В следующий ясный день, обещал себе Дину, он привезет к гостинице камеру. Впервые в жизни он сожалел о том, что не научился водить, лишь ради этого вида стоило потратить усилия.
На следующий день Арджун снова вернулся в Морнингсайд в неурочный час - в одиннадцать утра. Он приехал на мотоцикле, Харлей-Дэвидсоне с осиной талией и широкой голубиной грудью, выкрашенном с скучный армейский зеленый. К нему прикреплялась коляска. Арджун подъехал к дому от офиса плантации вместе с сидящей в коляске Элисон.
Дину находился в темной комнате, когда Арджун закричал с крыльца:
- Дину! Спускайся! Я привез новости.
Дину сбежал вниз.
- И...?
Арджун рассмеялся, ущипнув его за плечо.
- Ты стал дядей, Дину, и я тоже. Манджу родила девочку.
- О, я так рад...
- Так что мы это отпразднуем. Поехали с нами.
- Куда вы едете?
- К морю, - ответил Арджун. - Запрыгивай. За мою спину.
Дину посмотрел на Элисон, она отвернулась. Он почувствовал, как ноги наливаются свинцом. Уже много дней он пытался поспевать за этими двумя, но не мог стать тем, кем не являлся. Он не хотел быть с Элисон, только чтобы его присутствие давило на нее грузом воспоминаний, что угодно, только не это.
- Не думаю, что я и правда вам нужен, - тихо произнес Дину.
Они хором запротестовали.
- Ох, Дину, что за чепуха!
- Да ладно, Дину. Не дури.
Дину повернулся на каблуках.
- Мне нужно закончить работу в темной комнате. Поезжайте. Расскажете мне обо всём, когда вернетесь, - он вошел обратно в дом и побежал наверх. Услышав покашливание заведенного мотоцикла, Дину не смог удержаться, чтобы не выглянуть из окна. Харлей-Дэвидсон набирал скорость, направляясь к плантации. Он заметил мелькание шарфа Элисон, развевающегося, словно знамя.
Дину вернулся в темную комнату, и вдруг в глазах у него защипало. Раньше он всегда мог рассчитывать на успокаивающую атмосферу темной комнаты, ее тусклый красный свет был неистощимым источником уюта. Но теперь свет казался слишком ярким, даже невыносимым. Он выключил свет и сел на пол, свернувшись клубком и обнимая колени.
Чутье с самого начала его не обмануло. Он знал, что Арджуну нельзя доверять, как и Элисон, когда тот рядом. Но что можно поделать? Они - взрослые люди, и Дину не имел права чего-то требовать ни от одного из них.
Через некоторое время он дотронулся до лица, оно оказалось мокрым. Он разозлился на себя: если и существовал какой-то принцип, по которому он хотел бы жить, то это отсутствие жалости к самому себе, он знал, что стоит только начать, и этот путь никогда не закончится.
Он встал и прошелся в темноте по комнате, пытаясь припомнить ее точный размер и планировку, как и размещение всей мебели и каждого предмета. Дину считал шаги, и каждый раз, дотрагиваясь до стены или на что-то наскакивая, начинал сначала.
Он принял решение - нужно уехать. Элисон явно потеряла к нему интерес, оставаясь в Морнингсайде, уже ничего нельзя было добиться. Он соберет вещи и проведет ночь в доме матери Илонго. Завтра он отправится в Пенанг и подождет там пароход, который отвезет его обратно в Рангун.
***
Мотоцикл ехал на запад, по дороге, постепенно превратившейся в узкую и разбитую полоску щебня с пылью и песком по обочинам. Они проехали через городок и его мечеть с голубым куполом, а потом перед ними появилось сияющая синева моря. Волны мягко поднимались над длинной полосой песка. Дорога свернула налево, они придерживались ее, направившись параллельно пляжу. Дорога закончилась в деревушке. Рыночная площадь пахла соленой водой и сушеной рыбой.
- Оставим мотоцикл здесь? - спросила Элисон.
- Нет, - засмеялся Арджун. - Нет нужды. Мы можем взять его с собой. Этот Харлей пройдет где угодно.
На рыночной площади собрались жители деревни, наблюдая, как они проезжают мимо, проскользнув в зазор между хижинами. Мотоцикл взвыл, взбираясь на дюну, отделяющую деревню от моря. Песок под полуденным солнцем выглядел ослепительно белым. Арджун держался края пляжа, где поверхность скреплял тонкий ковер водорослей. Он ехал медленно, петляя между обдуваемыми ветром стволами кокосовых пальм.
Они оставили деревню далеко позади и приехали в бухту, укрытую среди пальм. Пляж представлял собой малюсенькую полоску белого песка. В бухте, не больше чем в сотне ярдов от берега, находился маленький островок. Он порос густым лесом, зеленым кустарником и карликовыми панданами.
- Давай остановимся здесь, - предложила Элисон.
Арджун поставил мотоцикл на клочок тени, установив на подножку. Они сняли обувь и оставили ее на песке. Арджун закатал брюки, и они побежали по обжигающему серебристому пляжу прямо в воду. Был отлив, и море было очень спокойным, с плещущимися у берега легкими волнами. Вода была такой чистой, что увеличивала меняющиеся узоры дна, придавая им вид цветной мозаики.
- Давай искупаемся, - предложил Арджун.
- Я ничего с собой не взяла.
- Не имеет значения, - Арджун начал расстегивать рубашку цвета хаки. - Здесь никого нет.
Элисон была в обычном хлопковом платье, придерживая его над водой. Теперь она его отпустила. Вода быстро намочила ткань, поднявшись до талии.
- Давай, Элисон. Всё это место принадлежит только нам, - рубашка Арджуна с расстегнутыми пуговицами болталась на ветру.
- Нет, - засмеялась Элисон. - Сейчас декабрь. У тебя нет никакого уважения к зиме.
- Совсем не холодно. Давай, - он взял ее за руку, язык мелькнул у сверкающей линии зубов.
Элисон погрузила пальцы ног в песок. Через чистую воду она заметила между ногами изогнутый край раковины. Опустив руку в воду, она ее достала. Раковина оказалась неожиданно тяжелой, достаточно большой, чтобы приходилось держать ее обеими руками.
- Что это? - спросил Арджун, заглянув через плечо. Его брюки промокли почти до пояса.
- Наутилус, - ответила Элисон.
С одного конца раковины имелся овальный вход, похожий на рог, богатого перламутрового цвета с проблесками серебра. Раковина закручивалась в почти идеальную спираль и заканчивалась маленьким выступом, не больше соска.
- Откуда ты знаешь, как она называется? - спросил Арджун.
Элисон ощущала его присутствие за спиной, он смотрел через плечо на раковину, слегка прислонив подбородок к ее голове.
- Дину показывал мне фотографию такой раковины, - ответила она. - Он считает, что это одна из самых лучших в мире фотографий.
Арджун обнял ее за плечи, его руки приблизились к раковине, его пальцы на ее пальцах, ладони на ладонях. Он провел большим пальцем по перламутровому краю, по спиральной выпуклой линии, до маленького выступа у входа.
- Нам нужно... - Элисон почувствовала, как от дыхания Арджуна колышутся ее волосы.
- Нам нужно взять это для Дину, - сказал он, его голос стал хриплым.
Он опустил руки и отошел в сторону.
- Давай посмотрим, что там, - предложил он, указывая в направлении острова, который лежал в глубине бухты. - Могу поспорить, что до него можно дойти. Вода стоит низко.
- Не хочу намочить платье, - засмеялась Элисон.
- И не замочишь, - пообещал он. - Если вода поднимется слишком высоко, я понесу тебя на спине.
Он взял ее за руку и потащил в воду. Дно понижалось, пока вода не дошла до пояса. Затем песчаное дно начало снова подниматься к острову. Арджун стал двигаться быстрее и тащил за собой Элисон. Они уже бежали, когда добрались до берега. Они промчались по выжженному солнцем краю песка в тенистую внутреннюю часть острова. Элисон легла на спину на мягкую песчаную почву и посмотрела в небо. Их окружали заслоняющие берег кусты.
Арджун упал рядом с ней на живот. Элисон еще держала раковину, и он высвободил ее из рук. Арджун положил раковину ей на грудь и пробежал пальцами по спиральному краю, накрыв ладонью.
- Такая красивая, - сказал он.
Элисон видела, как сильно он ее хочет, в его желании было нечто, чему невозможно было сопротивляться. Когда его руки соскользнули с раковины на ее тело, она не сделала попыток его остановить. Но с этого мгновения и до того, как было уже слишком поздно, всё изменилось.
Как будто его на самом деле здесь не было, как и ее, словно их тела пришли в движение больше из неизбежности, чем по сознательной воле, от опьянения образами и предположениями, от воспоминаний о фотографиях, песнях и танцах, словно они оба отсутствовали - два незнакомца, чьи тела исполняли свою функцию. Элисон подумала о том, как это было с Дину, как он концентрировался на этом мгновении, о чувстве, что время остановилось. Лишь по контрасту с этим ощущением пустоты она поняла значение полного присутствия, когда глаза, разум и прикосновения объединены в совершенном союзе, каждый видит другого.
Когда Арджун скатился с нее, Элисон начала плакать, натянув платье и обняв колени. Он испуганно сел.
- Элисон, в чем дело? Почему ты плачешь?
