымолвила она наконец.
– Он же одну привез?
Эльга замерла, лишь дрожащие пальцы перебирали концы узорного пояска.
Нет, этого не может быть.
Ингвар… после всего этого…
Ута – Дивиславова княгиня?
Эльга вдруг расхохоталась полубезумным смехом, даже согнулась к коленям.
– Сперва… Ута за Дивислава вышла… – еле выговорила она, отвечая на удивленные взгляды женщин, – за одного моего жениха! Теперь… другой мой жених… тоже… Я ли не хороша? Или приданого мало?
Мальфрид и две Предславовы бабы что-то говорили, но она их не слышала.
Если она сейчас выйдет за Мистину, весь белый свет примет это как подтверждение ее бесчестья.
Понятно, почему князь Предслав намекал ей на Свенгельдича – Олегову роду выгодно, чтобы Ингвар не получил в жены наследницу Вещего. А Мистина им не опасен: он после всей этой заварухи на много лет будет занят враждой с Ингваром – до смерти одного из них.
А вот Ингвар, получив ее в жены, станет первым наследником Олега и даже соперником его, если пожелает.
А Волховец… что Волховец?
Даже сделавшись киевским князем, Ингвар не перестанет быть наследником своего отца. И после смерти Ульва конунга станет править и на Ильмене, и на Днепре. Его держава будет так велика, что не уступит даже владениям его легендарных предков – самого Харальда Боезуба!
И ее детские мечты станут явью.
Вместе с Ингваром и она, Эльга, будет владеть землями от Варяжского моря до Греческого.
Неужели это все должно достаться Уте?
Нет, судьба предназначила эту славу ей, Эльге! Предназначила еще восемь лет назад, просто ее отец вовремя не понял, какие возможности тут открываются. Хотел лишить ее целого мира из-за каких-то… собачьих костей, о которых давным-давно все позабыли.
Из Плескова этого было не видно. Но ей-то теперь все видно очень хорошо, и она не отдаст своего.
И к лешему Мистину! Он ведь не может дать ей ничего подобного. И нос у него кривой!
– Я сама пойду к ним! – заявила Эльга, перебив оживленный говор в избе, и встала. – Если я ему не по нраву, пусть сам мне это скажет!
– Куда ты пойдешь? – Мальфрид кинулась к ней, схватила за плечи и силой усадила обратно. – Ты уже сама… побегала в чистом поле, теперь, вон, стыда не оберешься! Хватит. Больше я тебе позориться не дам. И долю брата моего никому другому забрать не позволю. Идите, найдите их обоих! – велела она челяди. – Приведите Ингвара и Мистину. К Свенгельду на двор ступайте, наверняка они там.
Там их и обнаружили.
Вопреки ожиданиям к Мальфрид они явились в обнимку и даже без следов драки на лицах. Драки никакой и не было: поскольку объяснялись они в присутствии Свенгельда, тот, вырастивший обоих, мог и укротить их одним взглядом.
– Да я бы разве когда… – повторял Мистина то, что уже сорок раз говорил всем. – Да все ребята видели: я по дороге к ней не лез. Ты же князь мой! Ты же мне брат! А это все жиды налгали, хотели нас поссорить! Не могут нам те сорок ногат простить. Зря ты Гостяту живым отпустил…
Войдя и увидев Эльгу, стоящую посреди избы, прямую и строгую, будто валькирия, оба утихли и пригладили волосы.
Эльга посмотрела сначала на одного, потом на другого, будто именно сейчас должна была сделать окончательный выбор между ними.
По лицу Мистины было видно, что он это воспринимает именно так.
Ингвар… его лица она прочесть не могла.
Он показался ей суровым и еще более возмужавшим за эти несколько месяцев.
И снова сердце пронзила тревога, что он сам может отвергнуть ее, и она не станет королевой державы от моря до моря!
– Здравствуй, князь Ингвар. – Эльга приветливо поклонилась. – Привез ли ты мое приданое?
– Привез. – Ингвар тоже поклонился. – И сестру привез. И мечи лиходеев с Наровы. Головы с них еще летом сняли – нельзя было сохранить.
– Стало быть, ты мое условие выполнил. И я свое выполню. Мой отец меня тебе обещал, я сама своей волей тебя избрала и к тебе с края света приехала. Будем играть свадьбу. А после свадьбы пусть твоя сестра всем настилальник покажет. Пусть люди видят, что чести моей урону не было. А не покажет – пойду в прорубь на Днепре брошусь, а ты – женись тогда на ком хочешь. Идет уговор?
Ингвар поднял руку ко рту, скрывая усмешку:
– Идет!
И протянул ей ладонь, как в ту их давнюю встречу.
Эльга с размаху ударила по ней:
– А теперь приведи ко мне наконец мою сестру!
Было уже давно за полдень, а я все сидела на Ингваровом дворе с Держаной и детьми.
Ингвар ушел еще в темноте и не возвращался, никаких вестей не приносили. Дружина спала, отдыхая после долгого пути. Челядь топила баню, хирдманы ходили туда по очереди, потом ели кашу и опять заваливались спать.
Потом какие-то люди привезли на санях трех молодых женщин с укладками и коробами и сказали: это Ингваровы жены, Свенгельд больше не хочет держать их у себя, раз у него теперь есть свой двор.
Я отвела их в свободную избу, чтобы устраивались, а потом приходили есть кашу. Их звали Желька, Зоранка и Славча, но я под платками не разобрала, где кто.
Все эти дела позволяли мне забыть о времени, но порой я, опомнившись, приходила в ужас от мысли, как много его убежало.
Где Ингвар и Эльга? Что с ними?
Помирились они, или в городе происходит нечто ужасное, о чем не знаю только я?
Не раз я выходила к воротам и осматривалась, но на пристанях и уступах Подола было тихо, только дымили оконца. С вершин гор тоже поднимались дымки, но тамошних строений мне отсюда было не видно.
Наконец меня позвали.
– Там пришел один… – сказал Забой, стороживший ворота. – Спрашивает, кто из хозяев дома есть.
– Князя Ингвара нет.
– Я сказал. Он спросил, а кто есть. Я сказал, княгиня есть. Он просится княгиню повидать.
– Но кто его прислал? – Я подумала об Эльге.
– По виду – леший его прислал! – скривился парень. – Я б не пускал.
Но я решила все же выйти: вдруг это от Эльги или Ингвара?
Мне была ценна тогда самая малейшая весть.
За воротами стоял такой человек… словом, я сразу поняла, почему Забой счел его посланцем лешего.
Это был мужчина уже зрелый, но настолько огрубевший и грязный, что лета его разобрать было трудно. Спутанные волосы, свалявшаяся борода, грязь в морщинах и кожа закопченная, будто он год не умывался. Веко над правым глазом было опущено – пришелец был крив.
– Ты кто? – спросил он, окинув меня взглядом единственного глаза. – Чья вдова?
– А ты кто такой? – Его повадка показалась мне уж слишком грубой, и я подумала, что не нужно было мне выходить к нему.
– Бьярки Кривой я.
Мне это имя ничего не говорило, кроме того, что он из варягов-урманов.
Правда, по-славянски он говорил как местный, видимо, прожил здесь всю жизнь.
– Плишка и Шкуродер были мои приятели. Всю жизнь мы с ними вместе, еще с отроков. Я с Вещим в Киев приехал! Мы у Вещего отроками были, с ним в первый свой поход пошли! И с тех пор все время вместе. Теперь вот они сдохли, а я тут один шатаюсь, как дерьмо в проруби!
– Чего ты хочешь? – Меня пробирала дрожь от его вида и хриплого голоса, хотелось поскорее отделаться от этого гостя. – Еды? Я велю вынести тебе…
– Давай и пожрать, коли есть. Но я не про то пришел. Князя Ингвара нету?
– Он пошел на Гору.
– Как вернется, ты скажи ему: это все побрательничек его, Свенгельдич.
– Что?
– Болтал про девку, что он вроде поимел ее по дороге. Поимел или нет – я не знаю. А трепотня пошла от его дружины. Нам Хрут и Кручина, его парни, рассказали, когда еще никто не знал. И про убрус, и про все. И уж верно, он сам им и велел. Не велел бы – они б молчали в старую обмотку.
Я похолодела.
Неужели это правда, что мы слышали…
– А потом он отпираться стал. Дескать, не я и дружина не моя! И Плишку со Шкуродером он прибил. Не сами они подрались. Мистина велел прибить, чтоб не разболтали, что это от него все пошло. Видать, девка-то не дала, вот он и развел кисель, чтобы хоть так ее получить да к Вещему в родичи набиться. Ужом пролезть! А побрательники мои ему мешать стали, вишь… Видать, и меня прибьет, как найдет. А только мне плевать. Пойду за дружками моими. Что я без них?
Он хотел идти прочь, но обернулся:
– Так будет пожрать чего?
Я велела вынести ему остатки каши и три последних остывших блина, а сама вернулась в дом.
Не все мне было понятно из его сбивчивой речи. Но похоже, Гостята был прав, пытаясь отвести подозрения в клевете от себя и своих людей. Это пошло от Мистины, и он даже убил кого-то, чтобы скрыть свой след. Рассказать об этом – единственная доступная бродяге месть за своих старых товарищей.
И он хотел, чтобы об этом знал Ингвар.
Если окажется, что тот поверил слухам и хочет отказаться от Эльги, конечно, я ему передам все, что мне рассказал Бьярки. Не знаю, сумеют ли потом его сыскать, подтвердит ли он свои слова. Впрочем, кому поверят: спившемуся бродяге или сыну знатного воеводы?
