я оставил ей мой кинжал.
Веспасиан усмехнулся и застегнул на ремне пряжку.
— Что ты намерен сделать со своими стадами?
— Мулов и овец можно оставить пастись на летних пастбищах к северу от поместья. Паллон и пастухи какое-то время побудут там вместе с ними. Там им ничего не грозит. Вряд ли кто-то станет искать их в горах. Что касается рабов, то их мы возьмем с собой.
— Это домашних. А тех, что работают в поле?
— Они все мертвы. Сгорели в бараке прошлой ночью.
— Быть того не может! Все сорок? — Веспасиан поднял голову от сандалий и недоверчиво посмотрел на отца.
— Шестьдесят. С тех пор как ты уехал, мы прикупили новых. Да, боюсь, что так. С другой стороны, это решило мою проблему. Теперь мне не нужно ломать голову, что с ними делать.
— Не слишком ли дорогостоящий способ решения проблем? Они ведь стоили уйму денег.
— Как будто я сам этого не знаю. Ведь это я платил за них из своего кошелька. Но эти убытки втройне возместит приданое, которое принесет с собой сестра Клемента. Сегодня утром мы с ним обговорили все условия. Он в течение месяца привезет ее в Козу, где состоится свадьба. Ведь ты, как я понял, направляешься прямиком туда.
— Да, мы прихватим с собой парочку приятелей Магна и…
Он не договорил. В дверь просунулась голова Сабина.
— Отец, Веспасиан! Атафан умирает и просит, чтобы вы пришли к нему!
Жилище вольноотпущенников находилось в дальнем конце конюшенного двора. Там же располагались жилые комнаты управляющего и его кабинет. Все эти постройки примыкали к стене и потому пострадали меньше других. В поместье тем временем царила суматоха: рабы грузили на три повозки домашний скарб.
Тит повел за собой сыновей в общую трапезную вольноотпущенников. Здесь они ели, а по вечерам пили вино и играли в кости. В дальнем ее конце начинался длинный, без окон, коридор, в который выходили двери комнат. Подойдя к одной из них. Тит остановился. Хотя как хозяин поместья он имел право входить в любое помещение без стука, он счел нужным оказать честь тому, кто верой и правдой служил ему целых шесть лет в качестве раба, а потом еще десять в качестве вольноотпущенника. И потому постучал.
Дверь открылась, и в коридор выглянула Хлоя. Увидев перед собой хозяина, она удивленно нахмурила брови. Ее загорелое лицо тотчас покрылось сетью морщин, сделавшись похожим на скорлупу грецкого ореха.
— Входите, хозяева, — сказала она, склонив в поклоне голову. — Благородный Веспасиан, я рада видеть, что ты пришел в сознание. Как твое плечо?
— Побаливает, но в целом терпимо. Спасибо тебе, Хлоя, за все, что ты сделала для меня вчера вечером, — ответил тот, искренне пожимая ей руку. Когда он был ребенком, Хлоя не раз лечила его ссадины и ушибы, отпаивала целебными отварами. Неудивительно, что он воспринимал ее как члена семьи.
— Тебе повезло, что стрела не задела жизненно важных органов, — ответила Хлоя с улыбкой. Те несколько зубов, что еще оставались у нее во рту, были желты или даже почернели от времени. — Так что я без труда извлекла наконечник и обработала рану. Увы, нашего бедного Атафана стрела пронзила в печень, и у него внутреннее кровотечение. Долго он не протянет.
Веспасиан кивнул и, переступив порог, шагнул в небольшую комнатку с выбеленными стенами. Он никак не ожидал увидеть в ней Артебудза. Тот стоял рядом с единственным окном.
Атафан лежал на низкой кровати. Его некогда гордые, точеные персидские черты словно растеклись по лицу и посерели. Дыхание давалось ему с трудом. Услышав, как они вошли в комнату, умирающий приоткрыл желтоватые глаза и слабо улыбнулся.
Спасибо, что вы пришли ко мне, — еле слышно прошептал он.
— Хозяин постучал в дверь, — сочла нужным уточнить Хлоя. Она отлично понимала, что вклиниваясь в их разговор, она нарушает все писаные и неписаные правила, однако ей хотелось. чтобы он это знал.
— Спасибо, — прошептал Атафан, обращаясь к Титу. — Ты оказал мне честь.
— Лишь ту, которую ты заслужил за долгие годы, пока жил у нас, — ответил Тит, беря умирающего за руку. Пожав ее, он перевел вопросительный взгляд на Артебудза.
— Мое имя Артебудз, господин, — представился тот. — Твой сын выкупил мою свободу. И я перед всей твоей семьей в неоплатном долгу.
— Этот человек выпустил в меня стрелу, господин, — еле слышно сообщил Титу Атафан. — Это был меткий выстрел. Гораздо более меткий, Ахурамазда свидетель, чем тот, который я выпустил в Веспасиана. — Он слабо усмехнулся, а на губах его появилась кровь. — А мой приятель Басей промахнулся. Будем считать, что это было наше с ним последнее состязание на меткость, и я победил.
— Хотя, к счастью для меня, и не попал в яблочко, — заметил Веспасиан, трогая больное плечо.
Атафан кивнул и закрыл глаза.
— Я хотел бы попросить вас о двух вещах.
— Говори, о каких? — уточнил Тит.
— Во-первых, не сжигайте мое тело, а оставьте его на растерзание хищным птицам, как поступают у меня на родине те, кто следуют учению Зороастра, оставляя своих мертвых на башнях молчания.
— Так и будет.
— Спасибо тебе, хозяин. Моя вторая просьба не столь проста. Я скопил приличную сумму денег, золотом. Они в шкатулке под моей кроватью, вместе с личными вещами, которые я хотел бы вернуть моей семье. Я намеревался на эти деньги вернуться к себе на родину, но, видно, не судьба. И я бы просил тебе переедать эти деньги моим родным вместе с письмом, в котором ты расскажешь им, как я жил. Сам я этого сделать не успел. Они умеют читать по-гречески.
Непременно, Атафан. Но как я узнаю, куда мне его послать?
— Моя семья родом из Ктесифона. Они купцы, торгуют пряностями. Как младший из пяти сыновей, я не мог рассчитывать на участие в семейном деле. Вместо этого меня отправили выполнять семейный долг, служа в армии Великого Царя. И вот я здесь, и здесь и останусь. Моя семья в основном торговала с евреями из Александрии. Думаю, торгует и до сих пор. — Атафан на минуту умолк, чтобы отдышаться. Дыхание давалось ему все тяжелее и тяжелее. — Там была одна еврейская семья. Два поколения назад, при Юлии Цезаре они получили римское гражданство. Главу семейства звали Гай Юлий Александр. Он будет знать, куда ему переслать эти деньги.
Атафан вновь умолк, тяжело дыша. Тит печально посмотрел на него.
— Но людей нашего сословия пускают в Египет лишь с личного разрешения императора. Как нам найти ту еврейскую семью, если сами мы живем в Италии?
Атафан с
